Отвергнутая жена дракона. Второй шанс для попаданки

Глава 10. Новый мир

Взяв с кровати пару больших мягких подушек, я с комфортом устроилась на широком подоконнике, совсем как кошка, свернувшаяся клачиком на теплом солнышке, и погрузилась в чтение, с головой нырнув в таинства новой вселенной.

Книги, с их тяжелыми кожаными переплетами и страницами, пахнущими пылью и временем, манили меня, как запретные сокровища.

Здешний мир, как оказалось, следовал строгим патриархальным устоям, где женщины в большинстве своем занимали подчиненное положение. И если автор книги не врал, то высшими слоями общества являлись драконы.

Сначала я подумала, что «драконами» именуют определенный слой общества, например, зажиточных аристократов, крупных землевладельцев или даже королей… Но для таких непонятливых, как я, автор сделал пометку, пояснив, что драконами называли тех, кто обладал двумя ипостасями.

То есть…неужели такое возможно?

Мысль ошеломила меня, заставив отложить книгу. Неужели все эти сказки и мифы, которые я так любила в детстве, здесь были реальностью?

Я несколько раз перечитала описание драконов, будто пыталась найти разгадку, как вдруг в памяти всплыли вертикальные зрачки, которые я недавно заметила у хозяина этого дома, Иэрона.

Память тела не стала вредничать и подтвердила мою догадку о его способности оборачиваться в чешую и, взмахнув мощными крыльями, взмывать в небо…

Это открытие вызвало смешанные чувства, как если бы в тихой гавани моей души взметнулась буря эмоций. Восторг напоминал яркую вспышку на солнце, он ослеплял и будоражил, но вместе с тем рядом с ним скользила темная опасливая тень. И к ним примешивалось разочарование…

Жаль, что у нас с ним не самые лучшие отношения. А то я бы попросила Иэрона обернуться драконом и покатать меня на спине, как сказочную принцессу на крылатом коне. Вздохнув, я понадеялась, что он не последний дракон в этом мире и у меня еще будет возможность рассмотреть этих величественных рептилий вблизи, а может даже, подружиться с кем-то из них. Вернувшись к чтению, я вновь погрузилась в мир старого фолианта.

На первой ступени иерархии, как на вершине неприступной горы, восседали магически одаренные драконы, обладающие не только силой чешуи и огня, но и мощью колдовства. Ниже расположились просто драконы, не обладающие волшебной искрой. Они были лишь бледной тенью своих собратьев, безмолвно подчиняющиеся законам сильных.

Оказывается, магия в здешнем мире была привередлива, совсем как вредная красавица, чье благосклонное внимание доставалось не каждому. Далеко не в каждом создании распускался колдовской цветок, именуемый искрой. Магия отбирала самых достойных, однако, кажется никто не знал, каким именно списком требований она руководствовалась, и как угодить ее прихотям.

А в самом конце драконьего списка были все те же драконы, только не пробудившие в себе зверя и не обладающие искрой. Автор, как мне показалось, писал о них с некоторой брезгливостью, считая их недостойными членами общества, которых следовало загнать в самый темный угол пещеры, куда-нибудь в небытие, где, по его мнению, им самое место.

Ниже драконов на иерархической лестнице находились люди, обладающие магией (отмеченные цветком на теле, как символом избранности). Однако здесь существовало четкое разделение обязанностей и статусов, поскольку люди обладали разными способностями к колдовству — от низших, чья маги напоминала крайне слабый огонек и едва тлела, до тех, кто почти приравнивался к сильным мира сего, способным управлять стихиями.

Фэсперитами («властителями каменных сердец», сокращенно — фэсами) называли людей, которым была подвластна драконья магия. Редкий дар, подобный найденной жемчужине. Они были единственными в своем роде, кто мог управлять сперитами — радужными камнями, обладающими множеством магических свойств, и являлись самой ценной частью общества после драконов.

И кто же я в этом мире? — пронеслось в голове, пока я медленно переваривала информацию. Не дракон, и не фэса…

Далее автор щедро приводил небольшую легенду.

Давным-давно тридцать сильнейших драконов вложили свои силы в тридцать огромных кристаллов, рожденных озером Сильер в пещере Морим. Но вскоре двое из этих драконов, погрязшие в гордыне и алчности, разгневали хранительницу мудрости этого мира, Иллид. В отместку она наказала не только их, но и весь драконий род, лишив их возможности напрямую использовать силу сперитов. Отныне способность управлять тридцатью различными навыками, заключенными в кристаллах, была дарована только одаренным фэсам.

Огромные кристаллы, словно осколки разбитой надежды, были расколоты на множество маленьких камней и разбросаны по всему Эйвеллену, то есть, здешнему миру. Потому фэсы, по словам автора, были очень ценны для драконьего мира — на мой взгляд, попахивало шовинизмом и циничным расчетом.

Далее в иерархической цепи шли люди-маги, которые тоже обладали способностями, но не могли управлять силой сперитов.

Следующим звеном выступали простые люди — без магии, самые обычные жители, часть огромной реки жизни, со своими радостями и горестями.

А последними в этой причудливой пищевой цепочке значились лимены, из чего следовало, что они были наименее значимы в этом обществе.

Лименами называли тех, кто получал дар хранителя в виде цветка, но раскрывал его не во внешний мир, а внутрь себя. Описание очень походило на то, что практиковала хозяйка тела…

Лименами становились те, кто не смог вовремя выпустить магию в мир. Не сумел, образно говоря, расправить крылья в нужный момент. Не прошел испытание… Но как именно это нужно было сделать, автор не уточнял. Видимо, считал, что это и так всем известно, как истина, высеченная на камне.

Зато он не поленился добавить, что в дальнейшем у лименов имелось два пути. Своего рода развилка на дороге. И от сделанного выбора зависела дальнейшая судьба.

