По доброй воле

Глава 28

– Что ты делаешь? – спрашивает Даша, отвлекая меня от гипнотизирования погасшего экрана телефона.

– Что я делаю… – повторяю непроизвольно и снова включаю дисплей, чтобы пересмотреть интервью с Григорием.

Он давал его четыре месяца назад. Мы тогда еще не были знакомы. Видео коротенькое, но я наслаждаюсь каждой секундой и любуюсь Шаховым. Ничего не могу с собой поделать. А ведь совсем недавно думала, что такие, как он, не в моем вкусе. Оказывается, еще как в моем!

– Знаешь, что такое биполярка? – вдруг интересуется Даша.

Отвожу взгляд от телефона и громко хмыкаю:

– Думаешь, у меня она?

– По симптоматике не похоже, но ведешь себя странно. То слишком подавленная, мало ешь и беспокойно спишь, то потом в какой-то момент это сменяется повышенной активностью и преувеличенным оптимизмом. Если что, вторая Ася, которая пободрее, мне нравится больше.

– Может, у меня была психологическая смерть, а жить с собой новой я пока не научилась. Не всем же быть такими сильными, как ты. Что бы ни происходило, все у тебя под контролем… – Осекаюсь, потому что Даша хмурится. – Извини, – тут же спохватываюсь я. – Не подумала, что сказала…

Три дня подруга рыдала в подушку и просила ее не трогать, а сегодня как ни в чем не бывало вернулась к обычной жизни. Я так не могу.

– Как-то иначе поездка представлялась, – продолжаю оправдываться. – Меня наизнанку выворачивает от тоски и беспомощности…

– Не тебя одну. Я, может, и не показываю, как мне тяжело, но чувствую все то же самое, поверь.

Даша поднимается с шезлонга, забирает пустые тарелки и идет в дом.

Смотрю ей вслед, думая о том, что, невзирая на кошмар, который приходится переживать нам обеим, я все-таки довольна этим отдыхом. В доме Дашиных родителей хорошо. Воздух чистый, тишина. Нет никаких забот, кроме душевных терзаний из-за Григория. Я даже о Мише здесь не вспоминаю, хотя юрист Шахова на днях прислал на почту документы по разводу, чтобы я с ними ознакомилась. Я не захотела открывать письмо, решила оставить этот вопрос до своего возвращения в Москву. Успею погрузиться в насущные проблемы.

Даша приносит новую порцию фруктов и садится рядом.

– Знаешь, о чем я сейчас жалею? – говорю как можно равнодушнее, убирая телефон подальше, чтобы по новой не пересматривать видео с Шаховым.

Даша с интересом вскидывает брови.

– Я всегда и во всем была примерной дочерью, а потом женой. Никакого бунта никому и никогда не устраивала, ничего из того, что приносило бы истинное счастье и позволяло считать себя отдельной единицей, не делала. Сначала не хотелось разочаровать отца, потом мужа…

– А теперь Григория?

– Возможно. Но по таким критериям строить новые отношения я не хочу. Да и не получается у нас с Шаховым ничего. Мы с ним разные. Совершенно!

– Сейчас у тебя полная свобода. Можешь делать все, что угодно твоей душе. Что ей угодно? Тусовок? Праздника? Уединения? Чего бы ты по-настоящему хотела?

– Григория увидеть… – отвечаю после недолгого молчания.

– Ясно. Поэтому и залипаешь второй день в телефоне на его интервью?

– У меня та самая стадия, когда вообще не видишь недостатков в человеке. Все в нем нравится и на его счет огромное количество романтических фантазий. Но идеализировать кого-то – значит впоследствии огорчиться и получить душевную боль. Умом все понимаю, а сердцем нет. Тянет к Григорию…

– У-у-у, – шумно вздыхает Даша. – Да кто-то крепко влюбился и не уверен в себе…

– В себе я как раз уверена.

– Я бы поспорила, ну да ладно.

– Прекрасное и в то же время изматывающее чувство, – продолжаю я. – Начисто стирает из воспоминаний все, что ты когда-либо испытывал к другому человеку. Действительно, чем-то похоже на болезнь. Глушу в себе эти всплески, но симптомы проявляются снова и снова…

– Лучше так, Ась, чем как у меня. – Даша садится рядом и обнимает меня за плечи. – Вы хотя бы вместе быть можете и тебя никто не бросает.

Подруга права, это мне впору ее утешать. У нее в жизни полная неразбериха. И все из-за богатой, избалованной девчонки, помешавшейся на своей ревности к бывшему мужу Даши. На одном из корпоративов, где они были все вместе, Кира подмешала ей в питье какую-то возбуждающую дрянь чтобы выставить не в лучшем свете перед Егором, и теперь Даша не знает, от кого беременна.

– Пошли в кафе на набережной посидим? – предлагаю я. – Скоро в Москву возвращаться, а мы дальше дома и моря нигде не были.

– Тебе возвращаться, – поправляет Даша. – А я задержусь.

– Уверена? Может…

– Без может. Задержусь. Мне это необходимо. Тем более Марина Борисовна договорилась, что я буду под наблюдением у ее здешней коллеги. Проведу еще пару недель в одиночестве, а потом вернусь обратно. Все будет хорошо.

