Осколки

Глава 15

Обычно в Квартале Увеселений жизнь текла в собственном ритме. Здесь в бое барабанов, песнях и реках вина можно было скрыться от повседневной суеты, найти тихую гавань в объятиях девицы, завернутой в тонкий дешевый шелк, испытать удачу за игрой в кости. Но сегодняшнее тревожное оцепенение, готовое разорваться, как натянутая струна, проникло даже сюда. С улиц поубирали столы и столики, музыканты чуть-слышно бренчали за закрытыми дверями заведений для пары-тройки зрителей. И все, как один, глядели в окна, точно ожидая, что с минуты на минуту именно на эту улицу хлынет разъяренная толпа.

В воздухе повисла влага, предвещающая стену дождя. Ирвин даже хмыкнул. Ни капли бы не удивился, скажи ему кто-нибудь, что это Верховная Коллегия нагнала тучи, чтобы предотвратить стычки на улицах. Так или иначе, пока все внимание сконцентрировано на центре и алхимиках, никто и не посмотрит в сторону пары детективов, которые расследуют очередное мошенничество, убийство или еще что. Тут работы было достаточно для всех.

«Очередное», — фыркнул Ирв и поскреб через ткань рубашки грудь. Туда, аккурат между ребер, ему нанесли ту самую рану, что убила его в первый раз.

***

Когда он открыл глаза, было темно. А потом темнота лопнула, наполнилась цветом. Ирв сперва подумал, что все-таки достиг чертога Дремлющих Богов, но разговоры, прорвавшиеся через пелену звона в ушах, оказались совсем уж мирскими.

— Какого хрена?! — крикнул высокий мужчина в черном облачении. Он схватил своего напарника — долговязого белокурого юношу с самодовольной физиономией — и крепко тряхнул за плечо. — Нам нужен был не он! Он был почти на том свете. Как он умудрился всосать всю жизнь из этой?

Ирвин с трудом повернул голову и понял, что лежит на столе. А рядом стоит еще один такой же стол, и на нем тоже лежит человек. Синюшная девушка с язвами по всему лицу.

— Я не знаю, — ответил напарник. Потом уже он представится как Доминик Верс. — Видимо, принцип, как в переливающихся сосудах или чем-то таком. Энергия стремится туда, где ее меньше. Парень был не жилец, вот в него и перелилось…

— Так и запиши! — рыкнул мужчина и в сердцах пнул ящик. Задышал тяжело и часто, так что даже его грудь и плечи задвигались.

Затем он перевел взгляд на Ирвина. Подошел к нему и, не церемонясь, схватил за подбородок. Заставил повернуть голову вправо, влево, совершенно не обращая внимания на то, как кривится недавний труп. Поддел пальцем верхнюю губу Ирвина и взглянул на зубы, потом то же самое проделал с нижним рядом, заставил заклинателя разжать челюсти принялся осматривать язык.

— Слизистые в норме. Зубы тоже. Пульс присутствует. Дыхание равномерное. При пальпации уплотнений не наблюдается… Да, совершенно точно живой и здоровый. Теперь будем смотреть, как образец будет вести себя дальше. Попробуй-ка сесть, — он, наконец, обратился напрямую к Ирвину.

Заклинатель с трудом выполнил приказ, но чуть не завалился обратно. Он оказался в большом зале, заставленном столами. Ирвин насчитал десяток, но, возможно, зрение просто сыграло с ним злую шутку. И на каждом столе были накрытые простынями тела. Одни лежали неподвижно и выглядели умиротворенными, как спящие праведники, а другие изогнулись в конвульсиях и навсегда замерли в них. Ирвин почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но мужчина в черном крепко сжал его плечо и буквально стянул со стола. Заставил встать на ноги и сделать несколько шагов.

— Моторика тоже сохранена. Отлично. Доминик, объект под твоим наблюдением. Найди ему применение.

— Какое, сэр? — поинтересовался алхимик, почесывая за ухом.

— Какое угодно, главное, чтобы от него была польза. Изначальный эксперимент пошел не по плану, будем работать с тем, что есть.

Потом были дни в комнате, где из мебели были только стол и стул. Ирвину совсем не хотелось спать. Иногда заходил Доминик и проводил какие-то замеры, осматривал подопытного, бубнил что-то себе под нос, пока делал записи. Как бы невзначай он мог бросить какой-то странный факт. Например, что Ирвин первый его «восстановленный», который пережил первый час новой жизни. Или что его можно было бы использовать, чтобы закладывать бомбы. Или что на нем можно проверять действие алхимических субстанций, но данные могут быть ненадежными. Или что его средний срок разложения — две недели. Как раз за это время организм ослабевал и пытался саморазрушиться.

