Они пили ночное вино
Даже днём ночное вино
Слюдяные бутыли окна
Всегда были полны вина
Оно было сладким как соль
И густым как венозная кровь
Оно было острым как боль
И протяжным как сонная одурь
Оставаться в съемной комнате не было смысла. Гипнотизер знал, где я живу. Можно было снова переехать, но в темноте не хотелось искать себе жилье. Поэтому забрав вещи со съемного жилья, я вернулась в пансион.
Ален не было. Видимо, она снова ночевала у Мориса, поэтому обсудить гипнотизера было не с кем. Другие о моих проблемах не знали. А ведь я сказала упырю, что у меня есть связи. Но кто может противостоять человеку, обладающими такими способностями?
Вспомнился почему-то Рейнард Эмбер, учитель Клода. Среди масонов наверняка много сведущих в тайных искусствах и магических практиках людей. Должно же быть какое-то спасение от гипнотического внушения! Два раза мне удалось уйти от Михаила Паланока. Третья встреча может обернуться совсем не в мою пользу. Эмбер был мне нужен. Это не означало, что я собиралась полностью ему довериться, но лучше быть с ним милой. И если нужно, пойти на бал.
Уж хуже гипнотизера он вряд ли окажется.
Перед тем, как лечь спать, я спрятала под подушку крест, простынь и одеяло окропила святой водой.
— Совсем сдурела, девка, — задумчиво сказала Анна Шольц. — Обычно когда мужик появляется, моги на место встают, а у тебя все не как у людей.
— Какой мужик?
— Ну, ухажер твой. Приходил который, искал…
— Он не мой мужик, — огрызнулась я.
Когда свет потушили, я ещё долго ворочалась, не в силах уснуть. Но усталость взяла свое, и уде за полночь я провалилась в сон.
Я почти бегу по улице, придерживая на груди куртку, когда буквально ниоткуда появляется темная высокая фигура.
— Ночь прекрасна, смертная дева. Позволь мне отведать твоей крови.
Незнакомец улыбается, демонстрируя неожиданно острые клыки. И я, поняв, кого встретила, пытаюсь сбежать. Но тщетно.
— Твой запах, Клэр, — теперь он совсем близко, и шепчет мне на ухо. — Так неожиданно. В нем нет примесей алкоголя и табака. Ты даже не пахнешь другими мужчинами. Лишь чистотой и невинностью.
Его прикосновения холодны и равнодушны. То, как он держит меня за подбородок, как запрокидывает голову… так страшно. И так знакомо.
Вздрогнув, я проснулась с колотящимся от ужаса сердцем. Это был не просто сон. Это было воспоминание. Ален была права. Я встречалась с Михаилом Паланоком гораздо раньше, чем мне казалось. И тогда он выпил моей крови.
— Вспомнила? Что ж, я подозревал, что так может произойти.
Он здесь. Вампир здесь. Неподвижно сидит на моей кровати, склонившись и разглядывая мое лицо. Прежде, чем успеваю закричать, он запечатывает мне рот ладонью.
— Не поможет. Твои соседки спят так крепко, что их не разбудит и труба Гавриила. Но что мне делать с тобой? С каждым разом внушение действует на тебя все хуже и хуже. Даже если я заберу тебя сейчас, ты будешь рваться на волю.
Хватка ослабла, и мужские пальцы пробежались по испуганно приоткрытым губам, медленно очертили подбородок, изучили линию скул и арки бровей. Я почти не дышала. Однажды в детстве я была в зоопарке. Самым ярким впечатлением стал тигр, напряженно наблюдающий за мной из стальной клетки. Только теперь между мной и хищником нет преграды. И все же его что-то сдерживало от того, чтобы сожрать раздражающую и столь слабую человечку.
— Красивая, — задумчиво протянул вампир. — Будет жаль, если смертный тлен коснется этого лица.
— Я никому ничего не скажу, клянусь… — прошептала прерывистым дрожащим голосом, почти готовая сорваться на жалкие мольбы.
— Если бы дело было только в тайне. В этот рациональный век ты можешь во всеуслышание назвать себя чудовищем, но тебя сочтут лишь чудаком. Меня беспокоит другое. Я не хочу тебя отпускать, даже в мыслях не могу расстаться с тобой. Но держать рядом того, кто испытывает лишь страх и ненависть… Что ж, надеюсь, когда я утолю жажду крови, мое наваждение исчезнет.
Было бы глупо думать, что он просто уйдет, лишь немного попугав. Паланок приподнял меня над кроватью, придерживая ладонью голову. Дыхание щекотало шею. Я услышала, как он тянет носом воздух, будто впитывая запах. И только затем вампир пронзил клыками тонкую кожу.
Вскрикнула, панически цепляясь за каменные плечи. Изогнулась в бессильном протесте, попыталась оттолкнуть, но все мои трепыхания остались незамеченными. Боль, такая невыносимая в начале, по мере того, как он тянул из меня кровь, постепенно стихала, оставляя лишь жжение и пульсацию. От накатившей слабости мысли путались и уплывали. И в какой-то момент мне стало все равно, что со мной происходит, и чем все закончится.
