Осколки судьбы

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Почему так жарко? И сильно хочется пить. Во рту Сахара, язык не хочет ворочаться. Голова тяжёлая, словно свинцом налитая. Такое у неё обычно бывает при повышенном давлении. Надо бы тонометр взять и проверить. Но давление ладно, отчего же ей так плохо в остальном?

— Пить…

— Сейчас-сейчас госпожа, — послышался незнакомый женский голос. — И водички попьём, и зелье лекарское примем.

— Зелье? — удивилась она. В памяти тут же всплыли строки из песни:

«Я тебе не накапала зелий, не прочла заклинаний, не живёт под моей постелью исполнитель желаний.

Слабая женщина я — колдовать не умею, вовсе не то, что ты думал, ни ведьма, ни фея.

Я не могу оставить тебя в покое, и не могу перестать постоянно сниться.

Не специально я стала твоей паранойей, даже не знаю, как это могло получиться.

Не бойся, милый, это всего лишь чувство, Неуправляема сила восторга и грусти, и ощущения сладостно невыносимы, так всегда происходит с теми, кто любит сильно». (Флер. Паранойя)

Лезет же в голову бред всякий. Что же с ней случилось такое? Последнее яркое воспоминание — боль в сердце. Она умерла? Разве на том свете есть жар, боль, жажда? Разве что, в аду? Неужели она заслужила?

Послышался звук падения, такой, как бывает, когда роняют ложку, и женский вскрик. А заем уже мужской голос возмущённо шикнул на возмутительницу спокойствия:

— Наяна! Что же ты неловкая такая! Неси сюда лекарство, я ей голову приподниму.

Чьи-то сильные руки помогли приподняться, в пересохшее горло влили пару ложек горькой жидкости, а потом напоили простой водой. Таня и не припоминала ранее, чтобы вода была такой вкусной.

— Спасибо, — прошелестела она благодарность. — Что со мной случилось?

В памяти крутилось нечто, казалось она вот-вот вспомнит, но стоило попытаться напрячь память, как накатывала сильнейшая головная боль. И любые попытки сходили на нет.

— Вы заразились лихорадкой, моя ни ведьма, ни фея. Поправляйтесь скорее.

Прохладная рука коснулась Таниной щеки и легонько погладила. Потом кто-то убрал у неё со лба и глаз кусок смоченного в воде полотна, и она наконец смогла слегка приподнять веки.

Смутно знакомая комната, утопающая в полутьме. Задвинутые плотные шторы пропускали слишком мало света. У одного из окон виднеется мужской силуэт. Она напрягла глаза, пытаясь разглядеть прячущегося в тени незнакомца. Откуда-то из глубин памяти пришло имя — Эш. И словно прорвав плотину, вдруг нахлынули воспоминания. Она даже застонала от досады, осознав, что в бреду могла оказаться не в меру болтлива.

— И, что ещё я… интересное успела рассказать? — проведя рукой по лицу, а затем прикрыв глаза, поинтересовалась Татьяна.

— Я и рад был бы удовлетворить ваше любопытство, не фея, но к сожалению, язык на котором вы разговаривали, мне оказался совершенно не знаком.

Таня проболела почти полторы недели. Всё, как и говорил ей лекарь. Первые несколько дней своей болезни она вообще не помнила. Спать ложилась уставшей, но при памяти, а вот первый раз в себя пришла лишь через сутки. Да и после, в течение ещё двух дней временами выпадала из жизни на несколько часов. А приходя в себя, иногда обнаруживала у своей постели интересных посетителей.

Она начала хитрить и притворяться спящей или без сознания. Не реагировать на слова, затрагивающие её или мальчика, считающего её своей матерью. Подслушивать. Неприятно, но полезно.

Экшворд приходил каждый день, иногда помогал приставленным к Тане девушкам, поить её лекарством. А чаще приходил и молча сидел рядом. Она тоже молчала, делала вид, что спит.

Дан тоже пару раз заглядывал. Может и больше, точно никто же не скажет. Первый раз он молчал, а потом коснувшись тихонько кисти, чуть слышно выдавил из себя:

— Прости.

