Отшельник

Глава 1



Грейс

Доминик Варга – 38. Грейс Девлин – 32.

— Мои туфли убивают меня, — бормочу я Сиаре, своей младшей сестре, а затем делаю глоток полусладкого вина из своего бокала.

Я оглядываю задний двор, украшенный нелепым количеством розовых воздушных шаров и цветов.

Ненавижу розовый.

Папа заставил нас пойти на вечеринку по случаю дня рождения Кэтлин, несмотря на то, что ей только что исполнилось шестнадцать и у нас с ней нет ничего общего. Ее отец – один из папиных деловых партнеров, так что у нас нет другого выбора, кроме как стоять здесь и делать вид, что нам весело.

— Напомни мне, почему мы снова здесь? — Вздыхает Сиара, а затем забирает у меня из рук бокал и допивает вино.

Мой взгляд скользит по старому кирпичному особняку, а затем я осматриваю группы гостей.

— Из-за папы, — бормочу я, тоже вздыхая. — Нам приходится общаться с женами и дочерьми его деловых партнеров.

Сиара берет меня под руку и тянет к ближайшему официанту, чтобы передать ему пустой бокал.

Официанты, одетые в черно-белую униформу, снуют между гостями, разнося подносы с напитками и закусками.

Подростки отошли от своих матерей, и мы с Сиарой почувствовали себя неловко, оставшись в стороне.

— Мы здесь уже двадцать минут. — Сиара с надеждой смотрит на меня. — Этого достаточно, верно?

Я качаю головой.

— Нам придется задержаться еще минимум на час. Папа заметит, если мы вернемся домой слишком рано.

— В таком случае, мне понадобится еще бокал вина, — бормочет она. Она подзывает официантку поближе и говорит: — Нам два бокала полусладкого вина, пожалуйста.

— Да, мэм. — Девушка кивает и уходит за нашим заказом.

Я замечаю, что Эшлинг Маккул улыбается нам, и быстро растягиваю губы в улыбке, чтобы она не заметила, что мне здесь совершенно не нравится.

— Мам, — окликает Кэтлин свою мать, когда та начинает приближаться к нам, привлекая внимание миссис Маккул к подросткам.

Слава Богу.

Если уж на то пошло, я очень мало знаю о Маккулах или о ком-либо из папиных партнеров. Несмотря на то, что я выросла в мафии, папа никогда не позволял нам вникать в бизнес.

До того, как мама умерла от бронхита, она посещала все светские мероприятия. После ее смерти мы с Сиарой посещали то одно, то другое мероприятие.

— Тебе нравится вечеринка? — Неожиданно спрашивает женщина.

Я оглядываюсь через плечо и только через мгновение вспоминаю имя пожилой женщины.

Повернувшись к ней, я натягиваю на лицо вежливую улыбку и отвечаю:

— Да. Я так рада снова видеть вас, миссис Бимиш. Надеюсь, у вас все хорошо?

Она переводит взгляд с Сиары на меня и, не моргнув глазом, прямо спрашивает:

— Как ты себя чувствуешь после потери мужа?

Его рука обхватывает меня за шею, и я падаю на пол.

Я делаю глубокий вдох, когда Сиара кладет руку мне на спину, нежно поглаживая, вверх и вниз.

Мой голос звучит напряженно, когда я отвечаю:

— У меня все хорошо. — Улыбка на моих губах натянута, и я благодарна сестре за поддержку, когда добавляю: — Спасибо, что спросили.

— Конечно, — бормочет миссис Бимиш. — Должно быть, это ужасно – овдоветь так скоро после замужества. — Она переводит взгляд на Сиару. — Когда ты выйдешь замуж, дорогая?

Он вцепляется в белый шифон, срывая ткань с моего тела.

Я подавляю воспоминания и, чувствуя чрезмерную заботу по отношению к сестре, бормочу:

— Если бы это зависело от меня, то не скоро. — Мой тон звучит намного резче, чем я хотела, и я быстро прочищаю горло.

Миссис Бимиш вскидывает бровь и удивленно смотрит на меня.

— Я уверена, что твой отец считает иначе. Чем дольше он откладывает свадьбу твоей сестры, тем сложнее будет найти для нее достойного жениха. И, конечно, возникает вопрос о рождении детей. Чем раньше, тем лучше.

Прежде чем я успеваю остановить себя, слова срываются с моих губ.

— Я ненавижу, что нашу ценность определяют только по тому, состоим ли мы в браке и имеем ли детей. Женщины представляют собой нечто большее, чем просто эти два аспекта. — Я смотрю прямо в глаза пожилой женщине и добавляю: — Мою сестру никто не заставит делать то, чего она не хочет.