А потом, когда новых «восстановленных» так и не появилось, Доминик сказал, что отправит Ирвина «на задание».

— Есть одна девушка. Она первый алхимик, который смог достать человека с того света. Понимаешь? Это истинная алхимия, если твой заклинательский мозг способен осознать масштаб — превращение неживого в живое. Найди ее и приведи к нам, когда я скажу. Это будет твоя услуга за то, что мы тебя спасли.

— Вы?

— Мы называемся «Рох». И скоро о нас узнают все. А пока — пей, — сказал Доминик и приложил к его губам флакон с красной жидкостью, от которой пропадали голод, жажда и любое недомогание.

***

Ирвин мотнул головой, сбрасывая наваждение. Он уже успел пожалеть о том, что согласился. Надо было остаться в оцеплении, незаметно сбежать и заняться поисками Элль. Это был хороший надежный план, простой и понятный. Но, сколько доводов Ирвин ни приводил, он просто не мог развернуться и пойти обратно.

Тем более, что на углу в конце улицы он увидел Шона. Детектив Авер курил, поворачиваясь вслед за ветром туда-сюда, как флюгер. Это напоминало своебразный нервозный танец, в котором сошлись раздражение с нервозностью.

Стоило ему заметить Ирвина, он тут же перестал крутиться и направился прямо к заклинателю воды.

— А, вот и ты. Вовремя, — хмыкнул он, даже не глядя на часы.

— Изучал новые материалы дела, — кивнул Ирвин. Не соврал, в этот раз даже не пришлось красть папку с делом из архива — Шон сам принес ее ему, и Ирвин потратил весь обеденный перерыв не на прием пищи, а на изучение записей. Вот только он готов был поклясться, что не досчитался половины листов. Даже его собственные заметки как будто перепечатали, оставив пробелы, искусно замаскированные под опись улик и списки гипотез.

— И как?

— Как будто чего-то не хватает. Мы чего-то не видим.

Какой вопрос — такой и ответ, но Шона это не смутило. Он усмехнулся и хлопнул Ирвина по плечу. Запахло дымом. Шон выругался и принялся стряхивать с плеча напарника еще не до конца истлевший пепел.

— Вот же, Бездна меня дери. Забыл потушить, — он продемонстрировал окурок, зажатый между пальцами. Ирвин отмахнулся, бросил какую-то шутку невпопад. Мол, бывает. А внутри все туже завязывался узел. Он всматривался в лицо Шона, в строгие требовательные черты, будто под этими жесткими линиями начало проявляться то, чего раньше он не замечал.

Что-то фальшивое, прогорклое, как тухлая рыба, завернутая в новенький пергамент. Ирвин напрягся. Незаметно пошевелил пальцами, оценивая свое состояние. Он принял лекарство несколько часов назад, и сил в нем было еще достаточно, чтобы в случае чего защищаться.

— Какой у нас план? — перевел он тему.

Шон кивнул куда-то вперед. Они как раз вышли на улицу, с обеих сторон стиснутую игорными домами. Через узкие проулки можно было пройти дальше, на мостовую, залитую алым светом фонарей. В общем сумраке это выглядело угнетающе.

— Мне дали наводку, что здесь будет проходить сделка на людей, — он махнул куда-то в сторону игрового дома. — Подкупил пару официанток, они стали моими ушами и глазами. Якобы за чинной игрой будет решаться весь деликатный вопрос. Мы будем помогать за баром, но ты ведь можешь сделать это… с водой. Чтобы мы могли все расслышать.

— Вот зачем ты меня позвал, — хмыкнул Ирвин. — Прослушка не будет считаться доказательством в суде.

— А ты думаешь, они доживут до суда? — весело поинтересовался Шон.

Он провел Ирвина в подворотню и остановился возле замазанной побелкой двери. Стукнул несколько раз и, пока ждал ответа, опять закурил. У Ирвина руки чесались от желания присоединиться, но он решил повременить. Если понадобится использование сил, то уже на рассвете он опять будет в состоянии трупа.

— А твои информаторы не сказали, кто именно наши клиенты?

— Боятся, — поцокал языком Шон. — Да и сюрприз не хотели портить.

— Хорош сюрприз, — хмыкнул Ирвин.

