Отвергнутая жена дракона. Второй шанс для попаданки

Глава 5. Тело и Магия

Обратно в свои покои я шла без сопровождения. Страх заблудиться пропал сам собой. Как я и предполагала, во мне пробуждалась незримая связь с памятью этого тела. Словно существовал некий тайный код, который я порой могла легко расшифровать.

Я не просто запомнила дорогу из комнаты к кабинету — в прошлой жизни построение маршрутов не было моей сильной стороной, — сейчас я ступала уверенно, точно зная, куда иду. Что-то открывалось внутреннему взору, подобно потайной двери, шуршало, будто перелистываемые страницы толстой книги чужой жизни, рассказывающей мне свою историю.

Вряд ли вся память Ванессы ограничивалась дорогой от кабинета мужа до ее покоев. Наверняка существовали способы увидеть все эти записи прошлого, но в тот момент попытки не приносили ничего кроме мучительной головной боли, сжимающей череп.

Один раз, когда я попыталась сосредоточиться, лодыжку обожгло невыносимым жаром, словно под кожей вспыхнуло адское пламя. Мне пришлось опереться о стену, а потом медленными шагами доползти до ближайшей кушетки.

Я заставила себя успокоиться. Сделала дыхательные упражнения, которым меня научил отец, и повторяя про себя: «Все хорошо, я жива и здорова. Все хорошо», — почувствовала, как боль отступает.

Обжигающий огонь в лодыжке утих, голова прояснилась, как безоблачное небо после бури. Я забеспокоилась: не исчезнет ли таинственная карта маршрута из моей памяти? Но, к счастью, она осталась на своем месте, как верный ориентир. И я почти торжествовала, вступая в свою комнату и закрывая за собой дверь.

Я чувствовала дикую усталость, проникающую в каждую клеточку моего тела, и голод. Возможно, именно поэтому мои попытки проникнуть в чужие воспоминания не увенчались успехом.

С мужем я вроде бы прояснила ситуацию. Можно было на мгновение позволить себе расслабиться. Забравшись на просторную кровать, я положила голову на мягкую, словно облако, подушку и уставилась в высокий потолок, расписанный причудливыми узорами.

Несмотря на усталость, меня распирало от любопытства. Неведомая сила тянула меня вперед. Тяготила жажда познать, как можно больше об этом новом мире, полном загадок. Но, видимо, сегодняшних открытий для моей психики было более чем достаточно.

Я почувствовала, как сон тянет меня в свои объятия, и понимала, что стоит лишь на миг прикрыть глаза, как я уже точно не смогу подняться до самого утра. Но прежде я мечтала принять освежающую ванную. Потому, собрав воедино остатки моральных и физических сил, я заставила себя подняться с кровати и направиться в ванную комнату.

Войдя в ванную, я с радостью отметила, что и отдельная ванна, и душевая кабинка похожи на земные, словно их создали по образу и подобию. Только вместо привычного крана и металлических ручек здесь были белоснежные, как мрамор, полированные камни, при легком нажатии на которые из потолка начинала струиться чистая вода.

Однако трудность заключалась в том, что в ванной комнате было темно, как в самой глубокой пещере, ведь здесь не было предусмотрено ни одного окна, через которые мог бы проникнуть хотя бы слабый луч света.

Мне не хотелось принимать душ с открытой дверью, выставляя себя на всеобщее обозрение, если бы кто-нибудь вдруг решил заглянуть в спальню, поэтому я оставила маленькую щель и кое-как справилась в этом полумраке, стараясь приспособиться к новым, непривычным условиям.

Пока я принимала душ, мои пальцы ощутили множество странных неровностей на новой коже. Пугающее предчувствие шипом немедленно вонзилось в душу, но я постаралась не поддаваться панике раньше времени. Решила не присматриваться к новому телу, отложила его изучение до тех пор, пока не выйду из ванной.

Закончив принимать душ, наспех вытерлась мягким полотенцем, нащупав его на одной из полок. Накинула на плечи длинный халат, висевший на крючке. Словно ведомая интуицией, я нашла его практически на ощупь, так как дверь каким-то образом успела захлопнуться.

Наконец, я вернулась в комнату.

Прежде чем подойти к гардеробной, с гулко бьющимся в груди сердцем и затаившимся страхом я направилась к трюмо, чье зеркало снова было предусмотрительно прикрыто белой тканью.

