Осколки судьбы

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

— Привет, моя не фея. Подаришь улыбку несчастному влюблённому? — тихонько поинтересовался он ей на ушко в их самое первое утро.

— Шутить изволите, Ваша Светлость? — она невольно улыбнулась в ответ на невероятно нежную побудку. — Вы совершенно не похожи на несчастного.

— А на влюблённого? — тут же подхватил Эш, коварно стаскивая вниз тонкое одеяло, в которое она умудрилась замотаться по самый подбородок.

— Нужно посмотреть, — картинно надулась Таня, решив принять правила игры. — Глаза горят, руки тянутся ко всему подряд, ярко выраженный хватательный рефлекс… хм… выражение лица… недокормленное, некоторые органы тела ведут себя странно…. Хм… как будущий целитель, должна сказать…

Что она там должна была сказать, она озвучить и не успела. Эш не выдержал и громко, заразительно расхохотался, упав рядом на подушку, сгрёб дурачащуюся девушку в объятия, объявив, что он согласен ещё раз привести доказательства своих чувств, раз у кое-кого возникли в этом сомнения.

Решительный шаг в отношениях Татьяны и Экшворда оказался сделан.

Осторожное касание губ Эша уже такое привычное по утрам, срабатывало лучше любого будильника. Он теперь всегда будил её так. Иногда он перебирал прядки её волос, пытаясь их заплести в тонкие косички, или едва касаясь кончиками пальцев кожи, обводил абрис её лица, и подолгу не отводил своих необычных глаз, когда думал, что она этого не замечает.

Замечала.

И от этого приятно трепетало бедное, столько всего пережившее ранее, сердце. Потому что в нём опять поселилась надежда, оно вдруг поверило, что счастье возможно, нужно лишь захотеть, приложить чуток усилий, и сделать ответный шаг.

С той памятной ночи и не менее запомнившегося утра, минуло чуть больше седмицы. Отношения между ними продолжали развиваться. Татьяна и радовалась этому, и немного побаивалась. Правду говорят, обжёгшийся на молоке — дует на воду. Она и хотела бы вверить себя Эшу и поделиться своими горестями, но боялась последствий. Не тот пока был формат доверия. Ой, не тот.

Им вместе оказалось комфортно и хорошо. Татьяна вдруг себя почувствовала снова молодой и влюблённой. И от этого ощущения стало так легко и свободно. Но вот рассказать о себе всю правду… Нет. Она пока не готова.

Жизнь постепенно входило в свою колею. Утро обычно проходило в кругу семьи. Малыш порадовал новыми зубками, Таня с магистром Айвори вновь вернулась к своим исследованиям, а Эш, занятый какими-то своими непонятными делами, днями пропадал вне дома, возвращаясь только к ужину. Дан тоже предпочитал проводить своё время вне дома. Где и с кем, Татьяна предпочитала не выяснять. Ей было известно о намечавшейся свадьбе, которая по каким-то неведомым ей обстоятельствам оказалась отложена на неопределённый срок.

Не то, чтобы она специально этим интересовалась — случайно стала свидетелем не предназначавшегося для неё разговора.

— Правильно ли я понимаю, братец, что ты уже не жаждешь связать свою судьбу с семейством Каэтано?

Она сидела в библиотеке, по уши зарывшись в заинтересовавшие её старинные свитки и пыталась расшифровать написанное там. Мало того, что почерк оказался плохо разборчивый, так ещё и язык явно архаичный, устарелый и потому, мало понятный. И тут в раскрывшуюся дверь заглянули оба о чём-то спорящих Экшворда, и разговор, с малознакомой Тане темы, плавно перескочил на Дана.

— Я не знаю, Рей. Когда я вижу Вики, мне кажется она идеальная и лучше её никого нет. А стоит нам не увидеться несколько дней… и всё проходит. Может, мне уехать обратно в Риверстон на некоторое время? Посижу в нашей глуши пару месяцев, поохочусь?

— Ты мне пока нужен здесь, Дан. Я три седмицы назад в Риверстон отправил Илана Янга с расследованием всех обстоятельств гибели Ари. С учётом того, что мне рассказала Тьяна, возможно он сможет что-то раскопать. Должен вернуться на днях, прислал вестника.

