Песнь бездны

Глава 40 Дайос

Дайос добрался до купола быстрее, чем представлялось возможным. Держа ее в руках, он знал, что им предстоит долгое путешествие, потому что он боялся, чтобы она ничего себе не отморозила, но все пролетело быстрее, чем он успел моргнуть, и вот они оба уже сидели в куполе, внутри которого было больше народа, чем когда-либо.

Мира шагнула между ними с тюбиком в руке, из которого выдавливалась исцеляющая все жижа. Она поцокала языком, оценив состояние Аниных сломанных ребер, и сняла останки дроида с ее головы. У Байта нашлась аптечка и на этот случай.

Арджес с Макетесом вылезли на пол у бассейна, чтобы освободить место для глубинников, которые пришли все обсудить. Остальные были невероятно обозлены случившимся.

Мимо пролетало столько слов, которые ему стоило бы послушать, но они его совершенно не волновали.

– Все капсулы добрались до Гаммы в безопасности? – спросил Макетес. Планшет в его руках мигал словами, и Дайос мог только предположить, что Анин друг все еще был с ними на связи.

– Да, конечно. Все прибыли на место, пассажиры в целости, – сказал Фортис. Его сын завис в воде рядом с ним с каменным выражением лица. – Мой народ не взял свой долг кровью, Макетес, если ты об этом. Я был бы честен, если бы мы убили всех, кто того заслужил.

Дальше Дайос слышал только Миру, которая отчитывала Аню, которая, в свою очередь, не слышала ни единого слова.

– Вот о чем ты думала, когда поперлась туда одна? Надо было зарядить бомбы и бежать. На такую тупость я и сама способна, и мне совершенно не нравится, когда это вытворяет кто-то еще.

Арджес посмотрел на нее поверх голов, топорща жабры:

– Ага, то есть когда кто-то другой так себя ведет, уже не так весело, да?

– Ой, завались. Я пытаюсь ее вылечить. С ухудшением слуха я уже ничего не сделаю, кстати, я же не целитель. Я вообще плохо понимаю, что делаю.

Если она не знала, что делала, то пустила бы лучше Дайоса. По крайней мере, тогда он знал бы, что Ане не станет хуже, после того как Мира вылила еще больше жижи на кровавые полосы на Аниной голове.

Она выглядела… странно. Он бы сказал, где-то не здесь. Она была гораздо бледнее, чем обычно, и ее глаза словно заволокло туманом. Складывалось ощущение, что она даже не с ними в комнате.

А Дайос хотел, чтобы она была с ним. Хотел знать, что она жива, здорова, что она не видит в нем монстра, несмотря на случившееся.

В конце концов, он убил ее отца. Ну, или человека, которого она считала отцом. Он слушал, когда Аня пересказывала все Арджесу после того, как они только вынырнули из бассейна. До того, как весь купол заполонили люди и Аня словно бы прекратила видеть что-либо дальше собственного носа.

– Мы уплываем, – объявил Дайос. – Или уходят все остальные.

– Чего еще? – возмутилась Мира, направляя на него свой странный инструмент, словно это было оружие. – Никуда ты ее не понесешь. Ей отдыхать надо.

– Тогда все остальные пусть проваливают в воду. Снаружи поговорим.

Арджес удивленно моргнул:

– У тебя какие-то претензии?

– Да. – Он обнял Аню крепче. – Ей нужен покой. А вы не даете ей отдыхать.

Все посмотрели на девушку. Судя по всему, они увидели то же, что и он. Несколько поломанную и потрепанную женщину, которую необходимо оставить в покое.

Глубинники ушли из комнаты первыми. Затем Макетес, который бросил на Аню обеспокоенный взгляд, прежде чем нырнуть. Арджес уплыл последним, посмотрев сперва на двух девушек, а потом на Дайоса.

– Веди себя прилично, – тихим, успокаивающим тоном сказал он.

Дайос с рыком оскалил зубы и проигнорировал слова брата. Придвинувшись ближе к Ане, он осторожно поднял с колен ее дрожащие руки и прижал их к губам.

– Хотел бы я сказать, как сильно тебя люблю. Твой свет принес в мою жизнь больше чудес и радости, чем я когда-либо ощущал. Я всегда был воином, и до тебя во мне больше не было ничего. Ты даешь мне желание прекратить борьбу и узнать, что значит по-настоящему жить.

Не обращая внимания на Миру, которая прижала ладони к губам, он тоже нырнул в воду. У него была работа. Дела, которые надо было закончить. Потом он мог все это отпустить. Но сначала надо было поставить точку.

