Песнь бездны

Глава 15 Дайос

Мысли об этой женщине завладели им полностью. Даже когда Дайос не был с ней, он не мог заставить себя уплыть далеко.

Он спал над зданием. Замирал в воде, свесив хвост, как якорь, и оставался в таком положении. Даже его сны были полны ею.

Сверкание ее глаз, таких ярких и теплых, когда она смотрела на его тело. То, как ее щеки вспыхнули красным в непонятном ему предупреждении. В тот момент Дайос был более чем уверен, что это, скорее, цвет заигрывания. Может, девушка даже благоволила ему, но он старался держаться к ней боком, чтобы она не видела и не вспоминала про отсутствие руки. Чтобы ей казалось, что он спрятал ее за спину. Чтобы его уродство было скрыто из виду.

Как он ни пытался изменить свои сны, они не становились спокойнее. Она всегда ему отказывала, как и все остальные.

Слишком большой. Слишком опасный. Неподходящий партнер. Даже ахромо это понимала.

Впрочем, он ведь больше не называл ее так. Он прозвал ее калон, и теперь не мог избавиться от этого слова. Его маленькая калон. До чего же приятно было произносить это вслух.

От каждой мысли о ней в его груди разливалось тепло. Вне станции он позволял жабрам трепетать от нервной дрожи так, что вода вокруг побелела. Даже плавник на хвосте дрожал ради нее, как у впервые влюбившегося мальчишки.

Раньше Дайос никогда себя так не вел. Необходимо было взять себя в руки. Убедиться, что у нее нет власти над ним.

Зачем? Этого он не знал.

Нужно было отнести ее к остальным. Познакомить с Мирой, объяснить, зачем ее похитили. В конце концов, именно для этого он и отправился в Альфу.

По крайней мере до того момента, как Дайос увидел девушку. До того, как понял, что хочет сделать ее своей. Что море толкает его к ней.

Казалось, это судьба, и он едва справлялся с собой. Был настолько ошеломлен, что с трудом дышал в темной воде, которая становилась все более мутной с каждым движением его хвоста.

Но постепенно Дайос взял себя в руки. Он вернется к калон – нет, к этой женщине – и сообщит ей, что они уплывают. Оторвет свои ледяные когти от ее одежды, когда придет время отдать ее. И не обернется. Откажется от нее, как и предполагалось. Потому что такова его роль.

Ему было предписано пожертвовать всем ради других, чтобы ничто не мешало защищать их. Не было ничего важнее его народа. Уж точно не пара.

Подплыв к строению, он вынырнул из воды, готовый приказать ей собирать вещи.

Но она уже сидела на стуле, который перемещался по всей комнате, с дроидом на голове. Ее непонятные хвосты были скрещены у нее под телом под странным углом. На лице девушки было скучающее выражение, но при виде Дайоса оно сразу стало решительным.

Он забеспокоился.

Прищурившись, он уже хотел сказать, что они уплывают.

– Меня зовут Аня, – сказала она, чересчур громко для такого помещения.

Дайос замер, мигом растеряв все слова. Он что, за все это время даже не спросил ее имени? Задумывался ли он вообще о том, что у нее есть имя? Что он мог бы звать ее как-то еще, кроме ахромо и калон?

Он все делал не в том порядке. Трепетал для нее, даже не зная, как ее зовут.

Сделав долгий и глубокий вдох, он угомонил жабры и прижал когтистую ладонь к сердцу.

– Дайос.

– Это твое имя?

Он кивнул, и она свернулась калачиком, не то от облегчения, не то еще от чего. Все прояснилось, когда она взглянула на него сквозь завесу золотых волос и улыбнулась.

– Рада слышать, что у тебя есть имя, Дайос.

О.

О.

Как же великолепно его имя звучало в ее устах. Он никогда не слышал, чтобы кто-то произносил его так протяжно, с хрипотцой. Получалось не совсем правильно, словно она пробовала его имя на вкус, и он…

Черт. Надо было уходить поскорее. Жабры на шее уже раздувались, появилось желание нырнуть в воду и срочно что-нибудь для нее убить. Хотелось вернуться с окровавленными когтями и зубами и преподнести ей добычу, которая покажет, как сильно он ее хочет. Нет, не так. Как сильно она ему нужна. Каждая капля ее внимания. Он жаждал ее взгляда на своей коже. Он был готов распластаться на песке и годами молиться богам, только чтобы снова почувствовать ее прикосновение.

– Дайос, – повторила девушка.

