Под слезами Бостона. Часть 2

Глава 21. Телом и духом

Серена

«Прости, Эзра», – пульсирует мозг, когда я покидаю окрестности Бостона.

Да, я обманула его. Я не собиралась ни к какому Юджину. Я все решила еще в порту. Еще там я поняла, куда и зачем отправлюсь, как только приду в себя.

Мне это нужно. А Эзра ни за что бы не разрешил. Поэтому мне пришлось соврать. В последний раз, клянусь.

Мне нужно успокоить душу. Там шторм. Мне нужно привести мысли в порядок. Там ошметки. Мне нужны ответы. Мне нужно обрести какое-то смирение. Иначе я сойду с ума.

Мне просто необходимо увидеть ее. Задать ей вопросы. Посмотреть ей в глаза. Удостовериться, что она знает. Убедиться, что она так и не полюбила меня не из-за того, что я плохая дочь, а потому что я не ее дочь. И никогда бы ей не стала.

Снег сыплется огромными хлопьями. Дорогу замело. Мою маленькую Тойоту носит из стороны в сторону, но я не сбавляю скорость. Дальний свет пробивается сквозь метель, но это не особо помогает видимости. Я растираю проступившие слезы и вглядываюсь в темноту.

«Добро пожаловать в Лоренс», – табличка проносится по правой стороне.

– Да чтоб ты сгорел, – шиплю я.

Ненавижу этот город. Не появлялась здесь с восемнадцати лет, с того дня, как сбежала. И не возвращалась бы никогда. И больше не вернусь.

Выруливаю на знакомую улицу, и память озаряется старыми воспоминаниями. По левую сторону моя школа. Место, где я встретила Дэвида. Где впервые влюбилась. Алея, по которой он провожал меня домой и нес в руках мою сумку. Он так робко улыбался и боялся посмотреть на меня. Но все это закончилось в один день. И я больше никогда не смотрела в сторону Дэвида. А школа превратилась в место, где мне не верили. Где меня начали считать больной. Я даже помню, как шептались за мой спиной о том, какая я ненормальная, раз режу себя. Со мной никто больше не хотел общаться. Даже Дэвид. Даже он начал тогда считать, что я депрессивная и больная на голову и лучше держаться от меня подальше.

Ненавижу этот город.

Каждую его улицу.

И этот дом с красной крышей, которую перестали ремонтировать после смерти папы.

Чтоб она обвалилась.

Я ненавижу каждую черепицу. Каждое окно. Стены, которые сдерживали мои детские вопли. Двери, которые постоянно были заперты, и я не могла убежать. Ненавижу все. Ненавижу ее. За нелюбовь. За то, что она знала, но молчала. Теперь я точно знаю, что она все знала. Знала, что творил Бриан. Но он ее сын. А я всего лишь подброшенный щенок. Который вырос в зверя. И я больше не боюсь.

***

Я знаю, где она прячет ключ на случай, если нагрянет Бриан, а ей будет сложно спуститься со второго этажа. С тех пор ничего не изменилось. Расчищаю от снега землю и приподнимаю цветочный горшок. Ключ все там же – под третьим, в котором уже давно ничего не растет.

Вставляю ключ в замочную скважину и замираю всего на секунду.

«Ты должна быть сильной. Телом и духом».

– Я буду, Эзра. Буду.

Делаю вдох полной грудью и толкаю дверь.

– Бриан? – доносится, кажется, из кухни. – Ты чего так поздно? Соскучился по маме, сынок? Ты один? Или привез малыша Эрика?

Меня передергивает.

«Телом и духом, Серена. Телом. И. Духом».

Я закрываю дверь и не решаюсь сделать шаг вглубь комнаты.

Здесь даже пахнет так же, как раньше. Ее сигаретами и разбавленной тоником водкой. Пылью и затхлостью. Папа ненавидел грязь. Папа бы многое не допустил.

– Проходи, сынок. Хочешь кофе? Или чего покрепче? Ты за рулем?

– За рулем, – отвечаю из прихожей и оставляю там куртку и шарф. – И пить с тобой я точно никогда не стану.

– Серена? – Линда застывает в дверном проеме и удивленно смотрит на меня.

– Да, это я. Не твои пьяные галлюцинации.

