Наслаждаться вниманием и заботой родителей мне суждено было недолго. Через неделю моего пребывания дома вернулся и Клод. Он, вполне разумно, не слишком доверял Эмберу и Лиллю, и уж тем более не собирался учиться в школе, которую общество спонсировало. Но родителям он этого не сказал, и закономерно вызвал недовольство отца. Но больше всего бушевала мама.
— Как ты мог бросить учёбу, мерзавец?! Тебе же всего немного осталось! И теперь ты остался без рекомендаций для университета! Да стой на месте!
— Ещё чего! — воскликнул Клод, предусмотрительно держась от матери по другую сторону стола. — Сначала перестань размахивать полотенцем.
— Я ещё даже за ремень не бралась!
Мама в сердцах кинула полотенце в Клода, и тот ловко его поймал.
— Ну не дуйся, а? — примирительно попросил он. — Я и так умный. Заработаю денег на университет сам. У меня уже немного есть.
— Откуда? — с подозрением спросила мама.
— Копил со стипендии, подрабатывал.
Я подавила улыбку. Подрабатывал, надо же… Мама махнула рукой, и тяжело уселась на скамью. Ей под бок тут же шмыгнула Лиззи, стеснительно на меня поглядывая. Я ласково улыбнулась сестренке. Лиззи было всего семь, и привыкнуть к присутствию старших брата и сестры ей было непросто.
— А я говорила вашему отцу, что не стоило тебе и Клэр позволят уезжать в Париж в столь юном возрасте, — проворчала мама, немного успокаиваясь. — Посмотрите только на себя! Ты весь оброс и похудел, и теперь похож на оборванца, а Клэри совсем бледненькая, и постоянно прячется в своей комнате. Света белого не видит! И оба бросили учёбу. Может у вас что-то случилось, а вы не говорите?
Мы с Клодом переглянулись и дружно помотали головой.
— Ну ладно. Самое главное — вы дома. Я после того, как узнала о смерти Адриана Берже — место себе не находила. Написала Клэр, а она мне так и не ответила!
— Хотела сделать приятный сюрприз своим приездом, — я запихала яблоко к себе в карман, и клюнула маму в щёку. — Я к себе. Хочу немного порисовать.
Лиззи встрепенулась.
— А можно посмотреть?
— Конечно, милая. Хочешь себе портрет? Ты сегодня чудо как хороша, лапонька!
Да, я снова взялась за кисть. Сельская тихая жизнь пока не казалось мне скучной, но тревога в душе не отпускала. А я знала лишь один способ её унять — рисовать. Получалось, как ни странно, неплохо, несмотря на перерыв в практике. Но видимо, Николя и мэтр Савар были правы. Для того, чтобы повысить своё мастерство, мне не хватало не просто навыка — а скорее, внутреннего наполнения. То есть сильных переживаний и жизненного опыта, которые питают любого творческого человека.
Опыта я получила столько, что даже оказавшись в безопасности, в себя прийти не могла. Хоть как-то отвлекали обыденные дела и заботы. Я кормила кур и гусей, помогала матери с уборкой и готовкой, а отцу с переводами. Чувствительность к свету так до конца не прошла, поэтому утром и днём я старалась на улице не появляться. А если и выходила, то непременно напялив на себя шляпу с нелепо огромными полями. Клод вовремя подсуетился, и съездив в Тулузу, привёз из города затемненные очки — похожие на те, что я видела на Михаиле. Перед весной, по-южному теплой и яркой, это стало особенно актуально, хотя вопросов у родителей к моему виду возникло много. В то, что это такая парижская мода, они не особо поверили, но от посещения доктора удалось откреститься.
В церковь, даже на воскресные службы я не ходила. Дочка учителя внезапно вернулась домой — и это рождало кучу сплетен. От того, что я была брошена богатым любовником в столице, до гениальной мысли, что меня подкосила смерть Адриана. Вот уж о ком я совсем не вспоминала!
В отличие от Михаила. И не то, что я специально о нём думала, или скучала. Он мне снился. Каждую ночь. При этом чаще всего в самых неприличных, и очень реальных снах. Под утро я просыпалась в поту, с колотящимся сердцем, и ноющим низом живота. Страшно подумать, но вскоре эти навязчивые сны довели меня до того, что встреть я Михаила вживую, то сама бы набросилась на него.