Второй раз он сразу присел на краешек кровати и долго сидел, держа Таню за руку, перебирая, поглаживая пальцы, пока не натолкнулся на родовую метку чуть выше запястья, и тут же рассержено зашипел. А потом столкнувшись в дверях с братом, уверенно заявил:

— Это на Ариана. У неё нет родинки между мизинцем и безымянным пальцами. И на ней нет амулета, меняющего внешность. Ты обманул меня!

— Разве? — удивился старший Экшворд. — Я никогда не говорил, что это моя первая жена. Ариана мертва. Ты сам её похоронил, не так ли?

— Да, чтобы тебя демоны взяли! — вскричал младший. — Почему ты меня постоянно в чём-то подозреваешь?

— Держись подальше от моей жены, Дани. Недавно ты сетовал насчёт отложенной свадьбы. Так вот, у тебя есть моё согласие. Можешь назначать дату. И не болтай про Ари и её родинки.

— Так ты знал!

— Что вы были близки одно время? Догадался по вашим взглядам. Ты выглядел слишком уж самодовольным, а она виноватой.

— Это было один лишь раз, — очень тихо сказал Дан. — Я дурак, напился тогда. Мы поругались, а потом… Тебя не было три дня. Ари угрожала всё тебе рассказать, а потом передумала. Прости…

— Тьяну я тебе не прощу, Дан. Готовь обряд с Аквикой, раз у вас всё слажено, но жить будете в другом месте.

— Гонишь? Боишься, что новоявленной жёнушке надоест твоя уродливая рожа? — не удержался от подколки Дан, а уходя громко стукнул дверью.

— Это неправда, — не выдержала Таня, встретившись взглядом с Эшквордом. — И вовсе она не уродливая. Я проснулась от шума, а тут…

Словно оправдываясь, объяснила она.

— Вы не поможете мне встать? Я хочу умыться.

— Может позвать Наяну? — задумчиво глядя на Таню, поинтересовался герцог.

— Нет, не нужно, — воспротивилась она, а потом заметив странный взгляд Эша, спросила:

— Что вы так на меня смотрите?

— Думаю, что вы будете делать, если я вас сейчас поцелую?

— Укушу, — честно предупредила Татьяна. — Я несколько дней провела в кровати, не принимая ванну, не умываясь, наконец, с вороньим гнездом вместо причёски. Вы хотите, вогнать меня в краску, чтобы я чувствовала себя неловко?

— Вы прелестно умеете смущаться, — наклонившись к ней, шепнул на ушко Эш. И возвращая комплимент, добавил:

— И совсем не выглядите так страшно, как пытаетесь меня уверить. Так, что?

— Я заразная. Заболеете, — привела она свой главный аргумент.

— Вы меня исцелите. Как Рэма. Будете поить лекарствами и рассказывать сказки, моя не фея. На ручки не прошусь, но от ласкового слова и поглаживания по голове, не отказался бы, — прижимая её к себе, и проведя руками по спине от плеч до ягодиц, а потом обхватив ладонями в талии, приподнял над полом, так, чтобы они глазами оказались на одном уровне.

— Вы несносны, Ваша Светлость!

— Но вам, кажется, это нравится, — усмехнулся Экшворд в ответ на её нарочитое возмущение.

Да, нравилось. Он слегка подтрунивал над ней, шутил, делал комплименты, очаровывал, приручал, иногда насмехался над собой, но делал это так, что хотелось улыбнуться в ответ и заверить в обратном.

— Отпустите, — попросила она. — Мне действительно очень неловко. Ну, хотите, я сама вас поцелую, но позже? Когда мне станет получше.

— Хочу. Обещаете?

— Обещаю, — согласилась Таня.

С этого дня она резко пошла на поправку. Вставала уже самостоятельно, подолгу сидела в кресле у окна и время от времени играла с ребёнком. Малышу нашлось достаточно забав в течение дня, но вечерами он устраивал скандалы, требуя маму со сказкой. Первые три дня Таниной болезни мальчиком занимался Эш. Сидел и читал сказки, носил ещё не совсем здорового малыша на руках. Об этом ей по секрету рассказала Рина, когда приводила ребёнка проведать маму.

