Отшельник

Глава 5



Грейс

Когда я вхожу в спальню Сиары, то вижу, что она взволнованно ходит туда-сюда.

Я подхожу к ней и крепко обнимаю.

— Ты не выйдешь замуж за этого человека. Обещаю.

Она кивает, прижимаясь ко мне, а потом признается:

— Я потрясена, что папа вообще подумал об этом.

Недовольно фыркнув, я рассказываю ей о том, что только что узнала.

— Мне сказали, что брак будет только формальным. Доминик даже упоминал что-то об искусственном оплодотворении.

Сиара отстраняется, и в ее глазах появляется печаль, которая мне совсем не нравится, когда она спрашивает:

— Почему это звучит так, будто ты начинаешь соглашаться с тем, что я должна выйти замуж за Доминика?

Я быстро качаю головой, взяв ее за руки

— Никогда. — Отпустив ее правую руку, я убираю рыжие пряди с ее лица. — Однажды, когда ты выйдешь замуж, это произойдет потому, что ты полюбишь этого мужчину. Хорошо?

Она кивает и снова сокращает расстояние между нами, крепко обнимая меня.

У меня чертовски болят ребра, но я не говорю об этом, давая сестре утешение, в котором она нуждается.

Пока мы обнимаем друг друга, мои мысли возвращаются к тому, что произошло в гостиной.

Ненавижу, что у меня только что случился приступ паники на глазах у Доминика.

Когда я пришла в себя и обнаружила, что он гладит меня по щеке, я была потрясена до глубины души.

Между нами возникло странное притяжение, которого я никогда раньше не чувствовала, но я отказываюсь зацикливаться на этом.

Пока он планирует жениться на Сиаре, он мой враг.

Сиара снова отстраняется, затем говорит:

— Тебе следует немного отдохнуть.

— Я в порядке, — вру я.

Она решительно качает головой и, взяв меня за руку, выводит из своей спальни и ведет по коридору в мою.

Закрывая за нами дверь, она говорит:

— Приляг ненадолго. Я посижу в кресле.

Зная, что мое тело нуждается в отдыхе, особенно если впереди еще не один бой, я заползаю на кровать и устраиваюсь как можно удобнее.

Сиара садится у окна, и когда она смотрит на улицу, ее брови взлетают вверх.

— Черт. Похоже, папа ведет Доминика в коттедж. Он останется?

— Что? — Я встаю с кровати и, присоединившись к Сиаре у окна, смотрю на задний двор.

При виде того, как папа отдает ключи от коттеджа Доминику, мои губы приоткрываются.

Это совсем нехорошо.

— Что мы будем делать? — Спрашивает Сиара.

— Я еще раз поговорю с папой, — отвечаю я, не сводя глаз с делового партнера нашего отца, который заходит в коттедж и закрывает за собой дверь.

— Я не выйду за него замуж, — шепчет Сиара, и в ее голосе слышится страх. — Я этого не переживу.

Я знаю.

Я кладу руку ей на плечо и успокаивающе сжимаю.

— Ты не выйдешь за него замуж. Я позабочусь об этом.

Она все еще сидит в кресле, и ее глаза, поднявшись к моему лицу, наполнены беспокойством.

— Ты можешь сделать не так уж много.

Я смотрю на нее какое-то время, а затем присаживаюсь рядом. Положив руку ей на колено, я обещаю:

— Я убью Доминика, если понадобится.

— Грейс, — выдыхает она, тут же начиная качать головой. — Нет. Даже не пытайся. Я не могу тебя потерять. — Она наклоняется вперед, и дрожащим голосом добавляет: — Я могу убежать. Я найду безопасное место, чтобы спрятаться.

Я резко вскидываю голову, мне не нравится, что моя сестра останется одна. В мире слишком много опасностей.

— Не смей этого делать, — бормочу я, и мой голос звучит слишком резко. — Если до этого дойдет, мы уйдем вместе. Куда ты, туда и я.

Она кивает, и в ее ясных голубых глазах мелькает облегчение.

Когда я встаю в полный рост, она обхватывает меня за бедра и прижимается щекой к моему животу.

Проводя рукой по ее волосам, я провожаю взглядом дорожку, ведущую к коттеджу.

Когда наша мама скончалась, Сиаре было всего пятнадцать. Я взяла на себя роль матери и ни разу не пожалела об этом.

Может, она и не самый сильный человек на этой планете, но она добросердечная, заботливая и милая.

Она намного лучше меня, и я буду бороться за то, чтобы ее не уничтожили так же, как меня.