К счастью, к середине марта мои нездоровые желания, от которых хотелось сгореть от стыда, пошли на спад, хотя неприличные сны все же порой продолжали сниться. А еще, совершенно неожиданно для себя, я взялась за портрет Михаила. Писала больше по памяти, но неожиданно легко и быстро. И тут же спрятала в дальний угол чулана — чтобы не злить Клода и не вызывать вопросы у родителей.
А вестей от Михаила так и не было. Вампир просто пропал из моей жизни. Месяц проходил за месяцем… В мае 1908, когда минули отведенные мне полгода, я получила письмо. Точнее, мне его принесла Лиззи — по её словам у церкви к ней подошла «красивая мадам», и попросила передать мне записку. По словам Лиззи, незнакомка была мила с ней и даже угостила шоколадной конфетой, и всё равно я испугалась. Особенно когда поняла, кто именно встретился с Лиззи.
Утром, за завтраком, я невзначай упомянула, что собираюсь в город после полудня. Отец аккуратно отложил вилку и нож, так и не успев приступить к своей стопке блинчиков, и задумчиво посмотрел на меня.
— Я рад, что ты перестала чахнуть дома одна. Но почему так внезапно?
— Сколько можно прятаться? Хочу зайти в парочку магазинов, обновить немного гардероб…
— На какие деньги? — проворчала маман. — Будто мы купаемся в золоте.
— Такой хорошенькой девушке не пристало ходить в обносках, — пряча улыбку в усах, заявил отец.
— Впрочем, если мы хотим найти тебе жениха, то и вправду стоит прикупить что-нибудь, — тут же сменила тон мама. — Тем более скоро приход организует благотворительный вечер. Это отличный шанс показать, что ты совсем не убиваешься по негоднику Берже. Упаси его душу…
— Не беспокойтесь, я не собираюсь сидеть на вашей шее. Думаю, мне удастся продать в Тулузе что-нибудь из готовых картин — пусть даже и не под своим именем.
— А почему не под своим? — поинтересовался Клод, до этого молчавший.
Он задумчиво размазывал мёд по тарелке, не поднимая глаз от стола. Только чуть нахмуренные брови выдавали его беспокойство.
— Боюсь, местная публика несколько консервативна, так что под мужским псевдонимом будет легче продаться. Да и не хотелось бы использовать имя Легранов.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — кивнула мама. — Девушке из хорошей семьи не пристало таким образом зарабатывать на жизнь. Это плохо скажется на репутации твоего отца.
— Ты преувеличиваешь, — поморщился отец. — Езжай, Клэр. Месье Доре как раз собирается после обеда ехать в Тулузу. Думаю, на его повозке найдется место и для тебя.
— Я пойду с тобой, Клэр, — внезапно вмешался Клод. — Нужно зайти в книжный, купить несколько учебников, и продать те, что уже не нужны.
Истинный интерес брата выяснился, когда мы остались одни.
— Ну и с кем ты там решила встретиться? — затащив меня к себе в комнату, спросил Клод.
— Встретиться? С чего ты решил?
— Брось! Лиззи уже успела мне признаться. Этой болтушке совсем не стоит доверять.
— А папа знает?!
Если это так — то у меня большие проблемы.
— Пока нет, хотя это дело времени. Может, мне ему рассказать о всяких там записочках? Я ведь могу, если ты не расскажешь…
— Это Луи.
— Луи? — изумленно захлопав глазами, повторил Клод. — Не Михаил? Что этому пидо… к-хм, блондину от тебя нужно?
— Не знаю. Но было бы глупо его игнорировать, учитывая, что он знает о нас всё. Господи, его безумная жена подходила к Лиззи! Даже страшно подумать, что могло произойти.
— Где вы встречаетесь?
— В ресторане Труффо, в семь вечера.
— Тогда я точно иду с тобой. Тем более, что у меня есть сюрприз для этих кровососов.
Клод залез под кровать по пояс, а затем торжественно продемонстрировал осиновый кол и ружьё. Я даже не стала спрашивать, откуда у него оружие. И еле смогла уговорить брата оставить всё это дома.
