Отшельник

Глава 20



Грейс

После долгого путешествия я принимаю долгую расслабляющую ванну и дополнительно наношу лосьон, который помогает бороться с сухостью воздуха в самолете.

Я решаю надеть платье в богемном стиле, которое напоминает мне то, в котором Кассия была на встрече. Только оно не такое длинное, и доходит до колен.

Закончив одеваться, я отправляю сообщение Сиаре.

Я:

Это мой новый номер. Как ты? Тебе нравится путешествовать? Тебе что-нибудь нужно?

Я сижу и смотрю на экран, постукивая по нему каждый раз, когда он начинает темнеть. Проходит, кажется, целая вечность, и она наконец читает сообщение и печатает ответ.

СИАРА:

Я в порядке. Не беспокойся обо мне, мне ничего не нужно. Как ты? Ты дома? Прости, я пропустила похороны. Скучаю по тебе!

Я:

Я не присутствовала на похоронах. Дядя Джерри все организовал. Я все еще с Домиником в Словакии.

Я раздумываю над этим несколько секунд, а затем говорю ей правду.

Я:

Я замужем за Домиником. Свадьба состоялась на следующее утро после твоего отъезда. Но не волнуйся! На самом деле он замечательный человек и очень хорошо ко мне относится.

СИАРА:

Боже мой! Ты замужем? Не могу поверить, что папа снова заставил тебя. Мне очень жаль, но я рада слышать, что Доминик хорошо к тебе относится. Прости меня. Я чувствую себя отвратительно.

Я:

Не расстраивайся. Он так добр ко мне, и я даже начинаю в него влюбляться. Думаю, я могу быть по-настоящему счастлива с ним.

СИАРА:

Я так рада за тебя. Мне нужно идти. Я люблю тебя, Грейс. Очень, очень, очень сильно!

Я:

Я тоже тебя люблю. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Вздохнув, я перечитываю наши сообщения, а затем убираю телефон.

После разговора с Сиарой я чувствую себя немного лучше и, босиком выхожу из комнаты, чтобы приготовить себе кофе. Если Доминик внизу, я приготовлю ему зеленый чай.

Спускаясь по лестнице на первый этаж, я вижу мерцающий свет, а когда добираюсь до самого низа, у меня отвисает челюсть.

Повсюду горят свечи, и гостиная выглядит просто волшебно.

Внезапно начинает играть песня, и в поле моего зрения появляется Доминик.

— Нам так и не удалось потанцевать в день нашей свадьбы.

На нем только спортивные штаны, и, увидев его обнаженную грудь, я усмехаюсь, подходя к нему.

— Ты сегодня без футболки. Мне повезло.

Затем я слышу слова песни, и моя улыбка быстро исчезает.

Когда Доминик берет меня за руку, на его лице появляется серьезное выражение. Он притягивает меня к себе, и когда начинает вести меня по полу, меня переполняют такие сильные эмоции, что у меня перехватывает дыхание.

Внезапно он резко отстраняет меня от себя, а когда притягивает обратно, и я прижимаюсь к его груди, его губы впиваются в мои в поцелуе, от которого мой живот сжимается так сильно, что это граничит с болью.

Мое сердце подскакивает к горлу, и мозгу требуется мгновение, чтобы понять, что происходит.

Продолжая обнимать меня за спину, он кладет свободную ладонь мне на затылок, в то время как его язык проникает в мой рот.

Клянусь, от такого страстного поцелуя я вижу звезды, и мне с трудом удается ответить на него.

Каким-то образом мне удается поднять руки к его плечам, и, почувствовав под пальцами его теплую кожу, я начинаю дрожать.

Наклонив голову, я стону ему в рот и, подняв руки к его подбородку, начинаю целовать его с той же страстью, что и он меня.

Тело Доминика прижимается к моему, заставляя меня отклониться назад, в то время как его язык овладевает моим с отчаянным голодом.