Он мог податься в Обитель Фиалок — место где практиковали отказ от эмоций. Там пытались заморозить чувства, чтобы избежать нежелательных ожогов.

Или же выбрать… тесную связь с сильным драконом, наделенным магией. Поэтому некоторые лимены предпочитали пойти работать в бордель, стремясь однажды пробудиться и снять с себя клеймо позора.

На этом абзаце я удивленно приоткрыла рот, не веря собственным глазам. Автор, определенно, был безумен!

Но Эхтин ван Ротд (я специально несколько раз прочла имя автора, пытаясь понять к какой, интересно, иерархической ступени он сам принадлежал, и с каким лицом он это писал), даже поддерживал такого рода решение, считая его стратегически верным. Хотя на мой взгляд оно было аморальным. В общем, что творилось в голове у этого Эхтин ван Ротда сказать было сложно. Однако, похоже, ему сильно не хватало эмпатии и сострадания.

Я вдруг задумалась, озадаченная внезапной догадкой, словно ударом молнии. Что если это тело продолжает поджигать себя, как аэрогриль, из-за того, что его плохо… То есть здешний муж либо не обладает магией, либо же настолько плох в постели, что не способен вылечить покалеченный цветок? И как вообще так вышло, что рыцарь-дракон обратил внимание на эту девушку?

Толстая тетрадь в голове зашуршала. Перед глазами возник белый туман, унося в воспоминание чужого прошлого, напоминающего сероватый мираж.

Я стояла в спальне и, сжимая кулаки, яростно кричала раненым зверем, чье нутро исторгало ненависть:

— Ты бесполезен! Какой из тебя рыцарь самого императора, если ты даже не смог повлиять на мою магию! Ты хоть знаешь, на что я пошла! Не смей больше подходить ко мне! Я и так с большим трудом контролировала эмоции ночью! Я не стану снова подвергать себя риску! Больше не смей приходить ко мне в спальню! Слышишь! Видеть тебя не хочу! Убирайся! Ты слабак! Слабак! — последнее слово, словно удар кнутом, разлетелось в воздухе.

Мужчина, стоявший в паре шагов от меня, смотрел тяжелым, свинцовым взглядом. Желваки танцевали на его скулах, но он ничего не ответил. Не стал оправдывать себя, не стал бросать ответные оскорбления. Он просто развернулся и вышел из комнаты, с грохотом хлопнув дверью, как если бы запечатал этим звуком наши отношения. И без того обреченные…

А девушка — то есть я — упала на колени и зарыдала обессиленной птицей, так и не сумевшей получить заветные крылья. Она отчаянно плакала, и повернув руку ладонью к себе, смотрела на маленький символ, спрятавшийся во внутренней стороне локтя, напоминающий темного дракона.

Туман рассеялся, и я обнаружила себя в своей комнате. Отложила древний фолиант, чьи страницы местами покрылись желтоватыми разводами, и быстро закатала рукав платья, желая посмотреть на рисунок, который не замечала ранее. Но вместо него меня встретил уродливый маленький шрам. Словно выжженное клеймо. Он был свидетелем прошлого, которое я не знала. Свидетелем боли, которая до сих пор жила в этом теле.

Интересно, что за необычный рисунок….

Я отмахнулась от этой мысли, как от ненужной детали на картине, где и так было достаточно нерешенных загадок и открытий. Какая разница рисунок это был или татуировка, шрам или знак. В данный момент это не имело значения.

Получается, я попала в тело лимены, которая не самым лучшим образом контролировала свои эмоции.

Можно сказать, я попала в тело неисправного механизма, чьи шестеренки скрипят и прокручиваются в разные стороны.

Судя по количеству ожогов, эмоциональная сдержанность не относилась к сильным сторонам ее характера. И она перенесла огромное количество боли, душевной и физической.

На секунду меня накрыла волна страха, холодная и липкая, а за ней еще одна, не менее пугающая, спрашивающая: «Достаточна ли сильна эмоция страха, чтобы магия обожгла тело?»

Отвечать на вопрос, опираясь на личный опыт с ожогами, мне совершенно не хотелось, ни сейчас, ни в будущем.

Закрыв глаза, я попыталась успокоиться, отгородиться от внешнего мира, возводя невидимую стену. Я делала глубокие вдохи и выдохи, пытаясь наполнить себя покоем. Унеслась на миг в прошлое и вспомнила тот чудесный парк, в котором мы часто гуляли с отцом. Особенно летними днями, чтобы полюбоваться безмятежной красотой тюльпанов, чьи нежные лепестки казались бархатными на ощупь.

Когда я почувствовала, что мне удалось отогнать противный страх и его липкие щупальца, я разрешила себе открыть глаза. Вышла из мрака на свет, как если бы вынырнула из глубины океана.

Взгляд упал на ту самую милую беседку, которую я заметила еще вчера. Она магнитом притягивала меня. И я подумала, почему бы немного не прогуляться на свежем воздухе? Он, самый настоящий живительный источник, и вернет меня к жизни.

Ведь хорошо известно, что прогулка на свежем воздухе улучшает мыслительные процессы и помогает восполнить запас позитивной энергии, а она мне была очень нужна, совсем как глоток свежего воздуха.

В книге говорилось, что ожоги возникают только при негативном мышлении, будто они были следствием мрачных размышлений, как наказание на уныние. А о счастье не было ни слова.

И все же нетрудно догадаться, что, зная о том, что можешь с легкостью покалечить себя, трудно всегда пребывать в радостном настроении, только если не приклеить к губам неестественную улыбку. Но всегда же можно найти радость в маленьких деталях!

Закрыв глаза, я, как мантру, повторила папины уроки: «Все обязательно сложится самым лучшим образом!»