Таня набиралась сил. Запланированный визит ко двору всё откладывался и откладывался. А она, этому была откровенно рада. Недостаточное знание местного этикета никуда не спрячешь. А прочитанных на эту тему книг оказалось недостаточно. Не к Эшу же обращаться с просьбой? Вроде того: «Дорогой супруг, ваша жена простолюдинка из другого мира, этикетам и придворным танцам не обучена. Не показывайте её обществу — засмеют». Это уже будет ни в какие ворота.

Но платье к визиту шилось. Герцог распорядился. И нарядный костюмчик Рэму. В родовых цветах.

Почему так жарко? И сильно хочется пить. Во рту Сахара, язык не хочет ворочаться. Голова тяжёлая, словно свинцом налитая. Такое у неё обычно бывает при повышенном давлении. Надо бы тонометр взять и проверить. Но давление ладно, отчего же ей так плохо в остальном?

— Пить…

— Сейчас-сейчас госпожа, — послышался незнакомый женский голос. — И водички попьём, и зелье лекарское примем.

— Зелье? — удивилась она. В памяти тут же всплыли строки из песни:

«Я тебе не накапала зелий, не прочла заклинаний, не живёт под моей постелью исполнитель желаний.

Слабая женщина я — колдовать не умею, вовсе не то, что ты думал, ни ведьма, ни фея.

Я не могу оставить тебя в покое, и не могу перестать постоянно сниться.

Не специально я стала твоей паранойей, даже не знаю, как это могло получиться.

Не бойся, милый, это всего лишь чувство, Неуправляема сила восторга и грусти, и ощущения сладостно невыносимы, так всегда происходит с теми, кто любит сильно». (Флер. Паранойя)

Лезет же в голову бред всякий. Что же с ней случилось такое? Последнее яркое воспоминание — боль в сердце. Смерть от инфаркта? Разве на том свете есть жар, боль, жажда? Разве что, в аду. Неужели, она такое заслужила?

Послышался звук падения, такой, как бывает, когда роняют ложку, и испуганный женский вскрик. А затем уже мужской голос возмущённо шикнул на возмутительницу спокойствия:

— Наяна! Что же ты неловкая такая! Неси сюда лекарство, я ей голову приподниму, вольёшь в рот.

Чьи-то сильные руки помогли приподняться, в пересохшее горло влили пару ложек горькой жидкости, а потом напоили простой водой. Таня и не припоминала ранее, чтобы вода была такой вкусной.

— Спасибо, — прошелестела она благодарность. — Что со мной случилось?

В памяти крутилось нечто, казалось она вот-вот вспомнит, но стоило попытаться напрячь память, как накатывала сильнейшая головная боль. И любые попытки сходили на нет.

— Вы заразились лихорадкой, моя не ведьма и не фея. Поправляйтесь скорее, — послышался всё тот же мужской голос.

Прохладная рука коснулась Таниной щеки и легонько погладила. Потом кто-то убрал у неё со лба и глаз кусок смоченного в воде полотна, и она наконец смогла слегка приподнять веки и осмотреться.

Утопающая в полутьме, смутно знакомая комната. Завеса памяти слегка приподнялась, позволив узнать собственные покои в доме Сумеречного герцога. Задвинутые плотные шторы пропускали слишком мало света, чтобы разглядеть всё в подробностях. Но вот в простенке между окон смутно виднелся высокий силуэт. Она напрягла глаза, пытаясь разглядеть прячущегося в тени мужчину. Откуда-то из глубин памяти пришло имя — Эш. Он сам так разрешил к нему обращаться. По имени, или короткое сокращение Эш. И после этого, словно прорвав плотину, вдруг нахлынули остальные воспоминания. Она даже застонала от досады, осознав, что в бреду могла оказаться не в меру болтлива.

— И, что ещё я… интересное успела рассказать? — проведя рукой по лицу, а затем прикрыв глаза, поинтересовалась Татьяна.

— Я и рад был бы удовлетворить ваше любопытство, не фея, но к сожалению, язык на котором вы разговаривали, мне оказался совершенно не знаком. Это совершенно точно не эстийский. Помнится, вы говорили, что родом издалека. Но я, как-то не придал этому большого значения. Красивый язык.

