Песнь бездны

Глава 31 Дайос

Он бы мог держать ее так вечно. Никогда еще у Дайоса не было такого безмятежного утра – но на этот раз, когда он проснулся, над ним светило пробивающееся сквозь воду солнце. Водоросли окрашивали все вокруг в изумрудный цвет. Лучи света очертили мелькнувшую над их головами стайку серебристых рыбок. Их с Аней спутавшиеся вместе волосы парили в воде над ними. Пряди темноты, смешанные с солнечными локонами, – ее золотистые волосы и его.

Опустив взгляд, он был поражен ее красотой. Длинные ноги, стройное тело – она лежала, раскинувшись на нем. То тут, то там на ее теле проступали мурашки, но он знал, что его тепло согревало ее всю ночь.

Один из его плавников сам собой упал ей на талию, похожий на тонкую красноватую ткань, скрывающую ее от любых любопытных глаз. Одну ногу она закинула ему на бедро, второй уперлась в его хвост. Рукой она крепко обнимала его, а ее лицо лежало так близко к его жабрам, что он не мог чувствовать ничего, кроме ее вкуса.

О, этот вкус он забудет еще не скоро.

Вздохнув, он провел когтями по ее спине и тут же замер, когда она заерзала, прижимаясь к нему. Даже во сне она хотела быть ближе. Это успокоило возникший животный страх перед тем, что она проснется и закричит. Или, еще хуже, пожалеет о том, что они сделали. Но после всего, что они пережили, Дайос окончательно уверился, что она принадлежит ему.

Почему он вообще когда-то в этом сомневался? Теперь он и сам не знал. Потому что, что бы с ними ни происходило, она всегда доказывала, что хочет быть с ним. Каким бы безумием это ни было.

Они были вместе. Все остальное не имело значения.

Вверху промелькнула тень. Подняв глаза, он увидел желтый спинной плавник.

Макетес даже закрыл глаза рукой, подплывая к ним вслепую и ориентируясь в основном по запаху. В руке он держал желтое платье, трепещущее от подводного течения.

– Вот, – сказал Макетес тихо. – Я не смотрю. Я бы не посмел.

Закатив глаза, Дайос накрыл Аню вторым бедренным плавником, чтобы ее вообще не было видно.

– Можешь смотреть.

– Ага, мы в детстве постоянно играли в эту игру. Ты говорил мне что-то сделать, я делал… и тут же от тебя получал. Теперь я взрослый и на это не поведусь.

– Я не собираюсь тебя бить, Макетес.

Аня заворочалась, приподнялась на локте и широко раскрыла рот.

Он не совсем понял, что она делала, но она втянула внушительное количество воздуха из его легких. Ее длинные светлые волосы спутались у нее на груди, но сонные глаза и теплая улыбка быстро напомнили ему, что нет, он не хотел, чтобы Макетес ее видел.

Эту сонную, мягкую версию женщины, которую он обожал, можно было видеть только ему.

– Я передумал, – рыкнул он. – Не смотри.

– Вот видишь? Знал же, что это ловушка, – хмыкнул Макетес. – Просто скажи, когда я буду над вами, чтобы я скинул платье.

Аня протянула руку над ним, чтобы взять Битси, которую он вчера снял с ее головы и повесил на водоросли. Побоялся, что они раздавят ее во сне.

Отвратительно, что он заботился о дроиде как о живом существе. Но Битси была важна для Ани, а значит, ему полагалось заботиться и о ней тоже.

Отвратительно? Да. Слабость? Нет.

Аня надела Битси на голову и пробежала глазами по записанным для нее словам. Ее губы дернулись, и она посмотрела наверх, где Макетес завис над ними, повернувшись к ним спиной и держа в руках платье.

– Если отплывешь чуть назад, будет прямо над нами.

– Сойдет, – проворчал Макетес, отводя руку с платьем за себя и роняя его. – Возвращайтесь к завтраку, ага? Мира с Арджесом хотят уже решить что-нибудь насчет Альфы. Твой отец, оказывается, там творит всякое.

Реальность резко вернулась к Дайосу. Все, что сказал ему Фортис, все, что глубинник ему показал, нужно было передать остальным. И сказать ей.