Потребовалась неделя, чтобы все доделать. Его люди решили вернуться в Альфу и разнести весь город на кусочки. Один разлом было бы слишком легко починить. Макетес оставался на связи с Аниным другом, поэтому Туз тоже прислал подмогу. Он утверждал, что камеры транслировали все, что они делали, в другие города. Так что вместе с другими крупными ундинами Дайос разобрал Альфу по частям, панель за панелью.

Они все разбили о камни, не оставляя ничего, кроме обломков. Дайос забирал все, что хотел, потому что внутри было немало добычи. Если ахромо вздумали бы вернуться, для них там не осталось бы ничего.

Украшения, платья, Дайос хватал все, что казалось полезным. Даже притащил обратно дроида, очень похожего на Битси, в надежде, что Мира все же сможет починить маленького робота.

И вот неделю спустя, когда все было закончено, он почувствовал, что может вернуться к Ане новым ундиной. Ундиной, который все изменил ради нее.

Больше не нужно было драться и сражаться. Он оставил эту жизнь позади. Оказалось, что Дайос очень даже ждал своего нового будущего.

Высунув голову из бассейна, он всмотрелся в темную комнату. Было еще рано. Мира, вероятно, спала, но он знал, что для Ани поставили отдельную кровать в саду.

– Аня, – позвал он и бросил в комнату камушек, но, как оказалось, ее не нужно было будить.

Она ждала его. Словно ее душа знала, что он придет сегодня за ней и не уйдет без нее.

Она появилась, подобная призраку, в мягком светлом платье, которое он ей принес. По ее словам, оно предназначалось для сна, но он очень хотел увидеть ее такой. В бледном свете, преломляющемся в воде и окрашивающем ткань и ее кожу в одинаковый белый цвет. Она беззвучно соскользнула к нему, и он заметил нового дроида на ее голове.

– Работает подарок? – спросил он, коснувшись когтем металла и опускаясь с ней в воду.

Аня кивнула, а потом взяла щупальце у основания его шеи и приставила к своему горлу. Дыша за нее, он мог не волноваться. Она была в безопасности, в его руках, как ей и полагалось.

Он не спеша плыл по течению, унося ее в потайную часть океана, где никто не мог их потревожить.

– Куда ты меня несешь? – спросила она легким, словно воздух, голосом.

– Подумал, мы могли бы провести немного времени наедине. – На самом деле он надеялся на большее, но в то же время был бы счастлив просто держать ее в руках. – Хотел тебе кое-что показать.

Ответа не последовало, но он знал, что она его поняла. Он видел, как слова отразились на линзе.

Может, ему стоило волноваться, что она молчала. Она через столько прошла – он не хотел ее напрягать. В конце концов, им… обоим пришлось туго. Быть в разлуке. Знать, как важно не провалить задание.

Нырнув за плато, он остановился на окраине поля с гейзерами. Там было теплее, для него – почти горячо. А она могла спокойно пари́ть в воде, не боясь замерзнуть. А еще там были пузыри. Каждый раз, когда гейзер извергался в это время суток, из него вырывалась тысяча пузырей… а, вот и они. Попадая под лучи солнца, они вспыхивали тысячей радуг.

– Красиво, правда? – сказал он, прижавшись губами к ее шее. – Прямо как ты.

У нее вырвался легкий стон, зажегший в нем надежду. Она резко повернулась в его руках и схватила его. Схватила его руку, притянула ее к своей талии, к своей груди, куда угодно, лишь бы только он ее касался.

– Мне уже лучше, – прошептала она и нашла его губы, выдыхая в них слова. – Я неделю ждала, а тебя не было, и я… я в порядке. Мне просто нужен ты.

Дайос тоже застонал, частично от желания, частично от облегчения. Он чувствовал то же самое, но боялся на нее давить. После всего, что он натворил, после всего, что они пережили, он хотел дать ей время. Передышку. Хотел…

Ее.

Проклятье, он просто хотел ее.

Обхватив ее рукой за талию, он прижал ее к себе, грудь к груди, и поцеловал, словно оголодавший, пытаясь передать ее душе все те слова, которые ему так страшно было сказать в эту неделю. Он хотел ее. Она была нужна ему. Она стала для него всем, и он был готов отказаться от всего на свете, лишь бы она была счастлива. Он покинул бы даже сам океан, чтобы видеть ее улыбку.

Тяжело дыша, он прикусил ее нижнюю губу.

– Мне нужно увидеть тебя, калон. Я так давно тебя не видел.