Осенью утром особенно холодно и промозгло, поэтому спали мы под шерстяными одеялами. Но когда я проснулась, ощущение, что спала я голой и на крыше. Ноги и руки просто окоченели, хотя я и была укутана почти по шею.
— Никогда так не высыпалась, — потягиваясь, заявила Анна.
— Угу, — отозвалась Карен, сидевшая на краю кровати, и расплетавшая косу. — Мне снилось что-то такое хорошее… Клэр, ты встаешь? Учителя уже начали о тебе беспокоиться.
— Нет, останусь дома. Чувствую себя не очень хорошо.
Это была абсолютная правда. Голова кружилась, да и ещё подташнивало. Ночь я абсолютно не помнила, но простыня сбилась так, будто во сне я выплясывала на кровати канкан. Карен, проходя мимо, пощупала мне лоб.
— Температуры нет, хотя ты все же бледновата. Принести тебе завтрак?
Благодарно кивнула, почесывая шею.
— Слушай, а ты клопов случайно не принесла? — с подозрением спросила Анна. — Эй, ты себе шею уже до крови расчесала. Фу!
Я замерла, а затем посмотрела на свою руку. Под ногтями виднелись красные полоски. К горлу тут же подкатилась тошнота, и я, спотыкаясь, рванула в ванную комнату.
— Если ты залетела, то я знаю хорошего доктора, который тебе поможет!
Замечательно. Теперь еще пойдут сплетни, что я беременна. Карен, отлично знающая мою слабость перед видом и запахом крови, зашла минут через пять с пластырем и мазью.
— На что похоже? — зажав нос, спросила я, пока соседка обрабатывала мне шею.
— Не на клопов. Скорее, на аллергию. Расчесы, краснота, и какие-то пятнышки. У тебя уже было что-то похожее. Лучше и вправду показаться доктору.
Когда девушки ушли, я снова заснула, так и оставив завтрак на тумбочке около кровати. Проснулась уже ближе к трем пополудни, такая же разбитая, и в придачу ужасно голодная. Мадам Жабер заглянула в комнату, где я бродила растрепанным призраком в халате и шерстяных носках, недовольно поцыкала языком, но так ничего и не сказала. А спустя час принесла мятный чай и пирожков с повидлом. К вечеру вернулась Ален, с затуманенным взглядом и горящими губами.
— Влюбленность тебе к лицу, — с легкой завистью сказала я.
— А тебе не очень. Чего у тебя шея заклеена? Твой страстный вампир заходил, кровушки попить?
— Месье Паланок не вампир, он подонок, — скривилась я. — И у меня аллергия.
— Ого-го! Что там между вами произошло? Он, кстати, тебя искал несколько дней назад.
— Вчера нашёл. Я выплеснула на него кофе, а он обещал со мной поплатиться.
Улыбка Ален увяла.
— Звучит как-то не очень романтично. А ведь показался таким приятным мужчиной. Даже не слишком обиделся, когда я на него святой водой побрызгала.
— И что?
— Ты же сама сказала, что он не вампир, а подонок, — подколола меня художница. — Но ты не думала, что он не упырь, а оборотень?
— Оборотни в Париже? Звучит как очень плохая идея для романа.
В коридоре послышались тяжелые медленные шаги, и в комнату без стука зашла хозяйка пансиона.
— Клэр, тебя там спрашивает один месье.
Мы с Ален переглянулись. В её взгляде было предвкушение, в моем — паника.
— И кто? — первой спросила подруга.
— Представился как месье Эмбер… Рихтер, Райан?
— Рейнард?
— Как-то так. Его прогнать, или ты спустишься? Я не собираюсь пускать всяких хлыщей в пансион, — сурово поджав губы, сказала мадам Жабер.
— Да, пусть подождет!
В этот момент я осознала, что совершенно неподобающе выгляжу, и начала поспешно переодеваться.
— Так, и кто этот Рейнард? — наблюдая, как я, пыхтя, натягиваю чулки, спросила Ален.
— Учитель… Ты не поможешь с пуговицами на платье?
— Повернись, — скомандовала подруга. — И чему же он тебя учит, дорогая?
— Не меня, это учитель Клода, моего братишки. — И не удержавшись, похвасталась: — Он пригласил меня на Бал белых хризантем.
— Клод?
— Рейнард Эмбер!
— Наверное, он воет на полную луну и поскуливает, когда его гладят за мохнатым ушком.
Я закатила глаза.
— Выкинь все свои романчики в помойку. Оборотней, как и вампиров не существует.
Ален только хихикнула. Торопливо собрав волосы в пучок, я покрутила головой у зеркала. И вздохнула.
— Хотя да, наверное, он оборотень. Настоящий мужчина бы на такую красоту не клюнул.
— Превратить призрака в живого человека не так сложно, — подмигнула моему отражению художница. — Иди сюда.