— Что ты надеешься найти, Рей? Я и так тебе всё рассказал, — напряжённым тоном ответил Дан.

— Всё, да возможно и не до конца. Как говорит Тьяна, если ты что-то не понимаешь или не видишь, попробуй поменять точку зрения. Вот я и пытаюсь эту точку зрения поменять. И… знаешь, кое-что интересное стало вырисовываться. Вот, послушай…

Голоса вновь затихли вдалеке. Зачем Эш с братом заглядывали в библиотеку? О чём они спорили и почему Дан начал избегать свою наречённую? Стоит ли ей пытаться в этом разобраться или пусть их? Меньше знаешь — крепче спишь? С другой стороны, информация бывает дороже золота. Она и жизнь спасти может, и обогатить, и судьбу изменить. Тем более в её случае. Что там собирается вынюхивать этот Янг? И, как ей после таких известий следует быть?

Татьяне недолго пришлось пребывать в сомнениях. Жизнь в который раз всё расставила по своим местам. И снова она не хотела становиться невольным слушателем чужих секретов — всё решили за неё.

Раздражённые голоса слышались из большой гостиной на первом этаже. Татьяна только вернулась из лаборатории наставника и очень устала. Хотелось напиться чая, поваляться на диванчике. В теперь уже её доме. Пройти мимо? Ага, сейчас!

— Что здесь происходит? — Таня с силой распахнув двери, решительно шагнула внутрь.

Развалившийся в кресле Дан, с насмешкой наблюдал за стоявшей посреди комнаты темноволосой разгневанной фурией. Но стоило Тане привлечь внимание к своей особе, как с шипевшей ругательства девицей произошли разительные перемены. Она резко успокоилась, и быстро повернувшись в сторону Тани, заулыбалась. Впрочем, улыбка тут же на корню и увяла, когда она разглядела кто с ней заговорил.

— Кто вы такая?

— Ай-яй, как некрасиво, — насмешливо пропела Таня. — Заглянуть в гости и не признать хозяйку.

— Хозяйку? — растерялась темноволосая. — Но… вы не герцогиня Экшворд. Она недавно погибла.

— Да, что вы говорите? — начала сердиться Таня. — а я вот жива и здорова. Представьте себе, меня не добили.

Она уже начала понимать, кем может являться эта темноволосая красавица. А, глянув на лицо застывшего в напряжении Дана, можно было сообразить, что она только что прервала не очень приятный разговор. Надо сказать, девушка Тане не понравилась. Было в ней что-то такое… неприятное.

А еще, почему-то зацепила эта её уверенность: «вы не герцогиня Экшворд». Откуда ей это знать, если даже король… хотя нет, он был в курсе, но его сбили с толку. Покойная жена Эша и эта нервная красотка были знакомы? Вопрос интересный.

Таня перевела вопросительный взгляд с гостьи на замершего в неудобной позе Дана. Тот встрепенулся и едва заметно пожал плечами, явно не зная, как ему на всё это реагировать.

А в голове крутились слова мужа о желании короля представить её Арианой, чтобы спровоцировать заказчика нападения. Ловля на живца. Возможно, именно сейчас ей и предстоит сыграть свою роль. Главную в этой пьесе.

Она готова попробовать. Для пользы дела.

— Знаете, милочка, — голосе внезапно проскочили интонации рейны Ивен, пытавшейся в очередной раз поучить Таню жизни. Она уже совсем собралась высказаться на тему не прошенных гостей, когда в приоткрытую дверь просочился возвращавшийся с прогулки Рэм.

— Мами. Там был большой жук. Вот такой!

Маленькие ладошки показали размер поразившего его насекомого, а потом непосредственное дитя решило осчастливить названную мать объятиями, и попыталась забраться на руки.

Запыхавшаяся Рина, няня непоседы, замерла на пороге гостиной, просто не решаясь войти внутрь и забрать воспитанника.

— Простите, Ваша Светлость. Я не заметила, как он умудрился убежать. Могу я забрать маленького лорда?

— Да, Рина, — кивнула Таня, целуя малыша в лобик. Тот тут же потянулся ответить, тесно прижался к ней и начал жаловаться на няню, которая хочет заставить его съесть кашу.

