Осколки Солнца

Глава 7. Господин Никто

За всеми волнениями о тайных обществах Парижа я почти забыла о своём "вампире".

Хотя нет, не своём. Лучше не привыкать к нему, считая частью своей жизни. Ну как появился этот подозрительный типчик в моей жизни неожиданно, так же неожиданно он и должен исчезнуть…

Вернувшись в пансион, я выяснила, что никто меня так и не искал. Или, по крайней мере, не помнил об этом. Ален все так же хранила портрет моего преследователя, но вживую увидеть его ей не довелось. Кажется, она об этом жалела, глупая.

Я снова начала ходить на учебу, но при этом лишний раз на улицу старалась не показываться, особенно вечером. Но я слишком поспешила скидывать "вампира" со счетов.

Выставка Савара шла уже неделю с оглушительным успехом. Все мои сокурсники уже побывали о ней, и восхищенно закатывали глаза, часами рассуждая о гении мэтра. Но никто так и не упомянул о "Персефоне с гранатом". Я, конечно, и не хотела, чтобы меня признали, но все же было немного обидно. Неужели никто даже не отметил сходство богини весны со мной?

— Персефона? — вскинула брови Ален, только вернувшаяся с выставки. — Нет, такой работы не припомню.

— Неужели мэтр решил не выставлять её? — поникнув, спросила.

— Сходи и узнай сама. Заодно заберешь оставшуюся часть платы. Или стыдишься?

— Нечего мне стыдиться. Я тогда ничего не сделала!

— Боишься встретить своего загадочного красавчика?

— Когда это он успел стать красавчиком? — возмутилась я. — Ты же видела портрет. Ничего особенного.

— Вампиры должны быть красавчиками, — убежденно ответила Ален. — Ты просто не смогла передать всего его очарования.

Моя подруга никогда не изменится. Спорить с ней бесполезно.

— Ничего я не боюсь. Просто не люблю толпы. Пойду завтра, вместо курса месье Морана.

Среда оказалась и вправду удачным днем для того, чтобы посетить выставку. Людей почти не было, а вот мэтр Савар как раз заглянул уладить дела с организаторами. Меня он встретил вполне доброжелательно. Хоть и не без ехидства.

— А я думал, что ты меня избегаешь, Клэр.

— Что вы, месье Савар! Вы ведь знаете мое отношение к вам и вашему творчеству. Я так восхищена тем, что вижу! Даже не могу вспомнить, какая выставка пользовалась таким успехом, как ваша! Мне все уши прожужжали про то, что мэтр Савар превзошёл сам себя. И картины в зале смотрятся ещё лучше!

Запомните — когда вы имеете дело с людьми творческими, не бывает слова "мало", когда это касается похвалы.

— Да, довольно удачный показ. Даже мэр пришёл, — важно кивнул мэтр. — Жаль, что "Персефона с гранатом" так и не увидела свет. Но не волнуйся, деньги я тебе заплачу. Даже больше, чем обещал.

Это было бы весьма кстати, но при всех хороших чертах художника, щедростью он особой не отличался.

— А что случилось с картиной? — осторожно спросила я.

— Её выкупили, ещё до показа.

— Но вы ведь хотели представить всю серию на выставке! Говорили, что картины после показа вырастут в цене.

— Месье Паланок заплатил достаточно. В том числе и за то, чтобы иметь возможность одному лицезреть мою Персефону. Иностранцы порой такие чудные.

— Паланок? Кто это?

— Михаил Паланок. Вроде бы он русский, хотя его знание французского безупречно. Но среди русских аристократов ценится наше образование, так что тут не стоит удивляться.

Русский? Мог ли быть гипнотизер, из-за которого мне пришлось прыгать со второго этажа, тем самым Михаилом Паланоком?

— А как он узнал о картине?

— Забирал портрет, что был у меня на реставрации.