– Да как ты смеешь?! – тут же раздражается она и стискивает челюсть. – Что надо? Явилась, чтобы оскорбить меня? Тогда проваливай.

Меня это уже не ранит. Я смотрю на эту женщину, и теперь у меня нет ни малейшего желания ей угодить. Смотрю на нее и больше не виню себя.

Я никогда не делала ей ничего плохого.

Дело не во мне.

– Явилась, чтобы посмотреть тебе в глаза, Линда Аленкастри, – уверенно прохожу в гостиную.

– Сними обувь!

– Явилась, чтобы посмотреть, как ты будешь лгать, – ступаю на ковер и подхожу к ней ближе.

– Гадкая девчонка! Ты всегда была невыносимой!

– Хотела бы сказать, что унаследовала это от тебя, но, увы, у нас же разная кровь.

Она хочет возразить, но вместо этого лишь глотает воздух. А я удивляюсь, как легко смогла произнести это вслух.

– Ч-что ты такое несешь? – Линда пятится назад, и я захожу к ней в кухню.

– Ну ты чего, мам? Куда подевались твои навыки искусной лгуньи. Ты всю жизнь прекрасно лгала, а сейчас так слабо вышло. Попробуй еще раз.

Понятия не имею, откуда во мне столько смелости. Как будто это не я здесь стою, а Эзра. Как будто он подталкивает меня и делает решительной.

Господи, как же приятно больше не бояться.

– Ты не в себе, – заявляет она и отводит взгляд.

– Как была и в школе? Ненормальная? Так? Сумасшедшая, которая резала себя? Так? – подхожу к ней вплотную. – Так, мама?

– Хватит меня так называть! – не выдерживает Линда, и на мгновение мое сердце сжимается в крохотный ком. Какой бы сильной я сейчас ни была, мне больно

Я отшатываюсь в сторону и смотрю в ее серые глаза. Как у Бриана. У папы были карие. Как у Эзры. А у меня синие. Я могла все давно понять. Если бы хоть раз задумалась.

– Ты права. Я не должна была тебя так называть. Никогда. Ты не достойна этого слова. Ты не достойна быть моей матерью. Мать нужно почувствовать, – вспоминаю слова Бостона. – А тебя я никогда не чувствовала. Ни тебя. Ни твою любовь. Ни заботу. Ни поддержу. Ни понимание

– Я не хотела тебя. Я вообще не хотела второго ребенка. И как, по-твоему, я могла полюбить подкидыша?

Мне хочется ее ударить. Я сжимаю кулаки. Впиваюсь ногтями в ладони. И сдерживаюсь. В глазах проступают слезы. Я не хотела, но это невозможно контролировать.

– Я подкидыш, – внутри все дрожит, и я начинаю плакать. – А твой сын монстр.

– Не смей! – она пытается выскользнуть в гостиную, но я хватаю ее за руку и возвращаю обратно.

– Нет, смотри! – я расстегиваю джинсы и стаскиваю их вниз. – Смотри, Линда. Смотри, что сотворил твой сын. Каждый порез – его отметина. Каждый – мой сдавленный крик под его ладонью. Ты знала. Ты все слышала. Каждый раз, в моей спальне. Ты все слышала и пила, пила, пила. Тут внизу, пока там, на втором этаже, подкидыша резал твой выродок.

Слезы текут по щекам. Я всхлипываю и вижу, как ее глаза тоже наполняются слезами. Но не из-за моей боли. Нет. Она не сочувствует. Она видит в моих шрамах своего сына. И не хочет в это верить, как не хотела и всю свою жизнь. Потому что это ее ошибка. Ее вина.

Я надеваю обратно джинсы и смахиваю слезы.

Я сильная. Телом и духом.

– Ты вообще собиралась сказать мне, что я не родная? Бриан знает, что я не родная?

– Не родная?

По позвоночнику бежит холод. Он сковывает, и я цепенею. Знакомый голос будто клешнями впивается мне в шею и перекрывает кислород.

Бриан.

Он здесь. Сзади. За моей спиной.

Я слышу скрип дряхлых половиц. Слышу каждый его шаг и не дышу.

Он приближается.

– Повтори, что ты сказала, – командует он, а я не знаю, к которой из нас он обращается.

Я зажмуриваюсь.

Телом и духом.

«Боже, пожалуйста. Мне так страшно».