Дважды повторять не пришлось. Извернувшись в его руках, Аня стащила одежду через голову. Дайос никогда не видел никого подобного ей. На бледной коже играли цветные блики от тысячи пузырей за ее спиной. Пробивающийся сквозь воду солнечный свет согревал ее, и она казалась еще теплее на ощупь.

Но еще прекраснее, помимо плавного изгиба ее талии и мягкой кожи под его пальцами, были шрамы на ее голове. Они изгибались по контуру ее черепа с одной стороны, словно косы, и едва-едва касались границы ее лица. Это была метка женщины, которую он любил. Которая была достаточно сильной, чтобы выжить.

Он коснулся россыпи полукруглых шрамиков под ее глазом, чуть задержался сразу под краем новой линзы, а потом подхватил ее на руки.

Аня ахнула, но тут же запрокинула голову, когда его когти нашли ее половые губы.

– Только подумать, – проурчал он. Его рот заранее наполнился слюной. – Уже такая влажная для меня, калон. Боги, как же давно я хотел снова почувствовать твой вкус.

Он позволил воде поднять ее еще выше, пока ее ноги не оказались на его плечах. Одно основательное движение языка, и ее вкус снова был с ним. Закатив глаза, он лизнул ее еще раз, и у нее вырвался один из тех крохотных стонов, от которых его сердце бросалось в пляс, а кровь начинала стучать в висках. Вот что ему было нужно. Вот чего ему не хватало всю его жизнь.

Содрогнувшись от собственного стона, он распахнул пошире жабры, вылизывая и посасывая все, до чего мог дотянуться. Если бы можно было забраться внутрь нее целиком, он бы так и сделал. А что, неплохой план. Проклятье, ему нужны были годы, чтобы как следует изучить извивающуюся в его руках женщину.

Он бросил взгляд наверх, на ее изящное тело. Она вскинула руки над головой, открывая ему свободный доступ ко всем своим изгибам. Пальцы она запустила себе в волосы, спутанные пряди блестели на солнце, и, проклятье, как же она была прекрасна. Каждая ее клеточка. Ее зажмуренные глаза, ее порозовевшие щеки. Она была всем, чего он когда-либо желал, и даже больше.

– Какая же ты вкусная, – прорычал он, проникая языком еще глубже.

Как он уже выяснил, это ей нравилось. Ее ноги сомкнулись у него на шее и сжались, когда весь его язык оказался в ней целиком и он изогнул его волной.

Когда Аня начала извиваться так сильно, что ему стало страшновато за ее сердце, он отстранился, но только чтобы прорычать:

– Я заполню тебя до краев, Аня. А потом посмотрю, как моя сперма будет вытекать из твоей прелестной щелки. И ты ведь примешь меня, так? Всего меня, целиком.

Она всхлипнула, глядя на него сверху вниз с жаром в глазах. А потом кивнула, но ему было этого мало. Слишком мало.

– Скажи вслух, – рыкнул он.

– Да, – хрипло ответила она.

А потом он пировал. Лизал, всасывал, пробовал все на вкус, пока она не содрогнулась в его руках. Пока ее крохотные когти не впились в его руки и она не притянула его к себе, одновременно пытаясь оттолкнуть.

Наслаждение пульсом билось в его груди. Оба члена были так напряжены, что, казалось, разрядятся от одного только прикосновения, но он никогда в жизни не был так счастлив. Никогда не знал, что такие женщины существуют.

Он уже подумал было, что она лишилась дара речи от удовольствия, но она открыла свои теплые синие глаза и извернулась в его руках. Вцепившись в него ногами, она сползла ниже, пока он не оказался ровно там, где хотел в нее войти.

– Я не смогу остановиться, как в прошлый раз, – сказал он, низко, рычаще. – Их не просто так два, калон. Тот раз был только началом.

– Тот раз был изучением, – ответила она. Ее глаза пылали так же сильно, как его, и она опустила руку между ними, чтобы взять его член. – А этот раз – для меня.

Он не имел ни малейшего понятия, что она пыталась сказать, пока она не направила его в себя.

Стиснув зубы, на этот раз уже он закрыл глаза, пока она водила его концом вверх и вниз по своей мокрой щелке. Боги, как же она была горяча. Так горяча, что согревала его до самой глубокой точки. Он хотел, нет, нуждался в большем. Хотел двигаться в ней, как она его научила. Хотел почувствовать ее вокруг себя, как она будет сжиматься при каждом движении.