Наконец, дверь открылась, выпуская облака сладковатого дыма. Ирвина замутило. Через клубы такого же дыма его волокли, еще живого, но уже обреченного. Последние минуты на бренной земле толчками вытекали их него, а руки слишком ослабели, чтобы попытаться зажать рану.

Заклинатель скрежетнул зубами, отвлекаясь от оплетавших мысли воспоминаний. На пороге служебного хода показалась невысокая девушка с собранными в узел тяжелыми кудрями. На секунду Ирвину даже показалось, что это Элль, но дым рассеялся, и он увидел, что у девицы нет ничего общего с Элоизой. Шон коротко поприветствовал официантку, та великодушно подставила обе щеки для поцелуев, после чего взяла детектива Авера под руку и потянула за собой, говоря что-то тихо и быстро.

Девица провела их по узкому коридору среди одинаковых дверей из темного дерева к одной, за которой обнаружилась прачечная. Сорвала несколько комплектов еще влажной одежды с бельевых веревок под потолком и бросила Ирвину с Шоном, а потом тут же скрылась за дверью. Послышался шаги и снова торопливая речь. Сперва Ирвин принял ее за какой-то странный говор, но сколько ни вслушивался, не узнавал ни слова.

— Кто держит это место? — спросил он.

— Какой-то выходец с Архипелага. Чист, как пророк. Документы, налоги, все идеально, не подкопаешься. И все сам, без покровителей и банд.

— Опасный человек, — констатировал Ирвин.

— Либо смелый безумец, — хмыкнул Шон. — Суши быстрее. Фариса придет за нами с минуты на минуту.

— Фариса тоже с Архипелага?

— На экзотику потянуло? — отшутился детектив Авер.

Ирвин стиснул зубы и принялся вытягивать воду из влажной ткани. Вскоре рубашки с брюками расправились. Детективы скинули одежду и убрали ее в заранее оставленный Фарисой чемодан, переоделись в одежду персонала. Ирвин готов был поклясться, что никогда не видел такого кроя: рубаха из прочной, но легкой ткани закреплялась бинтами на предплечьях и поясе, воротник плотно обхватывал горло. Штаны из того же материала были широкими, но их также обматывали ниже колена. С обычными ботинками это выглядело глупо. Шон свистнул и указал на две пары сапог. Ирвин поморщился, но все-таки переобулся — сапоги хоть и были из мягкой кожи, но все равно жали. Это было отвратительно и не позволяло сконцентрироваться на чем-либо кроме пульсирующей боли в поджатых пальцах. А вот Шону все было в пору.

— Это же пустынный наряд, — узнал Ирвин. — У нас, нахрен, под носом диаспора из Северной Пустыни?

— Они сбежали от местного… как там называется этот их правитель-фанатик. Мол Фариса полукровка, и ее там ждала незавидная судьба, — запросто ответил Шон. Он снял с бельевой веревки еще два куска ткани и протянул один напарнику. — Бери-ка, это маска.

— Если у нас хоть слово спросят, нам конец.

— Фариса предупредит, что мы на замене.

— Дело дрянь, — констатировал Ирвин, но Шон не слушал.

Он натянул маску на лицо и прошел к двери. Пару раз коротко постучал и сказал что-то на том же рычаще-хрипящем гортанном наречии, как будто собирался с силами, чтобы плюнуть. Ирвин с каждой секундой становился все мрачнее. Ощущение было, как будто его по рукам и ногам связали стальными тросами и теперь волокли на заклание. Можно было, конечно, попытаться бросить все и уйти, но это значило бы оставить напарника в опасности. Трибунал, тюрьма, разрыв маминого больного сердца.

Ирвин поморщился, он так и не написал ей после праздников. Обещал пригласить на Карнавал, а теперь даже непонятно, будет ли этот Карнавал когда-нибудь.

Фариса открыла их и, низко опустив голову, повела дальше. Через служебные помещения на кухню с огромной врытой в пол печью и несколькими жаровнями, под которыми бесновалось пламя. Оттуда снова в коридор и наверх по узкой лестнице, на которой даже тонкая Фариса двигалась полубоком. Ирвин прикидывал, что если придется прорываться, их ждут огромные проблемы.

С летсницы они вышли на второй этаж. Здесь стены были замазаны дешевой краской и все занавесили коврами — даже окна. С потолка на цепях свисали лампады из цветного стекла. По коврам были разбросаны подушки и валики, на которых сидели и лежали люди. Они все провожали маленькую процессию безразличными взглядами. Один приподнял пустую чашку, и Фариса понятливо кивнула.