— Ну, сокровище моё, детки кушающие кашки, очень быстро растут. Ты же хочешь стать большим?

— Хочу, — согласился негодник, проказливо кося глазом в сторону Рины. Татьяна ещё раз чмокнула мальчика в пухленькую щёчку, и отправила его под присмотром няни обедать.

— Рина, передай на кухне, чтобы мне в мои покои легкий перекус. Я сейчас поднимусь к себе.

Она отвлеклась на разговор с Риной и ребёнком, а повернувшись к гостье, заметила странный взгляд, брошенный ею на малыша. И это почему-то вызвало тревожные ощущения.

— Не буду приглашать присесть, — хмыкнула Татьяна, заметив, что гостья уже успела удобно разместиться неподалёку от Дана, рядом с небольшим столиком, уставленным графинами с крепкими напитками. — Вы и сами уже себя устроили. Так, на чём мы остановились? Что я не герцогиня. Что даёт вам основания так считать?

— Мы были знакомы с Её Светлостью, — чопорным тоном заявила гостья, чинно положив руки перед собой на колени.

Разговор получился напряжённый. Таня пробыла в гостиной недолго, предпочтя уйти к себе и отдохнуть. А через три дня Эша отравили.

Вечер был тёплым, воздух наполняли пряные ароматы цветущих растений и зелени. В доме все окна оказались распахнуты настежь. Здесь было принято вечерами собираться вместе в гостиной, приятно проводить время за бокальчиком Carvari или легкого вина, обсуждать новости или просто вести неспешную беседу ни о чём. Тема могла быть любой: погода, посевная, соседи, скандалы и сплетни. Да, мало ли о чём можно было говорить?

А ещё, как оказалось, боги младшего Экшворда наделили музыкальным слухом и красивым голосом, что несомненно способствовало более интересному времяпровождению по вечерам. Он умел чудесно петь баллады.

— Тьяна, а какие мелодии знаете вы? Нам бы всем было интересно их услышать.

Даниэль, отложив, напоминающий гитару инструмент на невысокий столик, с любопытством уставился на Таню.

— У меня, к сожалению, в отличии от вас, нет ни слуха, ни голоса, — попыталась откреститься от сомнительной чести она.

Действительно, не было. Ещё дома, занимаясь уборкой, она могла тихонько мурлыкать себе под нос какую — нибудь привязавшуюся мелодию, обычно из тех, что недавно слышала по телевизору или в маршрутке. Но бывали моменты, когда душа просила чего-то этакого, и тогда Татьяна доставала на свет божий старенький плеер сына, втыкала на полчасика в подзарядку и слушала любимые мелодии. Но, когда это было?

Признаться, ей первое время не хватало благ земной цивилизации, но человек такое существо, что ко всему привыкает. Вот и она привыкла, жить без электричества, не пользоваться мобильниками и интернетом. Да и, как тут воспользуешься, если здесь они существуют только в её воображении?

— Ну, хотя бы напойте, — попросил Дан, состроив умильный взгляд кота из мультфильма про Шрека. Цирк, да и только.

— Ну, хорошо. Я попробую. Но имейте ввиду, что звучит она на другом языке, а перевод выходит нескладный.

«Уже не вернусь на землю. Успокоенье ночное

Спустится в теплую темень под одинокой луною.

Ветер в покинутом доме, где не оставлю и тени

Станет искать мою душу и окликать в запустенье

Но будут цветы и звезды

И радости и страданья

И где-то в тени деревьев нечаянные свидания

Но будут цветы и звезды

И радости и страданья

И где-то в тени деревьев нечаянные свидания

Будет ли кто меня помнить — я никогда не узнаю

Да и найдется ли кто-то кто загрустит, вспоминая? (С.Сурганова)»

— Красивая мелодия, — улыбнулся Эш, наливая по бокалу вина. — О чём она?

— Даже не знаю, как и сказать. Наверное, обо мне. О том, что никогда не вернётся, о будущем.

Одна из любимейших мелодий, вот вспомнилась, и вдруг накатила такая ностальгия по потерянному миру, оставленным на Земле детям, внуку. Просто вот захотелось их увидеть. Хотя бы глазком. Она и не заметила, как из глаз ручьём потекли слёзы.

