Пепел тебя

40

ЛОУСОН

Мы с Нэшем уставились на стену, увешанную фотографиями. За последние девять месяцев пропали больше пятнадцати женщин. За последние пять лет — двадцать. Двадцать женщин, которые в чем-то были похожи на Хэлли и прежних жертв. Невозможно было сказать, живы они или нет. Невозможно было наверняка утверждать, что все эти случаи связаны. Но совпадений было слишком много, чтобы их игнорировать.

Нэш сместился, разворачиваясь ко мне, и впился взглядом.

— Скажи хоть что-нибудь.

— У меня нет ничего конструктивного.

— Это и не обязано быть конструктивным, Ло. Но тебе нужно это выпустить. Ты все держишь в себе так плотно, что я боюсь, у тебя инсульт случится.

Мышца под глазом начала подрагивать.

— Они все похожи на Хэлли.

— Я знаю, — тихо сказал Нэш.

У меня дернулись пальцы. Желание схватить телефон и позвонить ей, просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке, было почти невыносимым.

— Либо у нас подражатель, либо он вернулся, — я старался говорить ровно, но горло сдавливало слова.

— Что говорит ФБР? — спросил Нэш.

Я стиснул челюсти.

— Что они изучают файлы, которые я отправил.

— Бюрократы, — пробормотал он. — А что с Энсоном?

— Он повесил трубку, как только я упомянул дело.

Нэш облокотился на стол для совещаний.

— В чем вообще его проблема? Люди умирают, а тебе нужен был всего-лишь его взгляд со стороны.

Я покачал головой, проводя рукой по щетине.

— Для него все не так просто. Он слишком многое пережил.

Нэш выдохнул.

— Это было по-мудацки с моей стороны. Я знаю, что он многое потерял. Просто… ты сам говорил, насколько он хорош. Нам нужен такой мозг.

Я и сам это знал. И мысль о том, что он так близко, но недоступен, резала. Я не знал на этой земле человека умнее Энсона. Его мышление шло иначе. Он видел связи, которые мне были не по силам.

Но слишком долго он жил во тьме. И в конце-концов тьма ответила. Нет, не просто ответила — разорвала.

— Я снова позвоню в ФБР, — сказал я. У них точно есть и другие гении. Мне нужен всего-лишь один.

Телефон зазвонил прямо на столе. Я схватил его. На экране высветилось имя Хэлли. Сердце сбилось, удары словно споткнулись друг о друга. Меня накрыла смесь ожидания и тревоги.

— Привет. У тебя все…

Голос Люка оборвал меня.

— Пап? Что-то случилось.

Кровь в жилах похолодела.

— Хэлли в истерике. Думаю, у нее паническая атака. Мы у деликатесной. На внедорожнике была записка, но там просто странный рисунок. Ее трясет, и она как-то странно дышит.

Я уже двигался. Бежал. Нэш мчался следом.

— Я еду. Будь рядом с ней.

— Я ее не оставлю, — сказал Люк, но голос у него дрожал. — Ей правда очень страшно.

Я выругался, вбивая ноги в асфальт. Два квартала. Всего два квартала. Но что может случиться за это время? Все что угодно.

Кто-то мог наблюдать. Ждать.

Я заставил тело бежать быстрее, легкие жгло.

Первый взгляд на них должен был принести облегчение, но этого не случилось. Хэлли сидела, сжавшись, на бордюре. Я видел, как ее трясет, уже с шести метров. Люк был рядом, настороже, и в руке у него был белый лист бумаги.

Я присел перед Хэлли, обхватив ладонями ее икры.

— Хэлли. Посмотри на меня.

Ее взгляд был пустым, словно ее здесь вообще не было. Дыхание — частое, рваное. Пальцы сжаты так сильно, что это выглядело болезненно.

— Хэлли, по-одному. Что ты видишь?

Пальцы сжались еще сильнее.

Я взял одну ее руку и осторожно разжал пальцы.

— Что ты видишь?

— В-вижу. П-пять вещей, — голос дрожал, но это уже было что-то.

— Верно. Пять вещей. Перечисли их.

Пустота в ее взгляде немного рассеялась, пока она пыталась сосредоточиться.

— Колесо. Бампер. — Она судорожно вдохнула. — Улица. — Ее взгляд скользнул ко мне. — Форма. — Глаза поднялись, встретившись с моими. — Синий.

Тиски вокруг грудной клетки ослабли на крошечную долю.

— Вот и моя девочка.

Она бросилась ко мне.

Я обнял Хэлли, прижимая к себе, пока Люк и Нэш наблюдали. Я поднялся на ноги, не выпуская ее из рук.

— Ты в порядке. — Я посмотрел на Люка. — Что произошло?

Он протянул лист бумаги. Я уже собирался взять его, когда разглядел рисунок.

— Нэш, — коротко сказал я, кивнув в сторону записки.

Его челюсть стала твердой, как гранит.

— Сейчас вернусь.

Нэш побежал к деликатесной, а я снова посмотрел на Люка.

— Держи угол вот так, но больше ни к чему не прикасайся.

Глаза Люка расширились.

— Я не должен был ее трогать. Я не подумал.

— Все в порядке. Ты хотел помочь.

Хэлли снова задрожала у меня на руках, но изо всех сил попыталась выпрямиться.

— Я в порядке. Прости, я…

— Никаких извинений, — мягко сказал я.

Она повернулась к Люку.

— Я в порядке.

Нэш вернулся с парой перчаток и пакетом с замком зип из деликатесной.

— Быстро сообразил, — пробормотал я.

Он пожал плечами и забрал листок у Люка, убирая его в пакет.

— Будем снимать отпечатки с машины?

— Идея неплохая.

Как только записка оказалась вне досягаемости, Люк сразу же потянулся к Хэлли и крепко обнял ее. Она тут же ответила, поглаживая его по спине.

— Прости, что напугала тебя. Такое иногда случается…

Хэлли посмотрела на меня. В ее красивых серых глазах было столько вины.

— Нет, — сказал Люк, обнимая ее еще крепче. — Папа прав. Тебе не за что извиняться. Мне просто жаль, что тебе было страшно.

Ее глаза заблестели от неупавших слез.

— Ты самый лучший ребенок на свете. Ты ведь знаешь это, правда?

Люк отпустил ее.

— А ты самая лучшая няня на свете. Ты ведь знаешь это, правда?

Губы Хэлли слегка изогнулись в улыбке, но я все еще видел, как дрожат ее руки — отголоски панической атаки.

Я повернулся к Нэшу.

— Мне нужно отвезти их домой. Снимите отпечатки с лобового стекла, капота и боковых зеркал внедорожника. Проверьте, достают ли сюда камеры с ближайших заведений. И скажи Клинту, что я жду звонка по поводу его разговора с Леном Келлером и адвокатом этого типа.

Нэш дернул головой в знак согласия и достал телефон. Но, пробежавшись взглядом по экрану, замер.

— Что? — прорычал я.

Нэш посмотрел мне прямо в глаза.

— Лена Келлера сегодня утром выпустили из-под принудительного психиатрического удержания по статье пять-один-пять-ноль. Клинт и адвокат не могут его нигде найти.