Они остановились только в другом конце зала, где на высоком столе стоял ряд блестящих колб с металлическими трубками и чашами. Фариса принесла им несколько бурдюков с водой, вином и молоком, фрукты, табак и угли и жестом пригласила приступать, а сама ушла к гостям.

— И что прикажешь делать? — шикнул Ирвин.

— Просто организуй нам прослушку вон того угла, а я тут разберусь, — весело, будто ребенок на прогулке, отмахнулся Шон.

Ирвин вздохнул и пошевелил пальцами. Благо, воды в помещении было достаточно. Он незаметно вытянул ее из воздуха, из чайников с чаем, из колб. Собрал под потолком едва заметную цепочку пузырьков с тонкими водяными спайками, которые тянулась прямо в их закуток, раздваивалась и попадала в уши. Шон нарезал фрукты, переливал воду, нагревал в голых ладонях угли с видом знатока, а Ирвин лишь шевелил руками, удерживая систему прослушки на месте. Сил пока хватало, но если эта операция займет целую ночь, то их ждут проблемы.

В ушах зазвучали чужие голоса.

— Рад, что вы нашли время, — послышался мягкий, шелестящий, как песок по бумаге, голос. Он не мог принадлежать молодому человеку. Ирвин запросто представил его обладателя крепким стариком с короткой шеей, большим носом и выдающимся животом.

— Его у меня немного, господин Аслан, — ответил второй мужской голос. Напряженный. Хлесткий. Тот, что много раз отчитывал Ирвина и комментировал его слова.

Детектив вопросительно взглянул на Авера, но тот лишь прижал палец к маске там, где должен был находиться рот.

— Какой я вам господин. Мне не над чем господствовать. Я ваш покорный слуга, сеид Ган. Но я вынужден сказать, что если ситуация в городе станет острой, то мы должны будем прекратить наше сотрудничество. Мы не можем рисковать.

— Я считаю, что вы неверно понимаете ситуацию, господин Аслан, — с нажимом проговорил Ган. Джеймс Ган, капитан полиции, человек, умевший стелиться под Летицию и при этом учитывать интересы города. Человек, которого Ирвин знал с юности. — Сейчас самое лучшее время. Пока власти заняты подавлением беспорядков — которые будут, даже не сомневайтесь — мы сможем вывезти как можно больше людей. И куда более качественных. Не просто пьяниц и бездомных или шлюх, а квалифицированных магов, заклинателей, алхимиков.

— Йа Раад-иль! — возмутился Аслан. — Ваши алхимики как чума. На них не напасешься черной меди. Раад проклял их, но готов взять под крыло заклинателей..

— Значит, будет больше заклинателей, — согласился Джеймс Ган.

Ирвин почувствовал, как у него по спине бегут липкие дорожки холодного пота. Так легко капитан Ган говорил о продаже людей, как будто согласовывал смету на кофе. Ирвин вопросительно посмотрел на Шона, но тот жестом приказал ждать и слушать.

— Хотя на всякий случай, — немного подумав, сказал Аслан, — давайте и алхимиков. Раад найдет им применение.

— Ваш Раад необычайно мудр, — кивнул капитан Ган. — А чтобы вы были уверены в серьезности моих планов продолжать наше сотрудничество, я хочу сделать господину Рааду подарок.

— Раад не господин, Раад — бог, — возмутился Аслан, но тут же заинтересованно добавил. — Какой подарок?

— Бессмертного заклинателя воды, — отозвался капитан.

Ирвин дернулся. В его бок уперлось что-то — без сомнения, нож. Шон стоял вплотную и плотно прижимал лезвие аккуратно ему между ребрами. Ирвин округлял глаза, как мог, но ему так и не удалось вымолвить ни слова. На языке вертелось: «Как? Почему? За что? Какого хрена?», но ни один звук не смог пробиться через плотно стиснутые зубы. Некстати вспомнились утренние слова Элль: «Мы в заднице».

Она даже не представляла, насколько.

— Мы же не будем проверять твое бессмертие прямо здесь? — вежливо поинтересовался Шон и ткнул Ирвина между лопаток, заставляя сделать первый шаг вперед.

Ирвин неохотно переступал по мягким коврам с проплешинами, через которые глядели затертые половицы. Прослушку он отпустил, смысла в ней уже не было. Легко было сложить два и два, чтобы понять, что все остальные гости — это доверенные люди, дуболомы, которые если что придут на выручку Аслану или капитану Гану. У судьбы было забавное чувство юмора: в руках Доминика Ирвин был приманкой для Элоизы, и сам же угодил в подобную ловушку. Верх идиотизма, ничего не скажешь. Наверное, при восстановлении Доминик все-таки повредил ему мозг.