— Ну, что же ты, милая. Знал бы, что это так на тебя подействует… мы бы, не стали настаивать. У тебя на родине остался кто-то из близких?

Эш откуда-то выудил чистый носовой латок и аккуратно промокнул, повисшие на ресницах слезинки.

— Когда-нибудь я расскажу, а теперь извините меня…

Таня вскочила с места и собиралась уйти к себе, чтобы вволю наплакаться. Вот такое вот у неё оказалось настроение. Всё произошло за доли секунд. Эш проводил уходившую Татьяну, задумчивым взглядом, потом глянул на замершего с лютеной в руках брата, до этого пытавшегося подобрать мелодию, и чей вид сейчас выражал полнейшую растерянность. И отхлебнул из бокала, с налитым на донышке корвари.

Экшворд побелел в доли секунды, дыхание перехватило, он схватился руками за горло и что-то попытался просипеть. Младший брат, отшвырнув лютену в сторону, успел подхватить падающего Эша.

— Тьяна!

Она услышала окрик не сразу. Обернулась на зов лишь, когда послышался грохот падения и ругательства Дана. И испытала страшнейший испуг. Её просто накрыло волной ужаса.

— Эш!

Он задыхался, сипел, пытаясь выдохнуть воздух, губы стали приобретать синеватый оттенок. Явно отравление. Вот только, что за яд был применён и, как? Растерянный Даниэль беспомощно замер рядом с упавшим в кресло Эшем и, кажется, тоже был испуган.

Она действовала на рефлексах: освободить грудную клетку, для облегчения дыхания, проверить горло — отёк! Нужно было противоядие и срочно.

— Быстро, в мою комнату! Там ларец с лекарствами. Срочно сюда, и пошлите за лекарем. За магистром Айвори. Он мой наставник и хороший целитель.

Как там её учил старый мастер? Сосредоточить силу на кончиках пальцев и потихоньку вливать в поражённый орган, мысленно представляя себе конечный результат. Она попыталась, но очень скоро заметила, что скорее Эш задохнётся, чем она успеет ему помочь. Решение было, вот только она о том, как следует в подобном случае поступить — знала лишь теоретически. Коникотомия. Рассечение трахеи для доступа кислорода в лёгкие. Она должна рискнуть. В любом случае, если она не попытается, то мужчина, который смог немного растопить её замёрзшее сердце, просто задохнётся. И никакие противоядия ему не помогут. Просто не успеют подействовать.

В ход тут же нож, для разрезания бумаг, найденный ею неподалеку. В этот момент, как раз вернулся запыхавшийся Даниэль, принёсший её сундучок с лекарствами. Противоядие там было. Она сама варила под руководством наставника. Тот ещё заметил при этом: «в наше время, живя в столице всегда нужно иметь под рукой универсальный антидот. Помогает в большинстве случаев, но бывают и исключения».

Как в воду глядел.

— Как он?

Дан метался рядом с испуганной Таней. Она уже и противоядие влила, и своей энергией пыталась воздействовать на область отёка, но всё было бесполезно. В один момент ей показалось, что Эш умер. Сердце не прослушивалось, дыхание не было. И накатило такое отчаяние, что она не выдержала, ударила.

По щеке, раз другой. Потом попыталась заставить сердце снова забиться.

— Ты не смеешь умирать, Эш! Слышишь меня? Ты клялся быть рядом в любой ситуации. Не смей умирать!

А после, подняв голову вверх, к видневшемуся в оконном проёме небу, закричала:

— Какая же ты сволочь, судьба. Или кто там, меня сюда закинул? Ненавижу! Вам мало моей разбитой жизни там? Мало, да? Мне нужно было сдохнуть, а потом получив второй шанс, поверить в то, что для меня счастье возможно, и опять всё вдребезги! За что? Что я делаю не так? Не отдам, слышите? Кто бы вы ни были!

И уже снова Эшу.

— Стоило ли умирать и возвращаться к жизни в другом теле, если не можешь помочь тому, кого ты любишь! Эш, не смей! Слышишь! Я тебе не позволю уйти! Ты должен жить!