Точно! Это он! Тот гипнотизер-махинатор! Я вцепилась в руку художника.

— Месье Савар, этот человек опасен! Я видела его в вашем доме, он напал на меня! Именно поэтому я и сбежала, не попрощавшись. Что вы тогда…

— Хотя может быть месье Паланок поляк? Почему-то я даже не спросил, откуда он, — нахмурившись, художник потер переносицу, и только затем удивленно посмотрел на мою ладонь, сжимающую его пиджак. — О чём ты? Как ты могла его видеть в моем доме, если в тот день ты просто не пришла? Я даже думал послать к тебе слугу, чтобы узнать, не заболела ли ты.

Значит, он стер все воспоминания месье Савара о том, что произошло в доме. Но почему-то себя заставить не забыл. Не так уж сильно он и скрывался!

— Он не спрашивал обо мне? Этот Паланок?

— Только позировала ли ты мне раньше, и всё. И как давно мы знакомы. Клэр, ты же не думаешь пытаться увлечь этого господина? Конечно, Паланок может заинтересоваться тобой, но точно так же он быстро остынет. Я слышал, что один московский князь задаривал приму парижского балета дорогими подарками и цветами, а когда она уступила ему… Клэр, ты слушаешь?

— Да, мэтр. Но у меня нет желания становиться чьей-либо любовницей.

Хоть в чём-то можно быть благодарной Адриану Берже и его матери. Благодаря их семейке у меня навсегда отбило желание заигрывать с богатеями.

Савар был настроен поболтать, и испытал разочарование, когда я, получив долгожданные деньги, поспешно распрощалась. Солнце было скрыто за тучами, на улице стояла сумрачная и зябкая погода, и слегка накрапывал дождь. Я раскрыла дешевый, в нескольких местах залатанный зонт и подняла воротник куртки. Надо хотя бы часть денег потратить на новое пальто. И зимнюю одежду можно прикупить. Все же уже середина октября.

Прежде, чем я успела шагнуть из-под каменного навеса под дождь, кто-то осторожно коснулся моего локтя. Неудивительно. Даже в залах самого музея я встретила несколько своих знакомых. Так что, скорее всего, кто-то из видевших меня ранее решил поинтересоваться, куда я пропала.

Я повернула голову, уже заготовив дежурную улыбку, и растерянно замерла. Густая каштановая шевелюра, узкий подбородок, резкая линия скул. И карие глаза, на дне которых опасно таилось янтарное пламя. Это был он — гипнотизер. Михаил Паланок.

— Ты все же не смогла сдержать своего любопытства, Клэр.

Я нервно огляделась. Даже в такую погоду на Монмартре не было пусто. Он не осмелится напасть на меня при свидетелях. К тому же стоит мне закричать, как прибегут жандармы.

— Что вам угодно, месье?

К сожалению, мой голос постыдно дрогнул.

— Как официально. Я лишь хотел пригласить тебя выпить кофе и уладить то непонимание, что возникло между нами.

— Простите, мне это не интересно.

На мою ладонь, державшую потертую ручку зонта легла мужская рука. Паланок склонился почти к самому уху.

— Если не хочешь говорить сейчас, то я уйду. Но учти, что этой же ночью я навещу тебя. Предварительно заглянув в ту милую цветочную лавку, что располагается напротив твоего дома. Что ты предпочитаешь — розы или орхидеи, Клэр?

Закусив губу, подавила чертыхания. Он знал, где я сейчас жила.

— Выпить кофе. Я же сказал. И поговорить. Место можешь выбрать сама. Я доверяю твоему вкусу.

— У театра Варьете есть хорошая кофейня "Фреско". В ней варят отличное кофе по-венски.

А еще в ней баристой работал один мой замечательный друг, с которым я познакомилась еще в ресторане месье Урбеша. Базиль, почти двухметровый увалень, относился ко мне как к младшей сестренке и не раз выручал, когда липли пьяные посетители. И он умел держать язык за зубами.