Таня проболела почти полторы недели. Всё, как и говорил ей лекарь. Первые несколько дней своего недомогания она вообще не помнила. Последнее воспоминание — она, умаявшись вознёй с захворавшим мальчиком, с трудом добрела до собственной спальни, как-то умудрилась принять ванну и вырубилась, упав головой на подушку. Дальше провал, тьма. Спать ложилась уставшей, но при памяти, а вот первый раз в себя пришла лишь через сутки. Да и после, в течение ещё двух дней временами выпадала из жизни на несколько часов. А приходя в себя, иногда обнаруживала у своей постели интересных посетителей.

Она научилась хитрить, притворяться спящей или без сознания. Не реагировать на слова, касающиеся её или мальчика, чьей названной матерью она стала. Подслушивать. Неприятно, но полезно.

Экшворд приходил каждый день, иногда помогал приставленным к Тане девушкам, поить её лекарствами. А чаще просто молча сидел рядом. Она тоже молчала, делая вид, что спит. И это молчание было таким приятным. Почему-то пришли на память сказанные Эшем слова, что некоторым людям слова не нужны. Иногда просто достаточно находиться рядом.

Дан тоже пару раз заглядывал. Может и больше, точно никто же не скажет. Первый раз он молчал, а потом коснувшись тихонько кисти, чуть слышно выдавил из себя:

— Прости.

Второй раз он сразу присел на краешек кровати и долго сидел, держа Таню за руку, перебирая, поглаживая пальцы, пока не натолкнулся на родовую метку чуть выше запястья, и тут же рассержено зашипел. А потом столкнувшись в дверях с братом, уверенно заявил:

— Это на Ариана. У неё нет родинки между мизинцем и безымянным пальцами. И на ней нет амулета, меняющего внешность. Ты обманул меня!

— Разве? — удивился старший Экшворд. — Я никогда не говорил, что это моя первая жена. Ариана мертва. Ты сам её похоронил, не так ли?

— Да, чтобы тебя демоны взяли! — вскричал младший. — Почему ты меня постоянно в чём-то подозреваешь?

— Держись подальше от моей жены, Дани. Недавно ты сетовал насчёт отложенной свадьбы. Так вот, у тебя есть моё согласие. Можешь назначать дату. И не болтай про Ари и её родинки.

— Так ты знал!

— Что вы были близки одно время? Догадался по вашим взглядам. Ты выглядел слишком уж самодовольным, а она виноватой.

— Это было один лишь раз, — очень тихо сказал Дан. — Я дурак, напился тогда. Мы поругались, а потом… Тебя не было три дня. Ари угрожала всё тебе рассказать, а потом передумала. Прости…

— Тьяну я тебе не прощу, Дан. Готовь обряд с Аквикой, раз у вас всё слажено, но жить будете в другом месте.

— Гонишь? Боишься, что новоявленной жёнушке надоест твоя уродливая рожа? — не удержался от подколки Дан, а уходя громко стукнул дверью.

— Это неправда, — не выдержала Таня, встретившись взглядом с Эшквордом. — И вовсе она не уродливая. Я проснулась от шума, а тут…

Словно оправдываясь, объяснила она.

— Вы не поможете мне встать? Я хочу умыться.

— Может позвать Наяну? — задумчиво глядя на Таню, поинтересовался герцог.

— Нет, не нужно, — воспротивилась она, а потом заметив странный взгляд Эша, спросила:

— Что вы так на меня смотрите?

— Думаю, что вы будете делать, если я вас сейчас поцелую?

— Укушу, — честно предупредила Татьяна. — Я несколько дней провела в кровати, не принимая ванну, не умываясь, наконец, с вороньим гнездом вместо причёски. Вы хотите, вогнать меня в краску, чтобы я чувствовала себя неловко?

— Вы прелестно умеете смущаться, — наклонившись к ней, шепнул на ушко Эш. И возвращая комплимент, добавил:

— И совсем не выглядите так страшно, как пытаетесь меня уверить. Так, что?

— Я заразная. Заболеете, — привела она свой главный аргумент.

— Вы меня исцелите. Как Рэма. Будете поить лекарствами и рассказывать сказки, моя не фея. На ручки не прошусь, но от ласкового слова и поглаживания по голове, не отказался бы, — прижимая её к себе, и проведя руками по спине от плеч до ягодиц, а потом обхватив ладонями в талии, приподнял над полом, так, чтобы они глазами оказались на одном уровне.