На этот раз она посмотрела на него, и при звуке своего имени он лишь усилием воли не закатил глаза от блаженства.

– Мне кажется, нам надо поговорить.

О, он часами слушал бы ее. Но что-то подсказывало, что она имела в виду совсем не это.

У него вышло только глухо хмыкнуть и махнуть рукой.

Она кивнула и опустила глаза обратно на свои ладони, сложенные на коленях. Он видел, как она сплетает и расплетает пальцы.

– Я была с тобой не совсем честна. Понимаю, ты меня похитил в своих собственных целях, и я подозреваю, что наши цели схожи. Ты не любишь моего отца, так ведь?

Он оскалился и низко зарычал. Как ей сказать, что он ненавидит ее отца? Что Альфа – первый город в списке тех, которые уничтожают его дом. Теперь он знал, что именно оттуда осуществляется общее руководство. Дайос хотел бы вывернуть ее город наизнанку.

Она понимающе кивнула:

– Так я и думала. Знаю, ты можешь мне не поверить, но я с тобой солидарна.

Она поставила одну ногу на пол и начала раскачиваться взад-вперед. Комнату наполнил резкий скрип, и Дайосу пришлось наклониться вперед и остановить стул. В ответ на ее озадаченный взгляд он пожал плечами.

– Громко, – сказал он, показывая на уши.

Она прикусила губу, потом хрипло ответила:

– Прости. Я не слышу.

Коротко кивнув, он сполз обратно в воду, радуясь, что на этот раз она осталась на месте. Пронзительный скрип ему больше не мешал, и он жестом показал ей продолжать.

– Я думаю, ты и сам заметил, что мой отец одержим контролем. Но дело не только в этом. Он трясся над моей безопасностью, да, но только потому, что от меня была польза. Я была его соловьем, его лицом, той, кто убеждал всех, какой он замечательный. Чем лучше я справлялась, тем большим символом становилась. – Выдохнув, она выпалила: – Это была бы мамина роль, если бы она не умерла. Но вместо нее рассказывать всем о том, какой он прекрасный, пришлось мне. Хотя это неправда.

В его груди что-то сжалось. Прошло насквозь, заставило вынуть руку из воды. Аккуратно коснувшись ее ступни, он изо всех сил постарался изобразить утешение. Даже если ему было очень странно касаться костей под тонким слоем кожи.

Она пронзила его взглядом, и он, отодвинув руку, прижал ее к сердцу.

– Моя мать умерла.

– Мне жаль.

Он кивнул, сжав пальцы так, что когти впились в кожу.

– Эта боль никогда не проходит.

В ее лице снова мелькнуло чувство, но она пожала плечами.

– Я ее никогда не знала.

Он повторил ее движение и добавил:

– Но боль остается болью.

Ее губы удивленно приоткрылись, и он опять уставился на них. Почему они такие розовые? Дайос никогда не видел под водой подобного цвета, только на поверхности пару раз, когда небесная синева над волнами сменялась розовыми и пурпурными оттенками, прежде чем солнце садилось и над горизонтом показывалась луна.

– Я уже несколько лет работаю с людьми, которые пытаются развалить Альфу изнутри.

Эти слова его поразили. Он хотел было отчитать ее за такие опасные занятия, но вышло только:

– Ты?

Ее щеки вспыхнули красным, и он засомневался, что этот цвет как-то связан с заигрываниями.

– Да, я. А что? Непохоже, что я на такое способна?

– Но ты такая… такая… – Он осмотрел ее с головы до ног и выпалил: – Маленькая.

– А размер-то тут при чем?

Внезапно это его разозлило. Она считала, что ее безопасность никак не зависит от ее размера? Эта кроха возомнила, что может уничтожить могущественный город вроде Альфы. Город, с которым его народ боролся годами. Думает, она может сделать то, что им не под силу?

Одним движением хвоста он приподнял себя над водой, одним рывком добрался до нее и ухватился рукой за странное приспособление, на котором она сидела. Приспособление откатилось назад, и спинка стула ударилась о светящиеся коробки у стекла. Оба замерли. Она – на стуле, он – над ней, на расстоянии вытянутой руки.

Его трясло от злости, он знал, не глядя, что огни на теле вспыхивают от переполняющих его эмоций. Красный свет очерчивал контуры ее лица, подсвечивал со всех сторон.

– Думаешь, размер тут ни при чем? – прорычал он, щелкнув на нее зубами. – Как ты можешь себя защитить? Я не вижу ни клыков, ни когтей, никакого природного оружия. Ну-ка, расскажи, как существо, подобное тебе, может за себя постоять?