— Отлично. Это не так далеко. Прогуляемся?

Шли мы быстро и молча, при этом я старалась держаться от навязчивого спутника как можно дальше. К счастью, он не пытался сократить дистанцию, или коснуться меня. Будто знал — что я тут же брошусь в бега. Зонта у него не было, но ручейки дождя, капающие с цилиндра, затекающие за воротник, будто совсем его не беспокоили.

Дождь прошёл также внезапно, как и начался. И когда сквозь тучи внезапно прорвался по-осеннему неяркий, рассеянный солнечный свет, "гипнотизер" поморщился, и поспешно нацепил на нос темные очки.

— Вы… вам неприятен солнечный свет?

— Чувствительные глаза, — коротко, и будто неохотно ответил мой спутник. — Напомните, как далеко ещё нам идти?

— Почти. Посмотрите, уже виднеется крыша Варьете. Вы впервые в Париже, месье?

— Нет, когда-то я знал Монмартр как свои пять пальцев. Но не был здесь давно, и многое забыл.

Когда мы проходили мимо театра, у которого одиноко стоял продавцы газет и хорошенькие торговки цветами, Паланок замедлился, разглядывая изящное здание с колонами. Варьете был известен не только своими театральными и музыкальными представлениями, но и роскошными балами и приемами. Бедным художницам попасть на подобные мероприятия нереально. Разве что по приглашению… Хотя, оно ведь оно у меня было. Бал белых хризантем проходил именно здесь. И если Эмбер не шутил, то я смогу не только любоваться театром снаружи, но и войти по мраморным ступенькам внутрь — в белом платье и в маске, скрывающей лицо. И на один вечер узнать, что это такое — быть беззаботной прожигательницей жизни.

Впрочем, Фреско тоже было весьма приличным местом. Удачно расположенный почти у самого театра, он был излюбленным местом парижской богемы. И пусть я могла позволить себе купить лишь кофе и самую дешевую выпечку, мне нравилось сидеть за одним из столиков перед кофейней, и разглядывать прохожих — туристов, парижан, и даже иногда знаменитостей.

Промозглая погода не располагала к уличным посиделкам, поэтому мы зашли в зал. Паланок тут же занял место в самой дальней его части, подальше у окна. Да и тому же полу-скрытого китайской ширмой. Заметив мои колебания, он вскинул бровь:

— Боитесь за свою безопасность?

— У меня есть основания.

— Сколько злости. Неужели мои прегрешения так велики?

Я сердито пожала плечами, и только когда увидела Базиля, подошедшего лично принять заказа, немного расслабилась. Обычно верзила приветствовал меня без всяких формальностей, подшучивая, а то и обнимая. В этот раз он лишь улыбнулся и кивнул, искоса посмотрев на успевшего сесть шатена.

— Мадмуазель Легран, добрый день. Вам как обычно?

— Когда ты начал обращаться ко мне на ты, Базиль? Да, черный кофе и круассан.

— Клэр, я тебя угощаю, — вмешался гипнотизер. — Так что можешь не скромничать, дорогая.

Базиль удивленно на меня посмотрел, и я чуть не заскрипела зубами. Паланок специально меня злил!

— Месье, разве мы с вами официально представлены? — холодно спросила я. — Как обычно, Баз. Кофе и круассан.

— Мне только кофе по-венски. Клэр его очень хвалила, — обращаясь к баристе, заявил этот неприятный тип. Когда Базиль отошёл, Паланок откинулся на стуле, и снял очки. В свете ламп и свечей глаза его казались просто карими. И никаких зловещих огоньков.

— Прости, не хотел тебя злить. Но ты уже мне представилась, а меня представил мэтр Савар.

Мой преследователь знал и это. И когда только успел? Но если он подслушал наш разговор с художником, тем проще.

— Вы купили "Персефону"!

Мужчина пожал плечами.