— Вы несносны, Ваша Светлость!

— Но вам, кажется, это нравится, — усмехнулся Экшворд в ответ на её нарочитое возмущение.

Да, нравилось. Он слегка подтрунивал над ней, шутил, говорил комплименты, очаровывал, приручал, иногда насмехался над собой, но делал это так, что хотелось улыбнуться в ответ и заверить в обратном.

— Отпустите, — попросила она. — Мне действительно очень неловко. Ну, хотите, я сама вас поцелую, но позже? Когда мне станет получше.

— Хочу. Обещаете?

— Обещаю, — согласилась Таня.

С этого дня она резко пошла на поправку. Вставала уже самостоятельно, подолгу сидела в кресле у окна и время от времени играла с ребёнком. Малышу нашлось достаточно забав в течение дня, но вечерами он устраивал скандалы, требуя маму со сказкой. Первые три дня Таниной болезни мальчиком занимался Эш. Сидел и читал сказки, носил ещё не совсем здорового малыша на руках. Об этом ей по секрету рассказала Рина, когда приводила ребёнка проведать маму.

Просто идеальный муж. Вот это и отпугивало.

Таня набиралась сил. Запланированный визит ко двору всё откладывался и откладывался. А она, этому была откровенно рада. Недостаточное знание местного этикета никуда не спрячешь. А прочитанных на эту тему книг оказалось маловато. Не к Эшу же обращаться с просьбой? Вроде того: «Дорогой супруг, ваша жена простолюдинка из другого мира, этикетам и придворным танцам не обучена. Не показывайте её высокому обществу — засмеют». Это уже будет ни в какие ворота.

Но платье к визиту шилось. Герцог распорядился. И нарядный костюмчик Рэму. В родовых цветах.

Просидев несколько дней в своей комнате, она однажды утром сказала себе: хватит! Достаточно киснуть, ничего не делая. Впереди уйма работы, а она расклеилась, сидит и себя жалеет. Нюни распустила.

И началось. Достав, привезённые из дома инструменты и приспособления, попыталась исследовать собственную кровь. Как повлияла инфекция на клетки крови? Уровень проверки примитивный, всё приходится делать вручную и медленно. Зато она смогла описать действие вируса на организм взрослого одарённого и сравнить с аналогичным, но уже в отношении простого человека. Вместе с Таней, а точнее, чуть позже, заболела ещё одна девушка — служанка, помогавшая Рине ухаживать за малышом.

Под лабораторию для себя она приспособила одно из предложенных Экшвордом помещений. А, что? Его за язык никто не тянул. Сам напросился, и только дурак упустит возможность и не воспользуется столь щедрым предложением.

Она дурой себя считать не желала. И не только в этом. Болезнь дала возможность спокойно обдумать всё случившееся. Разложить по полочкам, принять в душе. Не просто смириться, а именно оценить новые перспективы.

Взяли замуж, не спросив согласия? Так ведь, не за первого встречного вышла. Хватит уже лгать себе: он тебе нравится. И очень. Вот только природное упрямство не позволяет сделать первый шаг, а ещё негативный опыт прошлого.

Когда-то она была молода и наивна, верила в любовь до гроба, в честность и порядочность. Вот только семейный корабль оказался утлой лодчонкой, разбившейся о реалии быта.

Ты бежишь по жизни, торопишься везде успеть. Прибегаешь домой замотанная, а там тебя ждёт вторая смена: стирка, уборка, готовка, требующие внимания дети. А муж? Он тоже хочет внимания. Вот только после работы и выполнения всех домашних обязанностей, тебя хватает только на то, чтобы доползти до кровати. Стираешь, убираешь, готовишь — хорошая хозяйка, но плохая жена. Не стираешь и не убираешь-плохая хозяйка. Как совместить работу, дом, маленьких детей, требующих внимания и мужа? Вот и делаешь выбор. Слабаки уходят искать желаемого на стороне. Сильные — становятся рядом с тобой и делят ношу пополам.

Повторения прошлого ей совсем не хотелось. Да она и не совершит тех же ошибок. Сейчас сложилась совсем иная ситуация. Да и она давно не та наивная влюблённая девчонка. За спиной годы и годы. Но как же хочется иногда совершить глупость! Забыть об опыте прошлого, почувствовать себя вновь молодой и беззаботной. Сбросить этот груз с души. Начать сначала. И как тяжело снова довериться мужчине, открыть душу, поверить в любовь. А есть ли она вообще?