Только когда мои губы начинают покалывать, а разум затуманивается желанием, он отпускает меня. Когда он поднимает голову и наши взгляды встречаются, я вижу, что от желания его глаза становятся похожими на прозрачную голубую воду.

Никогда еще я не видела ничего более сексуального, чем мужчина, который обнимает меня.

Облизав свои припухшие губы, я смотрю на него, а затем признаюсь:

— Я уверена на девяносто девять процентов.

Уголок его рта приподнимается в сексуальной ухмылке.

— Что я могу сделать, чтобы добиться стопроцентного результата?

Покачав головой, я отвечаю:

— Ничего. Последний шаг должна сделать я.

Я приподнимаюсь на цыпочки и снова обхватываю его подбородок руками. Делая последний шаг, я шепчу ему в губы:

— Я готова, Доминик.

Я прижимаюсь к его губам и целую с любовью, расцветающей в моем сердце.

В какой-то момент между тем, как Доминик выпрыгнул со мной из здания, и тем, как он обнял меня, словно я была самой драгоценной вещью на свете, я осознала, что полностью и бесповоротно влюбилась в него.

Он обхватывает меня за бедра и, когда прижимает к себе, я быстро обхватываю его ногами за талию. Он разрывает поцелуй и выносит меня на веранду, где расстелены одеяла.

Когда он укладывает меня на спину и я вижу звезды, сияющие над нами, у меня такое чувство, будто мое сердце распахивается настежь. Все стены, которые я когда-либо возводила, чтобы защитить себя от мира, рассыпаются в прах.

Я перевожу взгляд на Доминика, который нависает надо мной, ища в моих глазах малейший признак страха или паники.

Потянувшись, я кладу руки ему на грудь, наслаждаясь ощущением того, какой он твердый под моими ладонями.

— Если в какой-то момент тебе понадобится, чтобы я остановился, просто скажи.

Я киваю, благодарная этому мужчине, который с момента нашей свадьбы только и делал, что принимал во внимание мои чувства.

Желая подбодрить его, я протягиваю руку и, взявшись за платье, задираю его. Мне приходится извиваться, чтобы стянуть его через торс и голову и, наконец, отбросить куда-то влево.

Взгляд Доминика медленно скользит по моему бюстгальтеру и трусикам, прежде чем он кладет руку мне на бок.

— Sakra, si krásna, moja žena.

Как только я собираюсь спросить, что это значит, он переводит:

— Черт возьми, ты прекрасна, моя жена.

На моем лице расплывается улыбка, и, снова потянувшись к нему, я провожу кончиками пальцев от его щек к словам, вытатуированным на его прессе.

Он наклоняет голову, и его губы впиваются в мои, прежде чем он стонет:

— Môj. — Затем он дарит мне чертовски горячий поцелуй, от которого я быстро хватаю ртом воздух, пытаясь подстроиться под его темп.

Когда он хватает мой бюстгальтер и оттягивает чашечку от левой груди, я выгибаю спину, и, пока он приникает к моему соску, я быстро расстегиваю бретельку, чтобы он мог стянуть кружево и отбросить его в сторону.

Доминик посасывает и покусывает мой левый сосок, а затем переключается на правый и стонет так, словно пробует самое восхитительное блюдо на свете.

Меня начинает лихорадить от желания и я всхлипываю, а он отстраняется от моей груди и спускается ниже. Он хватает мои трусики и слишком медленно стягивает их с моих ног.

У меня в животе все сжимается, когда я лежу под ним обнаженная, но, не желая, чтобы что-то испортило этот момент, я игнорирую это.

— Так чертовски красиво, — выдыхает Доминик с полным благоговением.

Он частично ложится на меня, и от ощущения, что его грудь касается моей левой груди, по мне пробегают мурашки.

Он нежно целует меня в губы, затем встречается со мной взглядом.

— Спасибо, что так стараешься, чтобы наш брак удался. Я знаю, что принудил тебя, но я сделал это, потому что ты заслуживала только лучшего, и я не мог оставить тебя в Ирландии. Я хотел, чтобы ты была здесь, со мной, где ты сможешь исцелиться, и больше ничто не сможет причинить тебе боль.