— Не смог удержаться. Мэтр чудесно передал то очарование, что тебе присуще. Так ли странно, что я захотел её себе присвоить?

Я вскинула подбородок, язвительно уточнив:

— Вы всё ещё говорите о картине?

— Кто знает.

Голос у "гипнотизера" снова стал бархатным и обволакивающим, и мне стоило больших усилий, чтобы оторвать свой взгляд от его лица. Буду смотреть на скатерть. Так безопаснее.

— Месье Паланок, не надо со мной флиртовать, — не выдержала я. — Говорите, что вам нужно, и уходите. Или уйду я.

Шатен расправил на коленях салфетку, пригладил влажные, и от того еще сильнее вьющиеся волосы, и только тогда ответил:

— Хочу развеять то непонимание, что произошло между нами. В доме месье Савара я вел себя не слишком корректно. Но это была лишь неудачная шутка, не больше. Приношу свои извинения.

— Я их принимаю. Это все? Больше вы не будете меня преследовать?

— Дай мне шанс, Клэр, изменить твое мнение обо мне! У тебя наверняка много вопросов. Я постараюсь ответить на каждый из них.

"Нет более опасной вещи, чем женское любопытство. Оно и сгубило человечество", — любил говорить мой отец. И он был абсолютно прав.

— Тогда расскажите, что это за странный у вас талант — управлять чужой воле?

— Это? Лишь гипноз. Я научился ему у одного из британских докторов несколько лет назад. Он был поклонником Месмера, хотя использовал уже более современную терминологию.

— Значит, просто гипноз?

— А что же ещё? Или ты, как и твоя подруга, думаешь, что я вампир?

Я вздрогнула, и мужчина тихо рассмеялся. Это позволило мне прийти в себя.

— Вы были в пансионе, месье Паланок?

— Михаил. Мне будет приятно, если ты будешь звать меня по имени. Да. Как я и говорил, я хотел извиниться. Но смог поговорить лишь с хозяйкой пансиона, и милой Ален.

— И вы… тоже стерли им память? Как и Савару?

— Это не так легко, как ты думаешь. И нет, я не стал этого делать. Я просто поговорил с твоей соседкой, и кажется, даже ей понравилась. Но ты не ответила. Ты думаешь, я вампир?

— Вы мне скажите, месье, боящийся солнечного света!

— Художники довольно суеверны и впечатлительны, — иронично заметил Паланок. — И если я вампир, то что тогда?

— Не смейтесь надо мной!

Базиль вернулся как раз вовремя. Поставил на стол чашки с кофе, политый медом круассан, и хмуро посмотрев на шатена, спросил лишь одними губами: "все хорошо?". Я кивнула. И когда вернулась к разговору, уже сумела восстановить спокойствие.

— Я не склонна к мистическому мышлению. Но в мире есть много скрытого и тайного от людских глаз. Если есть Бог, то есть и Дьявол. А там, где Дьявол, там и те, кто ему служит.

— Я не служу Дьяволу, и не желаю тебе зла, — неожиданно серьезно ответил Паланок. — Ты имеешь дело с эгоистом, но никак не со злодеем.

— Тогда расскажите сами о себе и своем прошлом. Чтобы я поверила, что вы и в самом деле почти обычный человек.

— Хорошо, — миролюбиво согласился гипнотизер. — Что тебя больше всего интересует?

— Вы ведь иностранец? Русский?

— Не совсем. Я действительно не из Франции, хотя и долго жил здесь когда-то. Как и в России, впрочем. Мой отец оттуда. Но родился я в Венгрии, на родине матери. Впрочем, я считаю себя больше гражданином мира. Мне нравится везде, разве что кроме тех мест, где для меня слишком жарко и солнечно.

— И чем занимаетесь?

— Исследованиями.

Ещё один ученый на мою голову. Хотя… слишком уж это размыто звучало.

— В какой области? Что изучаете?