Но Дайос не хотел разрушать их теплое, уютное утро. Поэтому он ничего не сказал, а только поднял руку и подхватил спланировавшее платье. Помог Ане надеть его, насколько мог с одной рукой, – придержав ее на месте, чтобы она могла влезть в одежду.

Раскинув пальцы на ее грудной клетке, он не мог не любоваться ею. Каждый сантиметр Ани был таким приятным. И каждый он прошлой ночью потрогал и облизал. Несмотря на это, ему казалось, что он еще столько всего в ней не изучил…

– Не смотри на меня так, – тихо сказала она, застегивая жемчужинки на торсе и на груди.

– Как «так»?

– Вот так. – Аня наклонилась и с жаром поцеловала его. – Мы отсюда никогда не уйдем, если ты будешь смотреть на меня так, словно хочешь опять меня взять.

Оба его члена снова показались между чешуйками. Он был готов все повторить. Только связал бы Аню иначе, чтобы она стала еще более беспомощной и оказалась целиком в его распоряжении. Ему нравилась эта мысль.

Самки его вида бились изо всех сил во время спаривания, и мало кто соглашался схлестнуться с ним. Дайос был слишком велик, его сложно было побороть, – а именно этого им и надо было. Побороть, управлять, оставить шрамы на всю жизнь. У него таких шрамов не было. Некоторые в его народе считали это позорным знаком.

Но его маленькая калон была только рада, когда ее побеждали. Она извивалась под ним и издавала тонкие стоны, которые срывались с ее губ чередой звенящих песен.

Сжав в пальцах одолженное платье, он подтянул ее к себе и чуть прикусил за губу.

– Если хочешь остаться, мы вполне можем это устроить.

– Мне понравилось это место. Словно пузырек, в котором существуем только мы с тобой. – Аня провела руками по его волосам, осторожно распутывая локоны. – Но мир тоже существует. И нам пора вернуться к ним, пока не случилось что-нибудь.

Дайос застонал, подавшись к ней бедрами, но остановил себя.

– Как же меня бесит, что я с тобой согласен.

– Поплыли, здоровяк.

Она, кажется, собралась оттолкнуться от него и поплыть. Чушь какая. Смешно было даже думать, будто она могла поспеть за ним, но в то же время…

В его груди раздался низкий рык, и он притянул ее обратно к себе.

– Я пока не готов так далеко тебя отпускать от себя, калон.

Аня прикусила губу, глядя на него из-под густых ресниц.

– Да что ты?

– Не соблазняй меня, – проворчал он.

– А если я хочу тебя соблазнить?

Он вырвался из водорослей и понесся по направлению к их дому. Аня цеплялась за него не хуже водоросли.

– Морские боги, помилуйте меня. Выбрал себе женщину, которая испытывает меня на каждом шагу.

Ее смех отдался в его ушах и наполнил сердце покоем. Прямо как утром, когда они проснулись вместе. И хотя он не засмеялся и не улыбнулся вместе с ней, ее радость теплом разлилась в его груди. Сложно было не чувствовать себя так тепло рядом с ней. Когда-нибудь он скажет ей об этом.

И если он немного потянул время, возвращаясь к стае и куполу, то только потому – сказал он себе, – что хотел подольше побыть с ней наедине. А вовсе не потому, что боялся увиденного ранее.

Но в конце концов они вернулись. Некоторые из его народа, перекочевавшие сюда из родной стаи, провожали его удивленными взглядами. Вероятно, когда Дайос первый раз принес Аню сюда, они думали, что это было лишь частью его задания. Но на этот раз всем было очевидно, что они пахли друг другом. Они были сплетены, как любовники.

Он изо всех сил старался не морщиться, не смотреть на ошарашенные лица и не думать, что они его осуждают. Наверняка все были уверены, что он-то никогда не падет под чарами ахромо. А может быть, наоборот, они считали его недостойным любви, полагая, что даже ахромо могла бы выбрать кого-то получше.

Но ее ладонь легла поверх одного из его сердец, и, опустив взгляд, он увидел на ее лице улыбку.

– Плевать на них, – сказала она немного громче, чем надо. – Главное, что мы вместе. Так?