От его слов эмоции подступают к горлу, а глаза начинают щипать от непролитых слез. Мой голос звучит хрипло, когда я признаюсь:

— Если бы я знала, какой ты на самом деле, когда мы встретились, я бы бросилась в твои объятия и умоляла тебя никогда меня не отпускать. — Мои руки поднимаются и ложатся по обе стороны от его шеи, на крылья ангела, вытатуированные на его коже. — Если бы не ты, я бы до сих пор была в аду.

Доминик сокращает расстояние между нами, и его губы встречаются с моими с такой нежностью, что я не могу сдержать слезинку, которая скатывается по виску и исчезает в волосах.

Когда он углубляет поцелуй, а его язык массирует мой жесткими движениями, между нами вспыхивает огонь, и я полностью растворяюсь в нем.

Легкий ветерок овевает нас, слегка охлаждая мою кожу. Затем Доминик опускает руку ниже, и его пальцы пробегают по моему входу. От его прикосновения во мне все пылает.

Его поцелуи становятся настойчивее, пока его палец обводит мой вход, и когда он входит в меня, меня захлестывают ощущения, от которых моя спина выгибается дугой, а ногти впиваются в его кожу.

Он мгновенно разрывает поцелуй, чтобы посмотреть на меня, и, видя, что я наслаждаюсь этим, улыбается краешком губ. Он начинает поочередно массировать и ласкать меня пальцами, пристально глядя мне в глаза.

Я провожу руками по его груди, вверх и вниз, наслаждаясь тем, какой он восхитительный на ощупь, а затем запускаю руку в его спортивные штаны.

В тот момент, когда мои пальцы обхватывают его твердый член, черты его лица напрягаются.

На секунду меня охватывает волнение, что я случайно причинила ему боль, но потом он стонет:

— Господи, как же это чертовски приятно.

Прежде чем я успеваю сделать что-то еще, он отстраняется от моей руки и движется вниз по моему телу, пока его широкие плечи не заставляют мои ноги раздвинуться так широко, что мои бедра слегка горят.

Я быстро забываю о жжении, когда его язык скользит по моему клитору. И все еще смотрю на звезды, но, когда он сильно сосет, они расплываются от головокружительного удовольствия, проносящегося по моему телу.

Оргазм был таким мощным и неожиданным, что я впервые в жизни не смогла сдержать крик наслаждения, который эхом разнесся по горам.

Я потрясена до глубины души, потому что не знала, что существует подобное удовольствие.

Доминик двигается, и пока мой оргазм продолжает пульсировать во мне, я просто наслаждаюсь моментом, наблюдая за тем, как он стягивает с себя спортивные штаны.

Пока он стоит передо мной полностью обнаженный, я любуюсь каждым дюймом его мускулистого тела, ощущая острое чувство безопасности.

— Ты сказала, что хочешь детей, — говорит он немного запыхавшимся и хриплым голосом.

— Да.

— Ты принимаешь какие-нибудь противозачаточные средства?

Я качаю головой.

— За последний год ничего не принимала. Они плохо сказываются на моих месячных и от них мне лишь хуже.

Когда он снова переползает через меня, я поднимаю руки и обхватываю его подбородок, чтобы притянуть к себе.

Прожигая меня взглядом, он говорит:

— Не могу дождаться, когда ты забеременеешь нашим ребенком, Грейс.

Когда наши губы сливаются, я понимаю, что этот момент навсегда останется одним из самых драгоценных в моей жизни.

Доминик устраивается на моем теле и, положив левое предплечье рядом с моей головой, протягивает свободную руку между нами.

Когда он прижимает свой член к моему входу, в моей груди нарастает предвкушение, пока не начинает казаться, что я вот-вот взорвусь. Он толкается в меня, и когда ему удается войти в меня лишь на дюйм, я приподнимаю бедра, надеясь, что это поможет.

— Ты большой, — шепчу я ему в губы.