– Серена не родная? – он подступает к Линде.

Не смотрю на него, но боковым зрением замечаю, что Бриан в рабочей форме. Наверное, ехал из участка и заметил мою машину. Я идиотка. Нужно было парковаться подальше.

Он снимает темно-зеленую шляпу и зимнюю куртку такого же цвета. Бросает вещи на стол, оставаясь в рубашке. На толстом ремне висит кобура, и страх сковывает каждую мою мышцу.

– Бриан, сынок… Я… Я… Понятия не имею, о чем она говорит.

Испуганный взгляд Линды метается по лицу Бриана. Ее зрачки расширены. Она в ужасе.

Бриан резко хватает ее за шею и притягивает к себе. Линда всхлипывает, и ее глаза наполняются слезами.

– Отпусти ее! – невольно вскрикиваю я и впиваюсь пальцами ему в плечо, но Бриан легко отталкивает меня в сторону.

– Серена не моя сестра?! – орет он и одним рывком вколачивает мать в стену. – Серена не родная?! И все это время ты знала?! Скрывала от меня?! Как ты могла! – он встряхивает ее за плечи, а я снова бросаюсь на него.

Бриан отмахивается локтем и отшвыривает меня к обеденному столу. Я сгибаюсь пополам и кашляю. Он попал в солнечное сплетение.

– Как ты могла?! – орет он и трясет мать. – Как ты могла?! Все эти годы! Всю мою жизнь! Я думал, что я ненормальный, раз меня тянет к родной сестре! Я считал себя извращенцем! Уродом! Год за годом я пытался подавлять это в себе! Пытался смириться, но не мог!

Бриан брызжет слюной и сильнее сдавливает шею матери. Я реву и пытаюсь выпрямиться. Линда плачет и кусает до крови дрожащие губы.

– Какого черта ты молчала?! Я ведь любил ее! Только ее! Ты должна была мне сказать! – его пальцы белеют, а лицо Линды наливается кровью. – Ты заставила меня думать, что я больной! Ты лишила меня счастья. Лишила меня моей принцессы. Моей. Она всегда принадлежала только мне. Она могла быть моей. Каждый день. Я мог любить ее. По-настоящему. Каждый день.

– Бриан… – Линда захлебывается слезами и с трудом делает вдохи. – Отпусти…

– Ты виновата, – он трясется от злости.

– Бриан, отпусти ее! – взвываю я, но он не обращает внимания.

– Все эти годы… Я… Мы с Сереной… Мы… Могли быть счастливы. И это бы было правильно, – он хватает ее за плечи и приподнимает в воздухе. – Но ты лишила меня всего. Ты сделала из меня монстра. Ты, мама…

– Бриан! – взвизгиваю я и сжимаю рот руками, когда он изо всех сил отшвыривает Линду в сторону.

Ее слабое тело падает. Голова бьется об угол кухонной тумбы, и я слышу хруст костей.

– Нет! – плачу навзрыд и валюсь на колени. – Не-е-е-т!

Вокруг ее головы моментально образовывается лужа крови. Из приоткрытого рта доносятся хрипы. Но их почти не слышно, потому что я вою не своим голосом.

Он убил ее.

Бриан убил свою мать.

– Нет… Господи… – мои пальцы продавливают мне лицо. Отпечатываются и дерут кожу. Но я не чувствую боли.

Она мертва.

Меня трясет. Я забиваюсь под стол и реву. Плачу. Проглатываю слезы, которым нет конца.

Он убил ее.

– Ты сука! – кричит Бриан, нависая над Линдой. – Лживая мразь! – его слезы, слюни и капли пота падают на ее бездыханное тело, но он продолжает орать: – Ты испортила мне жизнь!!! Ты. Испортила. Мне. Жизнь!!! Ты убила меня! Ты сделала из меня монстра! Я ведь так ее любил! А ты! Ты! Заставила меня считать это ненормальным! Неестественным!

Он хватается за голову и кричит, как животное. Он плачет. Я впиваюсь пальцами в ножки стола и понимаю, что надо бежать. На трясущихся ногах ползу под столом, но Бриан перегораживает мне путь. Вижу его массивные ботинки. Пячусь назад, но он внезапно приседает и хватает меня под локти. Я визжу, а Бриан рывком вытаскивает меня из-под стола. Вздергивает и ставит на ноги. Мои колени трясутся.