Хоть мне уже и довелось увидеть свое новое лицо. Но разглядеть его как следует не было возможности. Мне хотелось вновь взглянуть на эту незнакомку, которая отдаленно напоминала меня. Только у меня никогда не было шрамов, а в последние пару лет я, забросив любимые танцы, слегка прибавила в весе.

Не буду скрывать, что новое лицо меня немного напугало. Но смысла терзаться по этому поводу я не видела.

Выдохнув и переборов возникшее внутри сопротивление, я взялась за ткань, закрывающую зеркало. Пальцы сжались от напряжения. Тело будто противилось, не желая приблизить меня к неизведанному.

Тряхнув головой и набрав полную грудь воздуха, как перед прыжком в бездну, я одним резким движением сорвала ткань.

Видеть обезображенное лицо было все так же больно — и эта боль была не моей, это все еще бурлило эхо чужих эмоций, — но все же того замешательства и оцепенения, что я испытала прежде, уже не было.

Взявшись за пояс халата, я сбросила его на пол и в ужасе вскрикнула.

Мой крик, полный ужаса, не остался незамеченным среди бесчисленных комнат дома, в котором я невольно оказалась. Через пару минут Салли вихрем ворвалась в мои покои и уставилась на меня, широко распахнув глаза.

— Что случилось, госпожа? — в ее голове звучала неподдельная тревога.

В руке она держала поднос с маленьким чайничком, чашкой и круглой тарелкой с печеньем. Вокруг чайника расплывалась лужица, выдавая торопливость девушки. — Я шла в вашу комнату, чтобы принести ваш любимый чай с ирисами. Но только я немного разлила … Услышала ваш крик и со всех ног бросилась к вам. Прошу не гневайтесь… я сейчас же принесу новый чайник.

— Забудь про чайник, — перебила я ее. Дрожащими руками подняла валяющийся у моих ног халат и попыталась прикрыться. — Лучше скажи, кто это сделал со мной?

Девушка недоуменно уставилась на меня. Словно я заговорила на клингонском¹, который она совершенно не знала.

— Так известно кто… — испуганно пробормотала служанка, съежившись и потупив глаза.

Неужели муж? — мелькнуло в голове.

В прошлой жизни Игорь разлюбил меня, но никогда не поднимал руку, не причинял такого зверства.

— Говори! — потребовала я, резко повернувшись к зеркалу, словно бросала вызов своему новому страшному отражению.

Голос все еще немного дрожал, но я изо всех сил старалась держать себя в руках. Пересилила ужас. И заставила себя снова взглянуть на искалеченное отражение.

Следы ожогов были разбросаны по всему телу: на внутренней стороне бедер, под левым коленом, на правом плече, два жутких кратера по обе стороны от пупка, и целая полоса, напоминающая проселочную дорогу, пролегала по всей спине. Кто-то бесчеловечно истязал это тело, и я должна была выяснить, кто был способен на такую неоправданную жестокость.

Внезапно меня пронзила острым клинком щемящая грусть. Она поднялась от ступней и выстрелила в голову, словно ядовитый цветок распустил свои отравленные лепестки.

В лодыжке вновь возникло знакомое тепло.

И я осознала, что эта тоска, как и одинокая слеза, скатившаяся по щеке, — не мои.

Мне было искренне жаль эту несчастную девушку, чью плоть терзали невидимые демоны, но острая печаль, связанная с ожогами, принадлежала не мне.

Вместе с печалью всколыхнулась и яростная злоба.

— Отвечай! — повторила я тоном, которым никогда в своей жизни не разговаривала.

Служанка от ужаса чуть было не выронила поднос. Она подскочила к столику, водрузила на него свою ношу, а следом, к моему удивлению, грохнулась на колени и спешно запричитала:

— Госпожа, умоляю вас, успокойтесь! Вы же уже несколько месяцев обходились без приступов. А если вас сейчас снова настигнет…

— Ты можешь ответить на мой вопрос? Кто это сделал?

— Вы! — со страхом воскликнула служанка, — Вы сами покалечили себя своей магией, госпожа. Неужто вы и это забыли? Вы же лимен.

— Я? — глухо прошептала я, и в этот же миг перед глазами распахнулись страницы чужой памяти.

Воспоминания хлынули на меня буйным потоком, сбивая с ног. Оглушили. Потрясли до самого основания души.

Салли не лгала. Ее слова, как ледяной дождь, остудили пылающую ярость. Никто не клеймил эту несчастную девушку, как непослушного ягненка.

Одаренные магией были в этом мире таким же обычным явлением, как восход солнца. Они жили обычной жизнью. Но среди них существовали и другие. Непроявленные…

Здесь нить памяти обрывалась. Возникал невидимый барьер. Будто толстый слой пыли закрывал путь к нужной главе.