И она ответила ему. Качнулась к нему бедрами и опустилась вниз, пока не достала до самой его чешуи.

Они оба ахнули, когда он вошел в нее. Какой же она была узкой. Каждый раз.

– Аня, – прошипел он.

Опершись руками о его плечи, она начала двигаться вверх и вниз.

Она двигалась, прижавшись к нему и выгибаясь навстречу ему бедрами, пока наконец у нее не вырвался протяжный вздох и не присоединился к остальным пузырям. Сияя в свете цветного калейдоскопа, она сказала то, что шокировало его еще сильнее.

– Хочу оба сразу.

Она едва дышала, и он был уверен, что ослышался.

– Оба?

Такого в его народе не делали. Они определенно любили долгий секс. Два были лучше одного, потому что так самка точно оплодотворялась, – по крайней мере, так считалось. Ему просто нравилось, что он мог оставаться с ней дольше, чем любой из человеческих самцов.

– Оба, – повторила она с такой уверенностью, что он не стал возражать.

Только как она собиралась это сделать? Он не знал, что и думать.

Но тут она слезла с него и взяла оба его члена в руку. Они притерлись друг к другу концами – один теплее другого после ее тела. Дайос не мог говорить. Даже дышать не мог. Мог только замереть, пока она крепко сжала его в своей маленькой ручке и прицелилась.

– Аня, может, стоит…

Она опустилась. Сначала только на узкие кончики – с ними было проще, чем с широкой частью.

У Дайоса вырвался долгий вздох, и она посмотрела на него. Ее зрачки были расширены, словно от наркотиков.

– Черт.

Нужно было сказать ей остановиться. Что это было опасно, что она все еще выздоравливала. Но она только что показала ему врата рая, как мог он отказаться от такого дара? И Дайос положил руки ей на бедра, держа их широко разведенными, и вжался перепонками в разгоряченную кожу.

– Надо же, как ты хорошо справляешься, – пробормотал он, едва выговаривая слова в порыве страсти. – Откройся мне.

– Дайос, – всхлипнула она, опускаясь еще ниже, впуская еще больше его внутрь себя.

– Знаю, – прошептал он, подаваясь бедрами навстречу, чтобы помочь ей. – Знаю. Ты так сильно меня хочешь, правда? Хочешь этого?

Она кивнула, прикусив нижнюю губу и глядя вниз, где они соединялись. Вместе они смогли протолкнуть его в нее целиком. Сантиметр за сантиметром. Пока ему не стало сложно дышать, потому что ему было настолько тесно, а ее всхлипы начинали немного настораживать.

– Калон? – хрипло спросил он.

– Тебя так много, – прошептала она.

– Посмотри на нас. – Положив руку ей на затылок, он снова повернул ее лицом к ним. – А теперь попроси меня.

У нее снова вырвался всхлип, от которого он чуть не кончил. Но нет, нельзя. Он был нужен ей. Он знал это. Она тоже.

Прикусив губу, которую он так хотел накрыть своими, она простонала:

– Пожалуйста.

Больше он не выдержал.

Дайос резко вошел в нее до конца. Они оба склонились друг к другу, соприкоснувшись лбами и порывисто дыша. Чешуя к коже. Сердце к сердцу. Он был внутри ее, оба его члена были внутри ее, и он совершенно не мог думать.

– Двигайся, – простонала она. – Двигайся же, Дайос.

Он повиновался. Он входил в нее снова и снова, наблюдая, как она извивается в его руках. Нажал пальцем на бусинку сразу над местом их воссоединения, и Аня пропала. Она сжалась вокруг него с такой силой, что перед его глазами заплясали звезды, но ему было мало. Ему всегда было мало. Так что он вошел в нее еще резче, желая ее, нуждаясь в ней каждым сантиметром, зная, что это единственная женщина в его жизни, теперь и навсегда.

Кончая, он был готов поклясться, что его выбросило в иное измерение, где существовали только они вдвоем.

Немного придя в себя, Дайос вышел из нее, и мерцающее доказательство их любви разлилось в воде. Поцеловав Аню в макушку, он крепко обнял ее.

Дайос, как всегда, был не очень разговорчив. Не знал, что сказать. Поэтому он сложил рукой знаки: «Я люблю тебя». Мира научила его этому, когда он спросил ее, не знает ли она еще слова из языка, которые не показала ему Аня.

Все изуродованные кусочки его души воссоединились, когда она повторила знак и сложила их руки вместе. Потому что она любила его именно так, как ему было нужно, даже если он сам об этом раньше не подозревал.