– Серена…

– Отпусти меня! Отпусти! – ору и бью кулаками по его телу. Не вижу куда – мои глаза зажмурены.

– Моя принцесса… – прижимает меня к себе. В нос бьет все тот же запах лосьона после бритья с ароматом кедра. Ненавижу. – Теперь мы будем счастливы. Теперь можно. Ты понимаешь?

– Ты псих!

Ударяю его в грудь.

А теперь нужно в пах.

«Я все помню, Эзра».

Бриан отшатывается, я не медлю и бью коленом по яйцам.

– Чтоб ты сдох.

Толкаю его и бегу к выходу. Мне нужно скорее выбраться отсюда. Отмыться. Забыться. Я не знаю. Но сначала просто сбежать из этого дома. В этот раз – навсегда.

Дергаю ручку входной двери и понимаю, что та заперта.

– Черт побери! – тяну на себя, дергаю, но дверь не поддается. – Нет! – бью в нее ногой. – Сука!

– Моя девочка… – раздается за спиной, и я столбенею. – Ну куда же ты? Почему убегаешь? Мы столько нового узнали сегодня. Нам столько нужно обсудить, разве нет?

Он подступает. Шаг. Скрип. Шаг. Скрип. Я зажмуриваюсь. Сердце падает все ниже. Оно так громко стучит.

– Я даже закрою глаза на то, что ты отдала себя другому. Мы ведь оба не знали…

Он за моей спиной. В дюйме. Чувствую этот ненавистный кедр. Его дыхание у себя на затылке. Его прикосновения к моим плечам. Тонкие пальцы накрывают их. Проскальзывают ниже. Я закусываю губы до крови.

– Бриан, пожалуйста… – мой голос дрожит.

– Ты не представляешь, как сильно я тебя хотел. Все эти годы… – он прислоняется грудью к моей спине. – Я думал только о тебе. Всегда. Ты такая красивая… – его нос погружается мне в волосы, и он делает протяжный вдох. Сжимает мои плечи сильнее. Прерывисто выдыхает. – Моя… Я всегда знал, что ты моя. И я не был болен.

– Нет, – сбрасываю его руки. – Ты болен, Бриан.

Он резко разворачивает меня к себе лицом, и я сталкиваюсь со взглядом зверя. Хищника, который готов разрывать на куски. Он только что убил родную мать. Но я не вижу там даже сожаления. Там огонь. И меня это до безумия пугает.

– Я не болен, – его ладони накрывают мои щеки. – Я думал, что я болен. Но, как оказалось, нет. Мне можно тебя любить, моя принцесса. А тебе можно любить меня. Твоего рыцаря. Понимаешь? Теперь можно. У нас разная кровь, Серена. И наша связь – естественна. Теперь мы можем не скрывать.

– Нет никакой связи, Бриан, – шепчу я.

– Нет, есть! – его пальцы впиваются мне в кожу. Лицо Бриана нависает над моим. – Ты любишь меня так же сильно, как и я люблю тебя. И теперь нам никто не мешает.

– У тебя есть семья! – отмахиваюсь от его рук. – Жена! Сын! Очнись ты! Приди в себя, в конце-то концов! Да, я любила тебя. Но как брата! И до тех пор, пока на моем теле не появился первый шрам!

– Это неправда, – он толкает меня к двери. – Неправда. Ты всегда чувствовала что-то большее. И я тебе это докажу.

Он прижимает меня торсом. Обхватывает мое лицо руками и целует.

– Нет! – я пытаюсь сопротивляться, но Бриан слишком сильный.

Его губы настойчивы. Он пожирает меня. Настырно проталкивает язык в рот.

«Нет-нет-нет!».

Я кусаю его и снова бью коленом в пах.

– Пошел к черту!

Бегу наверх. Возможно, смогу выбраться из дома по крыше из окна своей старой спальни.

Тут ничего не изменилось.

Моя кровать с белым прозрачным балдахином, который сделал мне папа. Потому что я хотела кровать, как у принцессы. Белый шкаф и стол. И боль. Она тоже осталась здесь. На стенах. На этом балдахине. На каждой подушке, которая сдерживала мой крик.

«Пап, почему ты оставил меня…».