Впоследствии, она так и не смогла вспомнить, сколько так просидела над потерявшим сознание мужем. Что делала, говорила, даже кричала. Пришла в себя, сидя в кресле. Рядом находился магистр Айвори и держал её за руку.

— Эш?

— Сейчас вне опасности, но в сознание до сих пор не пришёл. В чём был яд?

— Он успел сделать пару глотков корвари, — вмешался в разговор Даниэль. — Бокал, из которого он пил и полный графин до сих пор на столе.

— Кто-нибудь ещё пробовал этот напиток? — живо поинтересовался наставник.

— Нет, рейн Айвори. Я предпочитаю вино. Корвари у нас дома пьёт один Рейгар. Больше никто.

— Интересно… — пробормотал магистр, принюхиваясь к пустому бокалу. — Я так сразу сказать не могу, но вот есть некоторые знакомые нотки. Нужно забрать это в лабораторию. Вы не возражаете?

Они и не собирались протестовать. Самим хотелось бы знать ответ. А ещё неплохо бы поймать того гада, кто это всё устроил.

— Найду, и лично раздеру на сотню маленьких кусочков, — мстительно прошипела Татьяна, глядя вслед покидающему их дом рейну Айвори. Он торопился выяснить характер яда. А за находившимся без сознания Эшем сейчас присматривал семейный лекарь, которого тоже вынуждены были потревожить в тот вечер.

Она металась по спальне, куда перенесли Эша, и не находила себе места. Сильная бледность у него никуда не исчезла, как и тёмные круги под глазами. На фоне слишком бледной кожи теперь отчётливо выделялись и старые отметины, и ровная полоска свежего шрама на горле. Отёк давно спал, рану пришлось залечивать, а вот след остался. Ничего, главное, жив.

Бессонная ночь сменилась не менее хлопотным утром, а Эш так и не пришёл в сознание. Растерянный лекарь лишь руками развёл:

— Мы не знаем, что это был за яд, и каковы могут быть последствия. Будем надеяться на лучшее, но не исключено…

— Вы предполагаете, что он может умереть?

— Есть кое-что похуже смерти, миледи. Если яд повредил внутреннее равновесие органов, результат может оказаться непредсказуемым.

Семейный лекарь Экшвордов был уже достаточно стар и опытен. На своём веку повидал немало, о чём не преминул поделиться с встревоженной герцогиней. Рейн Харди в своей практике предпочитал придерживаться только правды. Пациент или его родичи должны видеть настоящую картину болезни, чтобы реально оценивать все риски.

— И всё же, рейн Харди, раз уж мы с вами не можем пока определить степень нанесённого вреда, давайте подумаем о комфорте моего мужа. Его нужно поить и кормить, поддерживать силы. Что вы посоветуете?

— Пошлите к артефакторам за необходимыми амулетами. Список я сейчас вам набросаю.

Разговор проходил в гостиной. Тане не хотелось, чтобы кто-то услышал ответы лекаря. Нечего наводить преждевременную панику. Она и так, с трудом держит себя в руках, а, если её начнут доставать вопросами… гарантии, что получится сдержаться и не наговорить чего ещё, она дать себе не могла.

Рейн Харди предупредил о необходимости отлучиться. Присматривать за герцогом остались камердинер и служанка. Таня тоже решила сходить ненадолго к себе, освежиться, привести себя в порядок и перекусить. Бессонная ночь давала знать. Не было ни моральных сил. Ни физических. Единственное — наказала сразу поставить её в известность при появлении вестей от рейна Айвори. Наставник, как исчез вечером с пузырьком отлитого из графина местного коньяка, так и не подавал вестей. Зато Даниэльс периодически заглядывал к Эшу и справлялся о его состоянии.

Когда и к обеду Экшворд не соизволил очнуться, Таня начала медленно, но верно впадать в тихую панику. Такое состояние было неправильным, тревожным, напоминающим кому. Вот, за что?

Наставник появился лишь к вечеру.

— Не очнулся? — с тревогой глядя на Таню, поинтересовался рейн Айвори.

— Нет, мастер.