Она так старательно орудовала кисточками у моего лица, пытаясь скрыть нездоровую бледность за пудрой и румянами, что я расчихалась.
— Всё, хватит. Меня ждут.
Едва не свалившись на лестнице, я перешла на легкий шаг, и вышла, полная достоинства. И все же Рейнард Эмбер, ждущий на крыльце, почему-то заулыбался.
— Мадмуазель Легран, у вас что-то, к-хм, на носу.
— Правда? — я испуганно попыталась скрыться в доме, но Эмбер успел меня перехватить.
— Подождите…
Учитель достал из кармана платок, и осторожно потер мой нос. А затем продемонстрировал — на белом батисте отпечатались персиковые румяна.
— Зачем вам румяна, мадмуазель? Вы ведь так мило краснеете.
— А зачем вам лесть? — парировала я. — Вы же учитель в католической школе.
— Но при этом не перестаю быть мужчиной. Которым хочет пригласить понравившуюся ему девушку на бал.
— Разве дело не в моем брате?
Эмбер не успел ответить, когда нас отвлек скрип и шорохи. Мы задрали голову, и успели заметить, как в окне мелькнуло несколько девичьих голов… и кажется, чепец мадам Жабер.
— Не хотите ли прогуляться? — предложил мужчина, усмехнувшись. — Ваши любопытные соседки меня смущают.
— Если только ненадолго и недалеко.
Я приняла предложенную руку, и позволила Эмберу выбрать путь. Судя по всему, он неплохо знал эту часть Монмарта, так как сразу же повел меня к небольшому скверу. К вечеру все уличные торговцы и художники уже свернулись, и гуляли только такие же парочки, как и мы.
— Так что насчет моего приглашения? Вы так и не ответили, мадмуазель Легран.
— Я принимаю его.
Светлые глаза Эмбера удивленно распахнулись.
— Договориться с вами не в пример легче, чем с вашим отцом.
— Вы тоже приглашали его на бал? — усмехнулась я, усаживаясь на скамейку, и пряча замерзшие ладони в вязанную муфту.
— Нет, — улыбнулся учитель. — Но мне приходилось с ним переписываться почти на протяжении года. Месье Легран никогда не упоминал меня или наше общество?
— Нет. Его письма редко касаются семейных проблем. Чаще работы.
— Работы? — вскинул брови Эмбер.
— Как я уже говорила, папа переводит с древних языков. И иногда ему нужно уточнить ту или иную информацию в других источниках. Приходится конспектировать для него десятки страниц на латыни…
Я осеклась. Не стоило так открываться почти чужому человеку.
— Только не говорите, мадмуазель, что вы сведущи и в языках!
— Не преувеличивайте, месье. Древнегреческий мне так и не дался. Да и латынь я лишь немного понимаю, и чаще всего просто переписываю, особо не вникая в суть…
— Боитесь показаться слишком образованной? — лукаво сверкнул глазами Эмбер, невзначай касаясь своей ногой моего колена. — Поздно. Теперь я ещё более заинтригован. Но для такого бриллианта нужна подходящая оправа. Не сочтите меня наглецом, но могу ли я помочь вам с нарядом для бала?
— Не стоит, — сухо ответила, отстраняясь. — Это не станет для меня проблемой, месье Эмбер.
— Называйте меня Рейнардом, — тут же отозвался учитель.
Очевидно, он ждал от меня той же любезности. Я искоса, из-под ресниц, посмотрела на молодого мужчину. Эмбер был мне симпатичен, несмотря на то, что пытался довольно неуклюже подкупить меня, но сближение с ним не казалось такой уж хорошей идеей. Не хотелось бы превратиться в одну из легкодоступных гризеток Парижа, как приз переходивших от одного мужчины к другому. До тех пор, пока их красота не увядала.
Поэтому я предпочла сменить тему.
— Мне пора домой. Когда вы зайдете за мной?
— В следующее воскресенье, к восьми.
— Я буду готова.
Эмбер никак не прокомментировал смену моего настроения, но умудрился на обратной дороге угостить меня яблоком в карамели, а затем и вовсе рассмешить. Не очаровываться им было все сложнее. Я не была бесплотным призраком. Мне тоже хотелось наслаждаться жизнью и мужским вниманием, как это делали мои подруги.
Когда мы уже подошли к воротам пансиона, я неожиданно для самой себя спросила:
— Я вам и в самом деле нравлюсь, месье Эмбер?
— Да, мадмуазель Легран. В это так сложно поверить?
Ложью было бы говорить, что за мной никогда не ухаживали и не искали моего внимания. Не все потенциальные кавалеры отличались галантностью, но были среди них довольно славные парни. И все же я избегала любого выражения симпатии.
Что-то изменилось во мне. Наверное, я слишком истосковалась по человеческому теплу. Поэтому, не давая времени себе передумать, я поднялась на цыпочки и поцеловала учителя в щеку.
— Тогда с нетерпением буду ждать нашей встречи, Рейнард.