– Я бы тоже осталась, но бабушка давно одна. И операция у меня запланирована… Надо врачу показаться.

– Все в порядке, Ась. Я же не уговариваю.

– Мы с Григорием недавно были на отдыхе в Эмиратах, – вспоминаю я, глядя на Дашу, – и там встретились с очаровательной парой. У них мальчик такой подвижный, озорной. Интересно, у нас какой будет? – Кладу руку на ее живот и улыбаюсь: Марк ощутимо пинается. – Вроде маленький, а сильный! Не терпится уже на него посмотреть.

– И мне. Может, сына увижу и вспомню, кто его отец, – с грустным смешком произносит Даша.

– Если пациент начинает шутить, это хороший знак.

– Какие уж тут шутки, – отмахивается она.

Мы еще немного сидим на заднем дворе, а потом переодеваемся и едем на набережную. Дмитрий следует за нами по пятам, как тайный агент. Даша часто острит по этому поводу. И вообще мне нравится, что она взяла себя в руки и больше не плачет. Я переживала, как оставлю ее одну, но подруга всегда была выносливее, чем кажется. Ничего в этом плане не изменилось.

В конце недели мы с Дмитрием возвращаемся в город. Провожу пару оставшихся дней отпуска с бабушкой, а потом включаюсь в работу. Оказывается, я очень соскучилась по цифрам и отчетам. Однажды это спасло от негативных мыслей. И сейчас, я уверена, поможет.

Запланированную операцию врач переносит на неопределенный срок. Выяснилось, что не все гладко с анализами, и мне назначили длительное лечение.

Сил разбираться, что со мной не так, нет. Хочу только одного: чтобы Григорий вышел из тюрьмы. Это превращается чуть ли не в маниакальную идею. С ней я просыпаюсь и ложусь спать.

И в один из дней происходит чудо! Самое настоящее!

Езерский звонит уточнить, что с документами на развод, и сообщает, что Григория выпускают. Причем сегодня! Я узнаю время и место, куда можно подъехать, бросаю все дела и зову Дмитрия в кабинет. Говорю, что мы едем встречать Шахова.

– Агния Львовна… Давайте вы останетесь ждать Григория Игоревича дома, – настаивает охранник.

Впервые за все время, что находится со мной, Дмитрий комментирует мое решение. Даже когда я назначала встречу Мише, человек Шахова не произнес ни звука. А сейчас вдруг заговорил?

– Почему? – интересуюсь после паузы.

– Мне поручено оберегать вас от опасностей.

– Когда я ходила на встречу с мужем, ты не возражал…

– Это было разумно, встретиться и поговорить с человеком, который в прошлом был вашим мужем. Сейчас же будет лучше дождаться Григория Игоревича дома.

Кусаю губу, размышляя над словами Дмитрия. Желание увидеть Шахова в итоге пересиливает. Я затерла видео с его интервью до дыр! Если не увижу Гришу вживую, то сойду с ума!

– Я сказала, что поеду, – чеканю я. – Поэтому ты отвезешь меня к нему.

Дмитрию ничего не остается, как спуститься вместе со мной к машине и ехать по указанному адресу.

Всю дорогу представляю нашу встречу. Безумно волнительно от мысли, что сейчас я утону в объятиях Шахова. Но все надежды разбиваются в пух и прах, потому что у здания СИЗО припаркован черный седан, рядом с которым стоит Полина.

Выходит, Шахов и к своей бывшей приставил охрану?

– Ты знал? – спрашиваю у Дмитрия, не решаясь выйти из машины. Наблюдаю за женщиной в роскошном брючном костюме.

– Догадывался.

Щеки вспыхивают огнем, когда из открытых ворот показывается Григорий. Полина тут же оживляется и бежит ему навстречу. Расстояние между ними сокращается до минимума за короткие секунды, я даже рассмотреть Шахова толком не успеваю. Бывшая жена бросается ему на шею, быстро целует в губы, что-то говорит, после чего берет за руку и ведет к машине. Эта сцена лишает меня дара речи.

Легкие горят, когда пытаюсь сделать вдох. Что это, черт возьми, значит?

Парочка садится в черный седан, и он стремительно срывается с места, не дав осмыслить происходящее. Осознаю только, что не умею вести себя так же уверенно и напористо, как бывшая жена Шахова.

– Какие будут указания? – подает голос охранник, глядя на меня через зеркало заднего вида.

Делаю глубокий вдох и смаргиваю слезы. Внутри обжигающим жаром разливается обида. Дмитрию хочется дать отставку, а номер Григория закинуть в черный список. Но решаю поступить как моя Дашка. Проплакаться и взять себя в руки. Дождаться, когда Шахов объявится на моем горизонте. Если он, конечно, объявится…

– Отвези меня домой, – произношу безжизненным голосом.

Всю дорогу я реву, как бы ни старалась сдержать слезы. А перед тем как выйти из машины, прошу Дмитрия не афишировать нигде, что была в убитом состоянии.

На улице, поправив плащ и вдохнув свежий воздух, я думаю о том, что сегодня определенно не мой день. И окончательно убеждаюсь в этом, получив звонок с Дашиного номера. Вся леденею от страха, когда незнакомая девушка представляется медсестрой скорой и сообщает, что мою подругу везут в больницу с подозрением на выкидыш.