Я лишь знала, что были те, чья магия оставалась запертой внутри тела, делая ее обладателя заложником собственной неуправляемой силы. Катализатором этой силы служили эмоции. Они были подобны топливу для пламени.

Пыль снова щедро водрузилась на книгу, но на этот раз мне удалось проявить упорство и оттряхнуть ее в сторону.

Не все эмоции были опасны. Только те, что несли в себе негативный заряд. Будь то гнев, злоба или даже сильная грусть. Они могли спровоцировать магию обжечь своего владельца, наподобие карающего огня.

Избежать травм могли только те, кто, видимо, постоянно улыбался и радовался жизни. Однако не все способны встречать каждый день с улыбкой на губах.

И прежняя хозяйка тела точно не относилась к числу безграничных оптимистов.

Она часто злилась… слишком часто… Мне показалось, что ее душа напоминала полыхающий костер, не знающий покоя.

Тело помнило это чувство, по странной прихоти стремилось его вновь пережить. Но мне совсем не улыбалось получить новый ожог. Взглянув на свою щиколотку, я с тревогой разглядела, что кожа уже покраснела, как будто под ней вспыхнул уголек.

Я обняла себя руками, сделала пару глубоких вдохов и начала безостановочно повторять: «Все хорошо, все хорошо, все хорошо.».

К счастью, мое немного изменённое заклинание сработало, и жар утих. Но я потратила так много моральных сил, что сползла на пол и чуть не распласталась на нем морской звездой, выброшенной на берег.

Надо мной склонилась взволнованная служанка. Ее глаза горели любопытством, словно она смотрела на невиданную диковинку.

— Вы побороли свой гнев, госпожа? — восторженно прошептала она.

— С этого момента гнев отменяется. И тоска. И грусть. И все, что с ними связано. Мы живы и здоровы — а это уже огромный повод радоваться жизни.

Салли ничего не ответила. Лишь продолжала смотреть на меня.

— Ты не одобряешь?

— Одобряю! — она нерешительно замялась, — Помочь вам подняться, госпожа?

— Не стоит, благодарю, я встану сама. — ответила я, отталкиваясь руками от пола.

— Тогда я мигом сбегаю за новым чайником.

— Оставь этот. — вяло сказала я, — Лучше принеси еще одну чашку. Выпьем чай вместе. И захвати побольше печенья. Мне же его можно, да?

— Можно, конечно. — улыбнулась служанка, — Но вы же всегда боялись набрать лишний вес.

— Я тощая, как анорексичка, так что диеты тоже отменяются, как досадное недоразумение. Если на кухне есть какая-нибудь выпечка, неси все.

Девушка не стала ничего уточнять. Она тут же выполнила мою просьбу и уже через пару минут мы с ней сидели за столом. Помимо ароматного чая на столе красовались тарелки с пышными булочками, посыпанными сахарной пудрой, и соблазнительными шоколадными пирожными.

Первое время Салли сидели, как солдат, подозревающий, будто любое неверное движение грозит ей большими проблемами.

Мне пришлось самой наливать ей чай и пододвигать угощение.

— А вдруг кто-то увидит? — поправляя передник, нервно поинтересовалась девушка, бросая испуганные взгляды на дверь.

— Ну и что такого? Тебя кто-то за это накажет?

— Ну… только один человек в этом доме может меня наказать, — задумчиво ответила служанка.

— Кто? — спросила я, отпивая глоток чая.

Салли покраснела до самых кончиков ушей.

Мне совсем не хотелось слышать тот ответ, который она тихонько озвучила:

— Вы, госпожа.

Я устало прикрыла глаза. Похоже, моя предшественница была настоящим тираном, держащим в страхе весь дом.

— Салли, давай начнем все с чистого листа?

Ее взгляд сообщил, что я снова перешла на клингонский, но она, робко сглотнув и стараясь скрыть свое беспокойство, тревожно проговорила:

— Хорошо, госпожа. Давайте. Как прикажете, так и начнем.

«Прикажете» сообщало не о желании, а о слепом следовании чужой воле. Но сейчас было не время заострять на этом внимание. Для начала нужно наладить с ней отношения, чтобы она не боялась меня, как огня.

Клингонский язык — искусственный язык, разработанный лингвистом Марком Окрандом по заказу Paramount Studios для одной из инопланетных рас в вымышленной вселенной сериала «Звёздный путь».