Он кивнул:

– Только ты и я.

Было даже немного забавно, как легко ему оказалось подплыть с ней вместе к куполу. Он даже не против был заплыть туда вместе с ней. Ударив хвостом, Дайос подпрыгнул достаточно высоко, чтобы спокойно выскочить на площадку у бассейна с Аней в руках. Вышло не очень изящно, и он наверняка немного ее встряхнул, но зато не отпустил.

Двое в комнате уставились на него широко распахнутыми глазами. Мира – потому что он редко влетал к ней без попытки ее убить. А Арджес – потому что смотрел на Аню, все еще зажатую в его руке, и наверняка просчитывал, как отобрать ее у Дайоса, не поранив ее в драке.

Вода опять забурлила, сообщая, что к ним присоединился Макетес. Его брат ухватился за металлический борт бассейна, привалился к нему поудобнее и объявил:

– Нашел их!

– Нашел их? – повторил Арджес.

– Ага. В водорослях. – Макетес пожал плечами. – Мы же все знали, что рано или поздно до этого дойдет. Чего удивительного-то?

Арджес посмотрел на Дайоса, потом на Аню, потом опять на Макетеса. Было очевидно, о чем его брат думает, и отчасти ему хотелось отрицать очевидное. Сохранить их время вместе, их страсть, только для себя. Чтобы никто его за это не осуждал.

Тут его синий брат выпалил:

– Это же невозможно.

Наклонившись вперед, Дайос жестами сказал Ане:

– Дай ему минуту.

Она закатила глаза и спросила вслух:

– Это потому, что все знают, как ты ненавидишь мой народ?

Арджес ткнул в ее сторону длинным когтем:

– Оно самое. Именно в этом и проблема. Дайос, ты ненавидишь ахромо. Ты на моих глазах убил их больше, чем рыбы для пропитания!

Кивнув, Дайос осторожно отпустил Аню, чтобы она могла встать.

– Я все еще их ненавижу, да.

Вместо ответа его брат еще раз ткнул пальцем в Анину сторону. Заметив, что она не отошла от него, Дайос гордо выпятил грудь. Она стояла рядом, уперев руки в бока.

– Я могу сама решать, с кем мне быть. Я взрослый человек.

– Да не в тебе проблема, – прорычал Арджес. – Я знаю своего брата, у него всегда есть какой-то план. Ты что, решил, что таким образом убедишь ее с нами сотрудничать? Мы уже разобрались с этим вопросом. Она и так помогает нам, Дайос.

– Так, – сказал Дайос. – Я притворюсь, что не слышал этого сейчас, потому что уважаю тебя как брата. Но если ты скажешь еще хоть слово, я оторву тебе челюсть.

Все огни на теле Арджеса вспыхнули, и Дайос понял – еще пара фраз, и они кинутся друг на друга. Их споры всегда заканчивались так, с самого детства. Они вечно вцеплялись друг другу в глотку, такова была их натура. Но сейчас он не хотел рисковать двумя ахромо, которые были куда нежнее его народа.

– Просто заткнись. – Дайос сделал глубокий вдох, собираясь. – Я был у глубинников.

Все в комнате резко пришли в себя. Аня смотрела на него вопросительно, не понимая, почему остальные так напряглись. Скоро ему предстояло все ей объяснить.

Два других самца в комнате пристально смотрели на него. Быстро, лаконично, минимальным количеством слов он описал все, что открыл ему Фортис.

И все это время он видел, как с каждым словом сжимается Аня. Ее глаза бегали по линзе, и он знал, что Битси добавляет свои комментарии.

Дайос не хотел делать ей больно. Не хотел, чтобы Аня знала, что делают ее люди, потому что догадывался, как это на нее повлияет. Он видел по ее глазам, что ее сердце обливается кровью, но никак не мог защитить ее от этой раны.

Быть может, всадить нож было лучше, чем растягивать процесс.

К концу истории Анины глаза наполнились слезами, и те покатились по ее щекам. Арджес и Макетес оба пылали огнями, как и он сам. Их свет заполнял комнату, и красный, синий, желтый цвета смешивались, окрашивая стены в оранжевый и фиолетовый. Мира прижала ладонь ко рту – кажется, у нее к горлу подступила тошнота.