Дверь моей спальни с грохотом распахивается, и когда папа направляется к нам, я отстраняюсь от Сиары и становлюсь перед ней в защитную стойку.

Ярость искажает черты его лица, когда он смотрит на меня, и когда он оказывается на расстоянии вытянутой руки, его рука замахивается.

Все это происходит за долю секунды, но вместо того, чтобы съежиться, я поднимаю подбородок и смотрю ему прямо в глаза.

Его рука замирает, а через мгновение он опускает ее.

Уголки моих губ опускаются от всепоглощающего разочарования в отце.

До смерти мамы папа был любящим и внимательным. Когда мы были маленькими, он читал нам сказки на ночь и катал на спине. Когда мы были подростками, он баловал нас самой красивой одеждой и подарками.

Но потом мама умерла, и папа охладел.

До того момента, как он отдал меня Брейдену Мэллону, чтобы тот смог обеспечить выход на африканский рынок, я относилась к отцу с глубочайшим уважением.

Я любила нашего отца так же сильно, как и Сиару. Но потом он продал меня и бросил на два года, где меня насиловали и избивали.

Даже если он приказал убить Брейдена, это ничего не изменит. Папа бросил меня на два года, и с тех пор все изменилось.

Мы никогда не говорили об этом, но, стоя перед ним, я не могу сдержать слов, которые срываются с моих губ.

— Ты уже погубил одну дочь. Я не позволю, чтобы Сиару постигла та же участь, что и меня.

Глаза отца сужаются еще больше, а губы сжимаются в мрачную линию.

— Сиара – моя дочь, и я буду поступать так, как считаю нужным.

— Папочка, — умоляюще шепчет Сиара у меня за спиной. — Пожалуйста, не заставляй меня выходить замуж за этого человека.

— Тише, Сиара, — сердито огрызается папа, отчего у меня лопается терпение.

Угрожающе приблизившись к нему, я кричу:

— Не смей так с ней разговаривать! С меня хватит этого безумия. Я никогда не позволю Сиаре выйти замуж за Доминика или любого другого мужчину, которого ты приведешь в этот дом. — Мой тон понижается, и весь здравый смысл покидает меня, когда я шиплю: — Ее не будут насиловать и избивать годами напролет только для того, чтобы ты мог развивать свой бизнес. — Я наклоняю голову и наши глаза впиваются друг в друга. — Мама была бы очень разочарована тем монстром, в которого ты превратился.

На этот раз, когда папина рука взлетает вверх, он не останавливается, и его ладонь касается моей покрытой синяками щеки. Моя голова резко поворачивается в сторону, и медный привкус крови заполняет рот.

— Папа! — Кричит Сиара, вскакивая на ноги.

Когда она пытается встать между нами, я отталкиваю ее со словами:

— Я справлюсь.

Я перевожу взгляд на лицо отца, и шокированное выражение в его глазах нисколько не успокаивает меня.

Я снова вздергиваю подбородок и обманчиво мягким тоном говорю:

— Это первый и последний раз, когда ты поднимаешь на меня руку. Клянусь, я заберу Сиару, и ты нас больше никогда не увидишь.

Папа делает шаг назад, на его лбу появляются глубокие морщины, а в глаза закрадывается сожаление.

— Давай успокоимся и обсудим этот вопрос цивилизованно, — говорит он усталым тоном.

Я заставляю себя успокоиться и киваю.

— Хорошо. Давай поговорим.

Его взгляд скользит по отметине, которую он, должно быть, оставил на моей щеке, присоединяясь к другим синякам, и в его глазах появляется еще больше сожаления.

— Прости, что я ударил тебя, Грейс.

Я просто смотрю на него, потому что ни за что не скажу, что все в порядке.

Он тяжело вздыхает и смотрит на Сиару, а потом объясняет:

— Брак будет в основном формальным, милая. Ты по-прежнему будешь жить здесь, со мной и Грейс. Доминик очень закрытый человек и не заинтересован в том, чтобы у него была жена.

Скрестив руки на груди, я спрашиваю:

— Что ты получаешь от этого соглашения?

Папа снова вздыхает, прежде чем его взгляд возвращается к моему лицу.

— Доминик хочет получить пятьдесят процентов моего бизнеса за твое спасение. Единственный способ сохранить семейный бизнес – это устроить брак между ним и Сиарой.

Какого черта?

На моем лбу быстро появляется морщинка.

— Зачем уступать его требованиям? Должен же быть другой способ отблагодарить его за помощь.

Папа отворачивается от меня и начинает расхаживать туда-сюда, приговаривая:

— Доминик ясно дал понять, что хочет получить пятьдесят процентов бизнеса. На меньшее он не согласится.