Экшворд ей понравился почти сразу. Как мужчина, как человек, способный на поступки, вызывающий уважение. Сможет ли она ему довериться? Она не знала. Очень хотелось попробовать, раз судьба подкинула такой шанс. И, скорее всего, первый шаг делать ей. Обещала же.

Утро пятого дня после памятного разговора. Солнечная погода никого не оставила равнодушными. Наяна с самого утра летала по комнате и мурлыкала себе под нос веселую мелодию. Таня тоже заразилась от девушки хорошим настроением. Она с удовольствием позволила приготовить для себя ванну, выбрала слегка легкомысленное платье, сшитое из тонкого золотистого шёлка и согласилась поэкспериментировать с причёской. Переплетение тонких и толстых косичек, уложенных особым образом. Необычно, и очень красиво.

— Спасибо! Это просто… шикарно!

— Рада была помочь, леди, — засмущалась девушка.

День сюрпризов начался с завтрака. Она не стала никого предупреждать о своём желании спуститься в столовую. И сюрприз, явно удался. Для всех.

— Дани, когда я услышу о дате твоей свадьбы? — из-за неплотно прикрытой двери послышался ехидный голос Экшворда. — Неужели ты передумал жениться? Или тебя не устраивает переезд в дом на Садовой?

— Я решил подождать, спешить некуда.

— А леди Каэтана с тобой согласна?

— Я не спрашивал, — недовольно буркнул Дан, сверля брата недовольным взглядом. — Будь добр, не вмешивайся в мою жизнь. Я сам разберусь, когда и кого мне выбирать в жёны.

— Хм… Дани, вспомни эти слова, когда в следующий раз решишь высказаться относительно меня и Тьяны.

Действительно, хмм… Занятный разговор, и явно непредназначенный для её ушей. Ну, да ладно. Она на цыпочках отошла к лестнице, а потом сделала вид, что только что спустилась. Широко распахнув двери, беззаботно впорхнула внутрь.

— Доброго всем утра и хорошего дня. Я уже совсем поправилась, чувствую себя замечательно, а сегодня такое солнышко, что просто грех сидеть взаперти.

Приятно было встретиться взглядом с потеплевшими серебристыми глазами и подарить в ответ радостную улыбку. Оказывается, она соскучилась, — вдруг поняла Таня. И это очень приятно знать, что тебя рады видеть. Правда, не все. Младший Экшворд хмуро кивнул в ответ на Танино приветствие. Молча. И молчал практически всё время завтрака. Она тогда подумала: не очень-то и хотелось с тобой общаться.

Тишину в столовой нарушало лишь негромкое позвякивание столовых приборов. Таня ела, не отводя взгляда от сидевшего напротив Экшворда. Серебро против бирюзы. Вопрос и сомнение в одном взгляде, и обещание в другом.

— Прекратите немедленно!

Удар ладонью по столу со стороны Дана для Тани оказался совершеннейшей неожиданностью. Она испуганно вздрогнула, а осознав причину испуга, разозлилась.

— Зависть — очень дурное чувство.

— Я не завидую! — приподнялся со своего места Экшворд-младший.

— Нет, конечно, — согласилась с ним Таня. — Это просто жаба. Зелёная такая, пупырчатая. Залезла на грудь и душит, душит, душит.

— Я не слышал о такой болезни, — с насмешливой улыбкой, сообщил Эш. — Новая разновидность?

— Болезнь древняя, как этот мир. Просто у меня на родине её называют так.

— Забавно, надо будет запомнить.

— Эш, я могу попросить об одолжении? Мне нужно кое-куда съездить.

Начала она издалека, надеясь получить согласие на поездку в Магистериум.

— Вы уверены, что достаточно окрепли после болезни? — вопросом на вопрос ответил Экшворд.

— Вполне. Не только окрепла, но и смогла провести некоторое исследование. Я вам не говорила ранее, но мне просто необходимо обсудить это с наставником. Магистр Айвори согласился встретиться сегодня после обеда. Вы не будете возражать?