Дайос думал, что она испугается. Большинство людей, которым он угрожал, тряслись от страха, не в силах думать ни о чем другом, кроме него. Над ней нависал монстр, он угрожал ей. Оскалившись, Дайос медленно наклонялся все ближе и ближе к лицу Ани, пока не почувствовал ее учащенное дыхание на своих губах.

Он ведь этого хотел, разве нет? Ее страха. Хотел знать, каким ее страх будет на вкус в его жабрах. Наверняка таким же, как у всех остальных ахромо, на которых ему доводилось охотиться. Он в этом не сомневался.

Но это была… Аня.

Не ахромо, которого он должен убить. Женщина, которая отнеслась к нему по-доброму и не побоялась прикоснуться. Она спокойно смотрела ему в глаза, хотя он изо всех сил пытался привести ее в ужас.

Если ее глаза и расширились, то лишь самую малость. Потом она подняла руку и положила ее туда, где его шея переходила в плечо. Сразу над ранением, которое столького его лишило.

– Битси, – сказала девушка, и по имени он догадался, что она обращается к своему маленькому дроиду. – Тряхни-ка его.

Тряхнуть? Что это она задумала? Резко изменить цвет кожи, чтобы он вздрогнул?

В тот же миг Дайос почувствовал вспышку острой, пронзившей его тело боли там, где лежала ее рука. От удара сократились только мышцы шеи, но Дайос все равно дернулся навстречу ее ладони, гневно оскалившись.

Боль исчезла так же внезапно, как началась. Он замер в том же положении, прижавшись к ее руке, пытаясь прийти в себя.

– У меня тоже есть пара-тройка приемов, – сказала она. – Но ты сильнее меня, с этим я согласна. Ты сильнее любого представителя моего вида, так ведь?

Он поморщился:

– Эта сила – мое проклятие.

– Разве? – Пальцы ее руки, все еще лежащей на его плече, сжали его мышцы. – Вот бы мне быть такой сильной, как ты. Я бы тогда ничего не боялась.

Дайосу хотелось обернуться и сказать, что он ее защитит. Что если она сделает его своим оружием и велит нести разрушение, то он уничтожит любого на ее пути.

Но это были безумные мысли. Болезнь на краешке сознания.

Вместо этого Дайос наклонил голову и прикусил нежную кожу ее запястья. Кожу он не проколол, хотя это было бы очень, очень просто; всего лишь оставил череду красных точек на ее руке, которую она потянула к себе.

То, как сбилось ее дыхание, придало ему решительности. Осторожно, все еще придерживая ее запястье зубами, он лизнул чувствительную кожу и, поймав взгляд девушки, прижался грубым, покрытым бугорками языком к тому месту, где бился ее пульс.

Пусть он не знал, что значит красный цвет ее кожи, но от него не укрылось, как расширились в этот момент ее зрачки. И, боги, какая же она была на вкус.

Надо было остановиться, пока он не сделал что-нибудь, о чем они оба пожалеют.

– Так ты хочешь свергнуть собственного отца? – спросил Дайос, изо всех сил пытаясь сдержать эмоции. Он чувствовал ее вкус на своем языке. Мягкий оттенок, земляной и настоящий. – И как долго это займет?

– Много лет, – прошептала она, глядя на него широко распахнутыми глазами. – Много, много лет. Мы очень долго составляли план, и ты разрушил его своим появлением.

– Потому что похитил тебя?

– Нет, мы провели в город человека. – Ее дыхание снова коснулось его губ. – И его поймали, потому что отец следил за всеми входами и выходами в городе из-за того, что ты каким-то образом пробирался внутрь. Но теперь мне кажется, что так даже лучше.

– Почему?

– Потому что у нас появился ты. – Она опустила взгляд на его губы, подняла обратно. – Теперь у нас есть ты, и мне кажется, что ты хочешь уничтожить тот город не меньше нашего. Я права?

– Если ты хочешь убить своего отца, калон, то я помогу тебе убить его.

– Меня зовут Аня, – поправила она.

– Я знаю. – Он заставил себя отстраниться от нее, позволить им обоим дышать свободно, хотя больше всего ему хотелось снова попробовать ее на вкус. Каждую ее часть.

Дайосу хотелось затащить ее в воду и ощутить ее чувствительными жабрами. Но он не мог. Ему не стоило. Не следовало. Все это было умопомрачением, которое вело к разрушению.

Оставив ее, он соскользнул обратно в воду, чтобы не сотворить что-нибудь безумное. Например, облизать ее с ног до головы.