Его завели за ширму. Там за низким столиком сидел капитан Ган и господин Аслан — ровно такой, каким Ирвин его себе представил. Смуглый, коренастый, с большой лысой головой на короткой и складчатой шее, полноватый и спокойный, как удав. Он скользнул взглядом своих карих глаз по Ирвину, и только слабое движение брови выдало его интерес.

— Вы помните этого юношу? — спросил капитан Ган.

— Сновал у другой нашей курильни, — кивнул господин Аслан. — Насколько я помню, я просил вас разобраться.

— И мы разобрались, — ответил из-за спины Ирвина Шон, за что получил недовольный взгляд капитана. — А через три дня он вернулся. Стал неуязвим к магии, на него не действуют яды.

— Значит, плохо справились, — северянин взял со стола изогнутый нож и посмотрел на Ирвина через отражение клинка. На секунду его лицо окаменело, а в глазах мелькнула белая вспышка. — Раад йашмуд… это гуллам!

Аслан продолжил кричать на языке пустыни, и все помещение пришло в движение. Люди повскакивали с подушек, с ковров и потянулись к ним. Ирвин не стал дожидаться, когда они все доберутся до него или когда перепугавшийся не на шутку Аслан расскажет, что такое гуллам. Он взвился, собирая воду в гибкий хлыст вокруг себя и принялся теснить приспешников Аслана. Головорезов это отпугнуло на долю секунды, но очень быстро они достали из-за пазух и из карманов гнутые ножи, и галстеррские карманные ружья. Ирвин зарычал и снабдил водяной хлыст острыми ледяными шипами. Он стиснул зубы так сильно, что закровоточили десны. Вот и весь эффект от снадобья Доминика. Был — и вышел.

Люди закричали, когда ледяные шипы вошли в плоть, и завопили с новой силой, когда лед начал пускать корни, врастая дальше, будто оброненное в плодородную почву семя. Ирвин почувствовал запах живой крови, и под ребрами взвился знакомый ему голод. Как дым пожара, он принялся окутывать его разум, и движения Ирвина становились все быстрее, сильнее. Он уже не защищал свою жизнь, он уничтожал этих чужаков и их подельников. Тех, кто выбрал служить фанатику и тирану, похищать людей, продавать их, как розничный товар, убивать тех, кто мог это остановить. Ирвин отпустил контроль, передавая всю власть голоду, как старому другу.

Он рвал, он отсекал руки и ноги ледяными ножами, он вспарывал кожу и рассекал плоть тончайшими кристаллами льда и душил водяными нитями. Воздух напитался кровью и дымом. И это была совершенно иная кровь, не тех, кого он убивал по указке, исподтишка, напуганных и парализованных. Теперь его кожу окрапляла бурлящая, разгоряченная битвой, сама суть жизни, окрашенная в алый. Ирвин слизывал ее с пальцев, как дорогое лакомство, а головорезы все валились и валились к его ногам, обещая славный пир.

Он рассмеялся, как пьяный, когда вдруг заметил у выхода на лестницу две головы — седую и рыжую. К ненасытному голоду добавился гнев. Ирвин поджался и рванулся вперед. Напитавшийся кровью, он стал быстрее, сильнее. Один вдох — и он уже перегораживал беглецам путь, своим телом перекрыл дверной проход и оскалился, обнажая белые зубы в красных разводах.

Шон заорал и выпустил сноп искр в лицо Ирвина. Капитан Ган сложил пальцы в знак и направил на мертвеца поток воздуха. Пламя и ветер тут же жадно накинулись на ковры и полы, а Ирвин так и стоял неподвижно. Его одежда тоже загорелась, он чувствовал боль от укусов пламени, но под кожей кипели отнятые жизни, они забирали боль, исцеляли его раны.

Шон и капитан не успели даже переглянуться. Их грудные клетки пробили ледяные шипы, приподняли над полом, едва позволяя коснуться носками пола. Жадно трещало пламя, стонали люди, Шон и капитан Ган метались в агонии. А Ирвин улыбнулся и пошел прочь.

За окном занимался рассвет. Темер гудел, как потревоженный улей. Но загоревшийся чайный дом был далеко не главной проблемой. Ирвин скрылся в подворотне, нашел в мусорных баках чемодан, который вынесла Фариса. Содрал с себя окровавленное тряпье и принялся переодеваться. Нужно было найти Элль.