— Скверно. Мы смогли выделить некоторые составляющие, попавшего к его светлости вещества. Судя по компонентам и некоторому остаточному следу, было использовано два алхимических состава. Сами по себе они не являются ядами, но в сочетании друг с другом, могут нанести сильный вред. Но дело не в этом. Любой алхимик, изготовив зелье, всегда выдаст покупателю инструкцию. Всегда, понимаете, Тьяна? Эти вещества нельзя смешивать друг с другом и разводить в алкоголе — может начаться реакция. А, что выйдет в итоге, даже я не могу сказать точно.

— Что там были за вещества? — тихо спросила она у наставника.

— Вытяжка из одного интересного корня позволяет предположить, что использовали отворотное зелье. Я в этом совершенно уверен, а вот присутствие листьев красной песчанки и бессмертника, говорит о зелье забвения. Пока, что я с уверенностью могу назвать только эти два зелья, но возможно было что-то ещё.

Рейн Айвори бросил на Таня сочувствующий взгляд, успокаивающе похлопал её по руке и предложил:

— Давайте, дорогая моя, пойдём напоим нашего упрямца антидотами, а затем я накапаю вам успокаивающих капелек, и вы пойдёте и отдохнёте. Поверьте, никому лучше не будет, если вы свалитесь в обморок на лестнице или посереди холла.

— Но, я не хочу спать!

— Я с вами спорить не буду, но, как целитель считаю это необходимым. За пару часов картина явно не поменяется. Идите, не упрямьтесь. А я пока составлю бумагу о результатах исследования напитка.

И она смирилась, пошла, наказав Наяне разбудить её через два часа. Эша вновь напоили нужными зельями, Дан успел принести необходимые для излечения брата амулеты и теперь тоже дежурил у постели пострадавшего. Вот там они с Таней и пересеклись после полуночи.

Наставник оказался совершенно прав, эти два часа отдыха поддержали её физически и помогли взять себя в руки.

— Тьяна, — Даниэль замер в полутьме комнаты, держась от Тани на приличном расстоянии.

— Да?

— Ты правда любишь брата?

— Не думаю, что это тот вопрос. Который следует обсуждать у постели больного.

— Ты не ответила на вопрос.

Тебя, Дан, это не касается. Но я отвечу. Так получилось, что твой брат занял в моей душе определённое место. Ранее, я не очень понимала, насколько он для меня стал важным. А, когда случилось это отравление, вдруг поняла, что боюсь его потерять. Я уже слишком многого лишилась в прошлом, чтобы снести ещё одну потерю. Да, люблю.

— Он поправится.

— Я надеюсь.

Но Эш не пришёл в себя ни на второй день, ни к концу седмицы. Он пребывал, в одному ему лишь ведомом, иллюзорном мире. Пил лекарства, ел бульоны и не приходил в себя. Рейн Айвори посоветовал ещё немного подождать. Возможно организм как-то справится с заразой и очистится от последствий.

К концу недели в особняке Экшвордов появился жуткий неприятный тип. Белые, практически бесцветные волосы, были затянуты сзади в коротенький хвостик. Чёрные пронизывающие глаза смотрели на мир подозрительно, словно два небольших окошка в рентген-камере. Появился он не один — в компании нескольких воинов, шустро пробежался по дому, явно собирая сведения. И, наконец, исчез в герцогском кабинете вместе с Даном. Спустя полчаса младший Экшворд выскочил оттуда, словно ужаленный пчелой, пышущий злобой и ненавистью. Пробежавшись по дому, он заявился в спальню брата, где теперь большую часть суток проводила и Татьяна.

— Мне нужно ненадолго уехать. Будь осторожна и не слишком откровенничай с Иланом Янгом.

— Ты куда? — вскинулась Таня, с тревогой наблюдая за метаниями Даниэля.

— Нужно кое-что выяснить.

И уехал.

А потом в гости заявился этот самый Янг.

— Миледи, — отвесив ей небрежный поклон и неприятно усмехнувшись, сказал Янг. — Мне необходимо с вами поговорить. И ваших же интересах не отказывать мне. Пойдёмте в кабинет его светлости.

— С каких это пор, вы, рейн Янг, пользуетесь кабинетом моего мужа, как своим собственным? — раздражённо вскинулась она. Напряжение последних дней сказывалось.

— С тех пор, как мой господин и друг оказался в очередной раз на краю гибели, а его, так называемая жена, не существует на самом деле. Она — обман, фикция, призрак.