— Я хотел предложить прогулку, но раз вам необходимо встретиться с наставником, готов стать сопровождающим.

— И забросите все свои сверхважные дела? — подколола она герцога, улыбаясь взглядом в ответ на инициативу Эша. — Я согласна.

— Давно хотел познакомиться с вашими исследованиями. Наслышан от Джагса, но хотелось бы посмотреть поближе.

— Я ненадолго, сегодня такая замечательная погода, что просто грех провести день в лаборатории. Если вам действительно интересно, могли бы подойти ко мне и расспросить. Куда вы хотели съездить?

— За город. К реке. Вы не против.

— Только за, — хитро прищурилась Татьяна, подумав о шашлыках на берегу и рыбалке. Рыбу она ловить умела. И жарить тоже.

Она сперва хотела спросить насчёт Рэма, но увидев задумчиво-предвкушающий серебристый взгляд, проглотила заготовленную фразу. В другой раз. Будут у них ещё возможности. Вся жизнь впереди.

— Тьяна…

— Ваша Светлость… там… там… король, — выдохнул, влетевший в столовую один из дежуривших во дворе стражей.

— Вит? — воскликнул Экшворд, глядя на стремительно вошедшего в комнату высокого темноволосого человека. Таня тут же вскочила и попыталась изобразить реверанс. Получилось плохо. Склонённая голова так и норовила приподняться. Хотелось рассмотреть повнимательнее заглянувшего с визитом монарха.

Приятный черты лица, тёмные волосы до плеч слегка растрепались от быстрой езды. Одежда в синих тонах. Его Величество в одной руке держал снятую шляпу, другую протянул в сторону молодой женщины.

Ваше Величество, — повторно склонилась она.

— Эш, я не дождался тебя в гости и решил сам заглянуть, — пророкотал нежданный гость, не сводя любопытного взгляда с Тани.

— Леди, вы очаровательны. Клянусь, не верил рассказам этого негодника, думал, преувеличивает.

Таня беспомощно смотрела, то на решившего позаигрывать с ней монарха, в данный момент, приложившегося к её запястью, то на Экшворда, с нечитаемым взглядом разглядывающего Витара IV.

— Ну, что вы, Ваше Величество. Я самая, что ни на есть, обыкновенная.

— Где же вы всё это время скрывались, леди Ариана? Ваш супруг весь извёлся, пока разыскивал вас и сына. Расскажите мне о нападении! — решил удовлетворить своё любопытство монарх. Он подхватил Таню под руку и настойчиво повёл в сторону стоявших вдоль стен небольших диванчиков. Усадив взволнованную молодую женщину, расположился рядом, всё так же продолжая держать её за руку.

— Ваше Величество… — растерянно проговорила она, оглядываясь на мужа. Тот отрицательно качнул головой в ответ на Танин вопросительный взгляд. — Я не знаю, что вам сказать. Пришла в себя от сильной боли, забрала ребёнка и добралась до Гораля, а оттуда с караваном в столицу.

— Почему же вы не вернулись в Риверстон?

— В тот момент, мне показалось правильнее, убраться из тех мест подальше. Ваше Величество, я не знаю, кто на нас напал, но это были не разбойники. Я просто спасала свою жизнь и жизнь малыша.

— Леди, я ожидаю вас при дворе. Эш, ты слышал меня?

— Да, Вит, слышал.

— Кстати, а где наследник? Я хотел бы на него взглянуть, — проявил любопытство король.

И пришлось посылать за малышом и его няней. Витар IV внимательно осмотрел Рэма, прежде, чем отпустить.

— Появились неприятные слухи, мой друг, — нахмурившись продолжил Витар. — Я должен был как-то отреагировать.

— Какие слухи, Вит?

— О твоей леди и ребёнке. Мне нужно было убедиться, что малыш действительно твой сын, а леди та, за которую её выдают.

— Вит, я после тебе расскажу подробности, — вступил в беседу нахмурившийся Экшворд.

Таня сперва переводила недоумённый взгляд с одного собеседника на другого, пока её взгляд не зацепился за бледную до синевы физиономию Дана, и виноватый взгляд, который тот предпочёл отвести в сторону. Вот же, поганец! Да она из него всю душу вытрясет, но узнает, в чём там дело!