— Я не буду торопиться, — говорит он грубым голосом, в котором слышится что-то хищное. — Скажи мне, как только я сделаю тебе больно.

Я киваю и покрываю поцелуями его подбородок, наслаждаясь тем, как его щетина царапает мои губы.

Его свободная рука обхватывает мою попку, и он просовывает свое колено под мое бедро. Когда он входит в меня, то проникает гораздо глубже, и я чувствую внутри сильное жжение.

Не желая портить этот момент, я скрываю боль и прокладываю дорожку поцелуев вниз по его шее.

С последним толчком он погружается в меня до конца, и, несмотря на резкую боль, я не обращаю на нее внимания, сосредоточившись на лице Доминика.

— Если ты будешь выглядеть еще сексуальнее, я просто взорвусь, — говорю я, вращая бедрами, чтобы создать столь необходимое трение.

Доминик усмехается и спрашивает:

— Ты в порядке?

— Да, и мне будет еще лучше, если ты начнешь двигаться.

Когда он выходит и снова входит в меня, я понимаю всю серьезность этого момента.

Впервые в своей жизни я занимаюсь любовью с мужчиной.

Это происходит по моему желанию, без принуждения.

Мы занимаемся любовью.

Доминик снова останавливается и наклоняет голову.

— Что это за выражение у тебя на лице?

Я с трудом сглатываю, и когда он начинает хмуриться, быстро говорю:

— Я никогда раньше не испытывала ничего подобного, и это невероятно приятно.

Он нежно целует меня в губы, и напряжение исчезает с его лица. Он снова выходит, и на этот раз, когда он входит в меня, это происходит медленно и глубоко. Его член попадает в точку, от которой по моему телу пробегают мурашки удовольствия.

— О Боже, — хнычу я, прижимаясь к нему всем телом.

Губы Доминика обрушиваются на мои, и я погружаюсь в неистовый поцелуй, когда он начинает ускоряться, разжигая огонь глубоко внутри меня.

Мои руки скользят по его спине, и я наслаждаюсь ощущением его мышц, которые перекатываются под его теплой кожей.

Он попадает в ту же точку, что и раньше, и я вскрикиваю ему в рот.

Его толчки становятся грубее, и он разрывает поцелуй, чтобы прорычать:

— Покричи для меня снова.

— Доминик, — хнычу я, крепко цепляясь за него, не в силах справиться со всеми этими ощущениями.

Его тело движется с такой силой, что кажется, будто оно хочет завладеть каждым дюймом моего существа, поэтому мне не остается ничего другого, кроме как подчиниться.

— Jebat, — ругается он напряженным голосом, и я не знаю, кончаю я или нет, когда его член вбивается в меня.

Каждая мышца в моем теле напрягается, и внезапно происходит взрыв света, звуков и удовольствия.

Господи, как же это приятно.

Моя голова откидывается назад, и крик, вырвавшийся из меня, уносится в ночь.

Момент настолько напряженный, что из моих глаз непроизвольно текут слезы. Поэтому единственное, что я чувствую – это то, как мое тело охватывает дрожь.

— Ты такая чертовски красивая, — бормочет Доминик, и в его голосе слышится благоговение. — Môj. — Он входит в меня еще дважды, прежде чем его тело дергается и его охватывает оргазм. — Moja navždy.

Мне удается вовремя открыть глаза и увидеть, как на его лице мелькает удовольствие. Его глаза встречаются с моими, пока он опустошает себя глубоко внутри меня.

Когда мое удовольствие начинает угасать, он возобновляет свои движения, и это вызывает во мне отголоски блаженства. Когда я вздрагиваю от каждого медленного толчка, он ухмыляется, потому что точно знает, какое влияние оказывает на меня.

Постепенно наши движения замедляются, и, не переставая смотреть на меня, Доминик шепчет:

— Моя. — Он прижимается поцелуем к моим губам. — Навеки моя.

Я киваю, потому что знаю: если Доминик говорит, что я принадлежу ему, это не обсуждается.

Он заявил на меня права, и это на всю жизнь.