Смахиваю проступившие слезы и бегу к окну. Я справлюсь. Затвор старый, и приходится приложить усилия, чтобы он поддался. Я надавливаю. Еще и еще. Стискиваю зубы и рычу:

– Ну же!

Затвор сдвигается. Я хватаюсь за раму, но не успеваю дернуть ее вверх – меня подхватывают крепкие руки и валят на кровать.

– Прямо как в детстве, принцесса. Мы снова в твоей комнате. В твоей постели. Признайся, ты специально завлекла меня сюда?

Бриан наваливается на меня сверху. Я кричу, но он зажимает мне рот. Я бью его. Брыкаюсь. Но он разводит мои ноги в стороны и толкается в меня пахом. Сжимает мои запястья и сковывает их над головой.

– Опусти меня! – вскрикиваю, как только освобождается мой рот.

– Кричи, моя маленькая. Кричи. Тебя никто не услышит. А если и услышат, я скажу, что приехал сюда разбираться с убийством матери, которое совершила ты, – он проводит носом вдоль моей шеи. – Ведь ты узнала, что всю жизнь от тебя скрывали такую тайну… Тебе так больно… Ты так зла… И так хочешь мести, верно? – его язык скользит по моему подбородку и слюнявит его. Я вжимаюсь в матрас и отворачиваю лицо. Мне противно. Мерзко. Грязно. – Кричи, Серена. Сегодня тебя никто не услышит. Впрочем… Как обычно.

Из заднего кармана брюк появляется складной нож. Бриан вскидывает его и оголяет лезвие. Я вскрикиваю.

– Не бойся, моя принцесса. Сегодня он будет использован иначе, – Бриан блокирует мои руки коленями.

– Пожалуйста… Не надо… – он подносит лезвие к моему свитеру. – Умоляю.

– Тшш… – острие проходиться между грудей и обнажает меня. – Я знаю, ты сама этого хочешь. Очень, очень давно хочешь меня.

– Я не хочу… – из моих глаз льются слезы. – Пожалуйста, Бриан. Я не хочу.

– Тебе кажется. Ты просто привыкла сдерживать свои настоящие желания. Как и я. Но больше не нужно, – облизывает губы и проедает меня голодным взглядом. Сжирает меня.

Бриан отбрасывает нож и припадает губами к моему телу.

– Боже… Как же я мечтал об этом…

Он лижет меня. Целует. Посасывает мою кожу. А я зажмуриваюсь и не могу прекратить реветь.

– Умоляю, Бриан… Остановись. Пожалуйста…

– Моя принцесса… – он стягивает лифчик ниже и покрывает поцелуями мою обнаженную грудь. – Моя. Моя… Моя. Я так тебя люблю.

Я всхлипываю и давлюсь слезами.

Я беззащитна.

Я слаба.

Его член упирается мне между ног. Кобура трет внутреннюю сторону бедра сквозь джинсы. Бриан выпрямляется, чтобы расстегнуть пряжку ремня, и сбрасывает его вместе с кобурой на пол.

«Будь сильной. Телом и духом».

Я часто дышу. Пользуюсь моментом – нащупываю на матрасе нож и полосую им Бриана по ноге.

– Гребаная сука! – взвывает он и валится на бок, а я срываюсь с кровати и бегу вниз.

Входная дверь все еще заперта. Я бью в нее ногой. Еще раз. И еще.

– Открывайся, мать твою! – кричу что есть сил и бью, бью, бью. – Открывайся!

Дверь поддается. Я выбиваю ее. Вываливаюсь на улицу в джинсах и лифчике, захлебываясь слезами, и с окровавленным ножом в руке. Ноги подкашиваются, но я не падаю в снег. Меня ловят крепкие руки.

– Серена…

Голос, который я готова боготворить.

– Эзра!

Я реву навзрыд. Роняю нож и падаю в его объятия.

– Эзра… – я не могу дышать. Мне не хватает воздуха. – Эзра… – глотаю кислород рваными порциями и прижимаюсь к его телу.

Он здесь.

Он рядом. Он успел.

Он сжимает меня так крепко. До хруста ребер. Но этого мало. Сейчас я хочу раствориться в нем. Забраться ему под кожу. Спрятаться там. Под крыльями его огненного сердца на груди.

Запах мятной вишни.

Я в безопасности.

Я в его руках.

Я под защитой.