— Откажи ему, — бормочу я.

Папа заливается лающим смехом и говорит:

— Доминик Варга не из тех мужчин, которым можно отказать.

Я устало вдыхаю и медленно выдыхаю.

— Тогда убей его.

Папа останавливается на месте, и когда он смотрит на меня, я вижу страх в его глазах.

— Многие пытались и потерпели неудачу. Как ты думаешь, почему Братва напала на меня, забрав тебя? У них нет шансов против Варги, а я был более легкой мишенью. — Он качает головой и добавляет серьезным тоном: — Варга чертовски силен, Грейс, и если каким-то чудом тебе удастся его ранить, ты повесишь себе на спину огромную мишень. Его заместитель будет охотиться за тобой до самого края света. Эвинка Фико так же опасна, как и Варга. Она убила больше людей, чем я могу вспомнить. — Он снова качает головой. — Короче говоря, против Доминика не попрешь. Что он хочет, то и получает. Мне чертовски повезло, что он согласился жениться на Сиаре.

По мере того, как до меня доходят папины слова, мои мышцы сжимаются от дурного предчувствия, а страх сковывает сердце.

Я вижу, как напуган папа, и, вспоминая, с какой легкостью Доминик спас меня из ситуации, которая полностью вышла из-под моего контроля, понимаю, что этот человек хорошо обучен.

У меня никогда не будет ни единого шанса выстоять против него.

Я резко поворачиваю голову в сторону и встречаюсь взглядом с испуганными глазами Сиары.

Она начинает качать головой, и ее голос дрожит от ужаса, когда она всхлипывает:

— Пожалуйста, не заставляй меня выходить за него замуж. Он ужасен.

Господи, что же мне делать?

Я быстро сокращаю расстояние между нами и обнимаю Сиару за плечи. Проклиная себя, я говорю:

— Я выйду замуж за Доминика.

— Нет, Грейс! — Восклицает Сиара, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — Я не позволю тебе этого сделать.

Папины брови сходятся на переносице, и затем я вижу в его голубых глазах непреодолимое чувство вины за то, что он заставил меня пережить во время моего первого брака.

Его голос звучит хрипло, когда он говорит:

— Нет. С Сиарой все будет в порядке. Доминик ясно дал понять, что она его не интересует.

— А что, если он передумает? — Спрашиваю я. — Брейден тоже не был заинтересован во мне. Потом мы произнесли наши клятвы, и я стала его собственностью, с которой он мог делать все, что ему заблагорассудится. Я не стану рисковать Сиарой.

— Неужели нет другого выхода, папочка? — Спрашивает Сиара. — А ты не можешь просто отдать ему пятьдесят процентов?

— Речь идет о миллионах евро, Сиара. Это не вариант.

Она отступает назад, как будто папа ударил ее, и мое сердце разрывается, когда я вижу, как в ее взгляде появляется разочарование.

— Значит, ты скорее пожертвуешь мной, чем расстанешься с деньгами? — Спрашивает она, и в ее голосе слышится недоверие.

Он быстро качает головой и подходит ближе к нам. Взяв Сиару за руку, он пристально смотрит на нее.

— Свадьба будет в основном формальной, милая. Тебе не придется жить с ним.

Ее глаза начинают блестеть, и когда по ее щеке скатывается слеза, я крепко обнимаю ее за плечи.

— Не могу поверить, что ты готов сделать это со мной ради денег, — шепчет она, и из ее уст срывается всхлип. — Как ты можешь так поступать со мной после того, как мы видели, что Брейден сделал с Грейс?

— Варга совсем не похож на Мэллона! — Резко говорит папа, прежде чем сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Послушай, Доминик пробудет у нас в гостях примерно неделю. Просто узнай его получше, а потом мы снова поговорим.

Верно. И не успеем мы оглянуться, как Сиару заставят идти к алтарю.

Я качаю головой и фыркаю.

Папа поднимает руки в успокаивающем жесте.

— Это был ужасный день. Вам нужно время, чтобы все обдумать. — Его взгляд скользит по моему лицу. — Тебе нужно оправиться от вчерашнего испытания. — Подойдя ближе, он кладет руки нам на плечи. — Просто проведи немного времени с Домиником, и мы снова поговорим. Хорошо?

Мы с Сиарой просто смотрим на нашего отца, а он слабо улыбается нам, прежде чем покинуть мою спальню.

— Не могу поверить, что это происходит, — бормочет Сиара.

Я заключаю ее в объятия и, проводя рукой по ее спине, говорю:

— Просто предоставь это мне. Я обо всем позабочусь.