В Труффо мы оказались за полчаса до назначенного времени. Луи уже ждал меня. Выглядел он скучающим аристократом из столицы — хотя им он и на самом деле являлся, помимо всего остального. За последние полгода изменился он мало — только укоротил волосы — теперь они едва достигали плеч, обрамляя узкое, с тонкими чертами лицо.
— Клэр! Ты как всегда прекрасна! — галантно сказал вампир, целуя мне ладонь. — Но твой брат, к сожалению, здесь лишний. Наш разговор не для его ушей.
— Как ты смел подослать Еву к моей сестре?! — прошипела я, вырывая ладонь.
— Не беспокойся, она уже вполне может себя контролировать. Да и я был рядом. Так могу я поговорить с тобой без присутствия твоего верного стража? Разговор не займёт много времени.
Мы уселись за столик, и вампир заказал вина. За соседний столик, где расположился Клод, он отослал стакан компота и кусок торта. И я почти слышала, как скрежещет зубами Клод…
— Так для чего вы здесь? — так и не притронувшись к своему бокалу, спросила я.
— Убедиться лично, что с вами двумя всё в порядке. Всё же я беспокоился. И ещё принести извинения за Мишеля. Как ты уже, наверное, поняла, он не ищет с тобой встречи.
— Что?!
Изумление скрыть не удалось.
— О, так ты его ждала? Надеюсь, не влюбилась? — сочувственно спросил Луи.
— Чушь. Конечно, нет!
— Что ж, это к лучшему. Так как Мишель полностью потерял интерес к тебе. Я предполагал, что подобное может случиться. Он порой страстно кем-то увлекается, а потом так же легко забывает. А мне потом приходиться разгребать последствия.
— Мы говорим об одном и том же Мишеле? Михаиле Ракоци? О таком занудном и консервативном типе с маниакальными замашками?
— Не веришь? — вздохнул Луи, задумчиво барабаня пальцами по скатерти. — Мой друг и в самом деле увлекся тобой. Даже чрезмерно. Ты не боялась его, могла сопротивляться внушению, и постоянно сбегала. Такая непокорная своенравная козочка, за которой приятно поохотиться. Но этого мало, чтобы покорить его сердце раз и навсегда. Да и возможно ли это вообще? Для Мишеля чувства лишь помеха его планам. Думаю, он, в конце концов, понял это.
— Значит… Он оставит меня в покое?
— Да. К тому же, когда я видел его в последний раз, он кажется, приударял за одной барышней. Скромной и невинной большеглазой красоткой — таких Мишель любит больше всего. Хотя я никогда не понимал, в чём очарование неопытности. На вкус крови это никак не сказывается, поверь мне.
Я потёрла ноющие виски. Когда то, при самой первой нашей встрече, Михаил сказал, что его привлёк мой запах — запах чистоты и невинности. И он же и сам запятнал меня, выдавая свою похоть за любовь. И мне бы радоваться, что я отделалась лишь своей девичьей честью, а не жизнью.
Но больше хотелось плакать от унижения. Я осушила бокал почти наполовину, надеясь запить кислым вином горечь во рту. Мерзко. Как же мерзко.
— Отлично. Я счастлива за него, — отрывисто сказала я, не скрывая своего отвращения. — Наконец-то я избавлюсь от докучливого внимания Ракоци. Это всё? Я могу идти?
— Не торопись, золотце. Я понимаю, что Мишель обидел тебя. И не прошу простить его.
— Разве он ждет от меня прощения?
Луи неопределенно пожал плечами.
— И все же расстаться вот так вот… Мы с Евой уезжаем из Европы в Новый Свет. Здесь стало слишком опасно для нас. Но не увидеть тебя я не мог. Прими это, пожалуйста. — На стол лег довольно увесистый мешочек, звякнув металлом. Золото? Как старомодно. Стоило мне подумать об этом, как рядом пухлый конверт. — Здесь хватит на твоё приданное, и даже на учёбу Клоду. Он же хотел поступать в Сорбонну?
— Мы не возьмём от вас ничего.
— Я не пытаюсь тебя обидеть, — мягко сказал Луи. — Считай это платой за портрет, что ты нарисовала в Париже. Он чудесный, пусть и льстит мне. Бери. Если не пригодятся твоей семье — отдай на нужды вашего прихода. Ты же ревностная католичка?