Миссис Бимиш, прищурившись, смотрит на меня и вздергивает подбородок.

— Ты же знаешь, дорогая, что в нашем мире все устроено по-другому.

Мой гнев разгорается все сильнее, и я чувствую, как начинают дрожать мои руки.

— Меня не волнует, как все устроено в нашем мире. Меня волнует только счастье Сиары. — Я вслепую хватаю сестру за запястье и бормочу: — Извините нас.

Увлекая ее на другую сторону лужайки, я недовольно фыркаю, прежде чем мы останавливаемся возле пышных зеленых кустов, растущих вдоль стены по периметру участка.

Положив руку мне на бицепс, Сиара успокаивающе сжимает его, говоря:

— Не позволяй ее словам влиять на тебя.

— Легче сказать, чем сделать, — ворчу я, бросая сердитый взгляд в сторону миссис Бимиш. Она уже разговаривает с другой группой женщин, и когда некоторые из них бросают взгляды в нашу сторону, становится ясно, что она сплетничает о нас.

Мне плевать, кто что думает. Я не позволю Сиаре страдать так же, как страдала я, от рук моего так называемого мужа.

Когда меня заставили выйти замуж за Брейдена Мэллона, моя жизнь резко изменилась в худшую сторону. Я согласилась выйти за Брейдена, чтобы Сиаре никогда не пришлось вступать в брак по расчету.

К счастью для меня, год назад на Брейдена было совершено покушение. Папа разрешил мне сменить фамилию на Девлин, и с тех пор я делаю все возможное, чтобы забыть те два года, которые мне пришлось пережить в качестве жены этого чудовища.

Хотелось бы мне знать, кто его убил, чтобы отправить этому человеку открытку с благодарностью.

— Перестань думать об этом ублюдке, — говорит Сиара себе под нос.

Мои серые глаза встречаются с ее голубыми, и она бросает на меня многозначительный взгляд.

— У тебя снова это странное выражение лица.

Я заставляю себя улыбнуться, а затем смотрю на других гостей.

Я никогда никому не рассказывала о том, что происходило в течение двух лет моего замужества. Иногда мне кажется, что папа знал, что Брейден делал со мной, и приказал убить монстра. Я не могу заставить себя спросить его об этом, а он никогда не поднимает эту тему. Мы как будто молча договорились никогда не говорить об этом.

Несмотря на то, что прошел уже год, мне до сих пор снятся кошмары. Когда приступы паники стихают, я погружаюсь в состояние оцепенения. Воспоминания не оставляют меня в покое, пока я наконец не нахожу в себе силы освободиться от них.

Но уже становится лучше, и я твердо намерена забыть о существовании этого чудовища.

— Кекс? — Спрашивает Сиара, обводя взглядом стол с десертами.

— Они розовые, — шепчу я.

Брейден заставлял меня носить розовое каждый день. Он просто обожал видеть на мне этот цвет.

— Ты ведь знаешь, что ради тебя я могу убрать эту глазурь, — предлагает моя сестра.

Благодарно улыбаясь ей, я качаю головой.

— Нет, спасибо.

Когда к нам направляется официантка с двумя бокалами вина, заказанными Сиарой, над задним двором раздается агрессивный крик.

— Всем лечь на землю!

Мой взгляд падает на группу мужчин, которые выходят из раздвижных дверей и разбегаются в разные стороны дома. Один из них вытаскивает окровавленное тело охранника во внутренний дворик, где и бросает его.

Ледяной шок пронзает меня, когда я понимаю, что на нас напали.

— Господи, — выдыхаю я и, не колеблясь, толкаю Сиару в кусты рядом с нами.

— Грейс, — кричит она, прежде чем исчезнуть в зелени. Я слышу, как она с глухим стуком падает на землю, отчего шелестят листья.

— Не высовывайся, — шиплю я, не сводя глаз с вооруженных мужчин, двигающихся между группами перепуганных женщин, которые быстро опускаются на землю.

Прежде чем я успеваю подумать о том, чтобы присоединиться к сестре в кустах, один из нападавших направляет на меня автомат.

Боже милостивый.

Мои мышцы словно каменеют, и я не могу заставить себя пошевелиться, пока мои глаза встречаются с его враждебным взглядом.

Одетый в джинсы и футболку, он направляется ко мне. Наклонив голову, он рычит:

— Ты что, слишком хороша, чтобы лечь на траву?

Нет.

С моих губ срывается учащенное дыхание.

Я не могу пошевелиться.