— Человеческие сообщества и культуры в их развитии.

— Разве на этом можно заработать?

— Как эксперту — вполне. Анализируя те или иные экономические и социальные явления, можно многое узнать. Куда лучше вкладывать деньги, и когда их выводить, например. И о своих счетах не забыть.

— Это касается и политики?

Паланок помедлил.

— В какой-то степени. Но это не то, о чем бы я хотел говорить с прекрасной дамой. Может быть, ты спросишь меня что-нибудь более личное? К примеру, о планах на вечер?

Я вскинула глаза, чтобы отбрить наглеца, и замерла. От взгляда шатена неожиданно закружилась голова, а ладони сделались влажными. В этот момент он показался мне необыкновенно привлекательным. Не просто красивым — самым желанным мужчиной. Почему я была с ним так груба? Он всё, о чем может мечтать женщина.

Нестерпимо хотелось коснуться его губ, попробовать их на вкус, зарыться пальцами в густую шевелюру, прижаться к крепкому мужскому телу как можно теснее. Позволить Михаилу Паланоку сделать себя своей…

Я поняла, что дрожу, лишь когда остывший кофе пролился мне на пальцы. Это отрезвило, как и проснувшаяся злость. Снова гипноз. Но если раньше Паланок просто заставлял меня делать то, что я не хочу, то теперь он покусился и на чувства.

— Мы могли бы пойти ко мне, — в голосе мужчины появилась хрипотца. Он облизал губы неожиданно знакомым жестом и протянул ладонь ко мне через стол.

— Нет!

Я крикнула так громко, что в зале на мгновении стало тихо. Шатен замер, едва заметно нахмурившись.

— Нет, — повторила уже тише. — Вы отвратительны, месье. Что, не можете завоевать девушку, не используя внушение? С меня хватит всего этого!

Меня так сильно переполнял гнев, что я почти себя не контролировала. Резко встала, и схватив чашку, выплеснула ее содержимое в Михаила Паланока.

— Не преследуйте меня больше, и не угрожайте. У меня есть друзья, которые способны за меня постоять.

Сбежать я не успела, замешкавшись, чтобы взять зонт. Совершенно зря. Мокрый и ужасно злой Паланок схватил меня за руку, больно сжав предплечье. Дернул, разворачивая к себе, и зашипел:

— Ты пожалеешь об этом, Клэр.

— Идите к черту, месье!

— Совсем скоро ты будешь шептать моё имя, умоляя не оставлять тебя, — зловеще пообещал гипнотизер.

— Проблемы? — хмуро пробасили рядом. — Эй, почему бы тебе не отпустить девушку, пока я тебе голову не оторвал, месье?

Базиль! Какое счастье. Хватка венгра ослабла, и я вырвалась сама.

— Мой спутник пожелал заплатить за мое кофе, — процедила я. — Базиль, не проводишь?

— Конечно.

Легко угадав мое желание, бариста вывел меня через черный вход.

— Что произошло, Клэр? Никогда не видел, чтобы ты так выходила из себя.

— Не бери в голову, Баз.

— Если он обидел тебя, то я могу помочь. Скажи, где он живет, и найду время, чтобы потолковать с ним.

— Держись подальше от этого человека!

— И ты. Клэр. Мне приходилось видеть, как в Париж приезжали такие же молоденькие и милые девочки, как ты. Связывались со скользкими типами, и влипали в неприятности. Мне не хотелось бы, чтобы тебя нашли с перерезанным горлом в канаве.

Я поежилась.

— Умеешь же успокаивать.

Баз обнял меня, неловко поцеловав в макушку.

— Точно ничего не хочешь рассказать? Ладно, но если будет нужна помощь, ты приходи. Договорились?

— Угу.

Ещё немного так постояв, я выпуталась из медвежьих объятий.

— Мне пора, да и тебе нужно вернуться к работе. Ещё увидимся.