Я промолчала. Ущемлённую гордость ничем не излечишь, но так я хотя бы получу компенсацию за то, что вынуждена была оставить школу искусств. А деньгам всегда найдется применение.
— И вот ещё что, — Луи снизил голос и поманил меня пальцем, вынуждая перегнуться через стол. — Клэр, забудь о том, что ты видела и слышала в храме. Забудь всё, что произошло с тобой там.
— Конечно, если ты так… Эй, ты пытался использовать внушение?!
— Не получилось? Плохо, — Луи цыкнул, скрещивая руки на груди. — Храм Лилит во Франции утерян, но все же не дело смертной носить в себе столь важные тайны.
Я похолодела. Так глупо подставиться! Не нужно было выдавать себя, показывая, что после ритуала внушение на мне не работает. Сделала бы вид, что всё забыла, и проблем бы не было!
— Ты… убьешь меня?
— Может и стоило бы. Но я обещал позаботиться, чтобы ты не выдала наших тайн, а не стирать тебе память. — Луи оттопырил мизинчик. — Обещаешь держать всё в тайне?
— Обещаю.
Мы по-детски скрестили мизинцы, закрепляя сделку, и Луи довольно улыбнулся.
— Вот и отличненько. Рад был тебя видеть, Клэр. Прощай. Больше я тебя не побеспокою.
Вампир многое недоговаривал. Но понять, что именно, я пока не могла. Но что-то пряталось за его дружелюбием и заботой обо мне. Был ли он полностью искренен?
— Подожди! — попросила я, когда Луи уже начал подниматься. — Помнишь, я спрашивала тебя, нравятся ли тебе мужчины?
Мой интерес был неуместным, и даже неприличным. Но что-то в почти неуловимо изменившемся взгляде вампира подсказало мне, что я задала его верно.
— И я ответил тебе, что меня они не привлекают. Не веришь? — Луи насмешливо вскинул брови. — Мои милые привычки нередко вводят в заблуждение, но теперь-то я достойный уважения женатый мужчина.
— Кажется, я задала вопрос неверно. Ты любишь Михаила? — выпалила я, и замерла, сама ужасаясь своей храбрости.
— Конечно. Как брата.
Ответ был слишком поспешный. Я откинулась назад, сжимая в побелевших пальцах ножку бокала.
— Ты сказал мне когда-то, что хочешь защитить Ракоци. И ты всегда помогал ему. Лишь в одном ваши мнения расходились — в отношении меня. Хоть ты и был добр ко мне, Луи, но его женой видеть не хотел.
— На что ты намекаешь, золотце? Что я ревную Мишеля к тебе? — Луи издал фальшивый смешок, но я видела, как пульсируют его зрачки, выдавая бурлившую в нем ярость. — Мы знакомы с ним сотни лет, а ты лишь смертная девчонка, разок его ублажившая, и выкинутая за ненадобностью. Я пожалел тебя, но не стоит обольщаться, что ты хоть что-то можешь значить, или быть мне соперницей. Прими реальность, Клэр, и радуйся, что я оставил тебя в живых.
Луи резко развернулся, но направился не к выходу, а к напряженно пытающемуся понять, о чем мы спорим Клоду. К тому времени, когда я, путаясь в юбках, оказалось рядом, вампир уже склонился над моим братом.
— …забудь. Ты никогда не спускался в подземелья Парижа.
Клод медленно кивнул. Я дернула его за плечо, заставляя очнуться.
— А?! Что?! — Клод испуганно заморгал, приходя в себя.
— Ты в порядке? — спросила я, заслоняя Клода от вампира.
— Да… вроде бы. Что-то голова закружилась. Я что, заснул?
Луи, кажется, потерял к нам интерес, направляясь к тоненькой изящной красавице, в которой я с трудом узнала Еву. Меня если она и узнала, то не заинтересовалась — всё её внимание было занято мужем.
Луи. Как же я ошибалась, считая этого высшего совершенно безобидным, хоть и эксцентричным типом. Он был не менее опасен, чем другие вампиры, что я встречала. И хорошо что я узнала об этом именно так, а не когда бы он, с привычной для себя легкомысленностью, лишал бы меня жизни.
— Давай вернемся домой, Клод. И забудем о вампирах как о страшном сне. Теперь уже навсегда