По моей коже разливается странное покалывающее ощущение, а зрение словно затуманивается, и единственное, что я вижу – это угрозу перед собой.

— Что вам нужно? — Слышу я вопрос миссис Маккул, и через секунду все мое тело вздрагивает от звука выстрела.

Некоторые женщины кричат, другие рыдают, но я не могу издать ни единого звука.

— Я хочу, чтобы все заткнулись и не шевелились, — приказывает мужчина.

Мое сердце бешено колотится о ребра, и дышать становится почти невозможно.

— Это одна из дочерей Девлина. Приведи ее, — громко требует тот, кто, похоже, является главным.

Нападавший, стоявший передо мной, делает шаг вперед и хватает меня за руку. Когда меня тащат к остальным мужчинам, я настолько ошеломлена, что не могу хоть как-то отреагировать.

— Где твоя сестра? — Рявкает на меня главарь.

Мои губы, которые сейчас суше самой Сахары, слегка приоткрываются.

Главарь подходит ближе и направляет дуло пистолета прямо мне в лоб. Я бросаю взгляд в сторону и вижу, как кровь миссис Маккул просачивается на ухоженный газон, и по моему телу пробегает холодок, когда горькая реальность происходящего полностью обрушивается на меня.

Я слышу плач Кэтлин, и как кто-то хнычет.

Я снова обращаю внимание на мужчину, который стоит передо мной, и наши взгляды встречаются. В его черных бровях заметны седые пряди. Его черные волосы с одной стороны длиннее, а на лице прорезаются морщины, что говорит о том, что ему явно за шестьдесят.

Должно быть, за свою жизнь он убил немало людей.

Он без колебаний пристрелит меня.

Каким-то образом, по милости Божьей, я обретаю дар речи, и когда слова слетают с моих губ, я удивляюсь, насколько спокойно они звучат.

— Моя сестра дома.

Он качает головой, его глаза сужаются, когда он смотрит на меня.

— Мой информатор сказал мне, что вы обе на этой вечеринке.

Я высовываю язык, чтобы облизать пересохшие губы, прежде чем ответить:

— Твой информатор ошибается. Моя сестра простудилась и находится дома.

Он переводит взгляд с меня на других женщин, и я молюсь всем святым, чтобы Сиара все еще пряталась в кустах. Мне требуется вся сила воли, чтобы не оглянуться через плечо туда, где я ее спрятала.

Не высовывайся. Пожалуйста.

— Тебя одной тоже, блять, хватит. — Внезапно главарь хватает меня за руку и громко приказывает: — Уходим!

Меня тащат вперед, и с каждым шагом в сторону дома кровь стынет в жилах, а мышцы напрягаются все сильнее.

Когда в поле зрения появляется передний двор и я вижу тела одного охранника за другим, мои ноги застывают на месте и отказываются делать следующий шаг.

Странно. Я больше не чувствую, как туфли сдавливают пальцы ног.

— Шевелись! — Рявкает мужчина.

Я медленно поднимаю глаза на его лицо и качаю головой.

— Нет. — Слово звучит так мягко, что больше похоже на дуновение ветерка.

Я понятия не имею, сколько времени прошло с тех пор, как эти люди ворвались в особняк, и где-то в глубине моего сознания голоса спорят о том, должна ли я делать то, что мне говорят, или бороться за свою жизнь.

Бог знает, что на меня находит, но я начинаю вырываться из его хватки. Знаю, бороться бесполезно, но я отказываюсь подчиняться и не позволю просто так им забрать меня.

К сожалению, мне не удается высвободить руку, и в тот момент, когда я понимаю, что мне конец, я ожидаю, что вся жизнь промелькнет у меня перед глазами. Но этого не происходит. Вместо этого я остро ощущаю потерю той жизни, которую могла бы прожить.

Я напрягаюсь, ожидая выстрела, но вместо этого мне в висок прилетает удар от ствола автомата. Темнота затуманивает зрение, а резкая боль мгновенно вызывает головокружение и тошноту.

— Приведи ее! — Слышу я приказ главаря, его тон раздраженный и жестокий.

Я пытаюсь оставаться в сознании, когда меня перекидывают через чье-то плечо. Мне удается издать стон, и, как ни странно, я замечаю, что мои волосы развеваются во все стороны, когда меня уносят прочь от особняка.

Я слышу гул голосов. Запуск двигателей.

Меня швыряют на твердую поверхность, прежде чем я слышу, как захлопывается багажник, погружая меня в темноту.

Страх сжимает мое сердце, когда машина трогается с места, и я изо всех сил стараюсь держать глаза открытыми, но слишком быстро проигрываю битву за то, чтобы оставаться в сознании.