– Они ставят над вами эксперименты? – спросила наконец Аня. С ее лица все еще капали слезы.

– Так видел Фортис. – Он потянулся к ней, не в силах выносить выражение ее лица. Ему необходимо было коснуться ее. Успокоить.

Она без тени сомнения подошла и уткнулась ему в бок, пока все остальные заговорили одновременно.

– Аня, – сказала Мира. – Ты что-нибудь об этом знала?

Их угол комнаты озарило синей вспышкой, вторящей словам Арджеса:

– Мы больше не можем ждать. Надо немедленно что-то делать, если они все это время отлавливали людей на опыты.

Но сердце Дайоса содрогнулось от слов Макетеса:

– Сколько из тех, кого мы считали погибшими в нападениях, на самом деле ждали, что мы их спасем…

После его слов повисла обжигающая тишина. Злость и ненависть, которые всегда бурлили в нем, передались остальным. Он знал, что его народ ни перед чем не остановится, чтобы вернуть своих. Не было никаких сомнений, что вскоре в океане вспыхнет битва.

Но его сердце выстукивало предупреждение. Потому что к его груди были прижаты маленькие ладони, чувствующие звенящую в нем ярость. Аня стояла рядом. Она слышала каждое слово. Страдала из-за преступлений, совершенных ее народом против его.

Чувства Ани отличались от Мириных. Город, из которого она сбежала, ранил его народ сильнее всего, но, что гораздо хуже, это ее семья держала скальпель.

Все молчали. Он слышал только Анино рваное дыхание, холодящее его мокрую шею. Она могла легко потушить или распалить горящее внутри него пламя.

Дайос всегда считал, что его ярость и ненависть для него важнее всего на свете. Но эта женщина могла остановить его, если бы захотела. Лишь один ее приказ, и он унес бы ее прочь от всего этого.

Вместо этого Аня подняла голову от его плеча. Ее глаза покраснели, а щеки блестели от слез.

Когда она заговорила, ее голос был неровным и хриплым.

– Я не удивлена. Как бы сильно мне ни хотелось сказать обратное. Я всегда знала, что мой отец кровожаден как в бою, так и в познании. Мне так жаль. Если бы я знала об этом, я бы сделала… больше.

– Ты ничего не смогла бы сделать. – Дайос утер слезы с ее лица, поддерживая ее короткой рукой. – Твой отец убил бы тебя. Мы уже убедились, что твое отсутствие лишь сделало его сильнее. Он понял бы это раньше или позже и без нашей помощи.

Его прервало Мирино шипение:

– Никогда не слышала, чтобы он говорил столько слов за раз.

Он бросил на нее горящий взгляд, и она замолчала. А Дайос снова повернулся к женщине, которую держал в своих руках.

– Это не твоя вина, калон.

– Вина не моя, но народ – мой. – В ее глазах что-то изменилось. В них появилось что-то жестокое и очень знакомое. Посмотрев на остальных присутствующих в комнате, она ровным тоном сказала: – Взорвем.

Ответом ей была тишина. Потом Мира фыркнула:

– Что? В каком смысле, взорвем?

– Я могу пробраться внутрь. Я знаю, где что находится. Хотите ликвидировать Альфу? Спасти своих? Вы ничего не добьетесь, просто напав на город с кучкой ундин. Нужно идти на крайние меры, такие, чтобы от них содрогнулся весь океан.

Мира покачала головой:

– Ты хочешь объявить войну.

Дайос почувствовал, как Аня задрожала в его руках. Ее трясло, и что-то подсказывало ему, что и от страха, возможно, тоже.

– Нет, – ответила она. – Я хочу устроить кровопролитие. Я знаю, куда ударить, чтобы часть людей успела спастись, если поторопится. Хотите, чтобы они воспринимали вас всерьез? Чтобы поняли, что не стоит связываться с ундинами? – Она заглянула в лицо каждому присутствующему, но Дайосу – в последнюю очередь. Когда их взгляды встретились, он узнал в ее стальных глазах ту же ярость, что горела в его груди. – Тогда вам нужно сровнять золотой город с землей.