Под слезами Бостона. Часть 2

Глава 22. Шрамы на коже

Эзра

Быстрее, Господи, быстрее!

За рулем Шевроле Шейн. Мне не позволил. Ведь я не в себе. И он прав. Меня колотит. Меня разрывает на части. Я бы добежал быстрее до этого гребаного Лоренса, чем нас довезет эта гребаная тачка.

– Быстрее, мать твою! – ударяю по приборной панели. – Газуй!

– Ты хочешь туда добраться или нет? – шипит Шейн, но сильнее выжимает педаль газа. – Потому что мертвым у тебя не получится.

– Не беси меня еще больше, – скриплю зубами.

– Может, все обойдется. Она ведь поехала к матери.

– Шейн!

Я не из тех людей, которые думают, что все обойдется. Потому что знаю, что от жизни можно ждать только дерьма. И ты провалишься в него ровно в тот момент, когда максимально расслабишься или почувствуешь себя счастливым.

Или любимым.

– Твои люди в пути? – Шейн быстро переводит тему.

– Да.

– Мои тоже. Если все так серьезно, как ты рассказал, то нам не помешает еще парочка крепких парней.

– Спасибо, – кошусь на брата.

– Скажешь, когда вытащим ее оттуда, – слабо улыбается Шейн.

Вытащим. Обязательно вытащим. Главное успеть вовремя. Главное, чтоб я ошибся, и ее конченный братец не добрался до Серены раньше меня.

***

За нами увязались Юджин и Стенли – два идиота, которые не понимают степени опасности и слишком любят Серену, чтобы оставаться в стороне.

Снег заметает дорогу, портит видение, заставляет Шейна снижать скорость на поворотах, а меня – возгораться от бешенства.

Не хочу думать, что сейчас может происходить там.

Почему Серена не рассказала мне правду?

Почему поехала одна?

Почему так не ценит свою жизнь? Не понимает, что без нее я уже никто.

Я не слышу гула мотора – только неистовый стук сердца. Он отбивается звоном в ушах, и я словно глухой.

«Быстрее-быстрее-быстрее».

Умоляю.

Я зажмуриваюсь и кусаю ногти. Хочется толкать эту тачку ногами. Приделать к ней реактивный двигатель. Телепорт.

Мать твою, просто долети до Лоренса быстрее. Прошу.

– Куда дальше? – Шейн притормаживает у въезда в город, и я открываю глаза.

«Я близко, Серена».

***

Клянусь, я слышу ее крик.

– Сука!

Вываливаюсь из тачки раньше, чем Шейн успевает притормозить. Сначала сердце, потом я.

Я бегу.

Не чувствую ног. Не вижу ничего вокруг. Не слышу. Только свое рваное дыхание. Рывок – вздох. Рывок – всхлип.

Моя любовь.

Снег липнет на лицо. На глаза. Я давлюсь им. Задыхаюсь.

Серена.

Я чувствую ее страх. Морозный воздух сковывает горло. Но я уже рядом. Я вижу дверь.

Пожалуйста, держись.

Я чувствую ее боль. Вижу полицейский пикап. И ору в голос, разгоняясь изо всех сил.

Я убью этого выродка. Своими гребаными руками.

Набегу́ вытаскиваю из-за спины глок и готовлюсь прострелить эту чертову дверь, но она распахивается раньше, чем я успеваю снять предохранитель.

Серена.

– Эзра! – она валится мне прямо в руки и выбивает пистолет. Он падает вместе с ножом из ее рук, и снег окрашивается в красный. – Эзра…

Она дрожит. Или я?

Она плачет. Или я?

Господи.

– Ты цела?

– Да… Да, – всхлипывает Серена.

Боже мой, она цела. Когда все это закончится, я даже схожу в церковь.

К нам подбегает Шейн и накрывает Серену своим пальто.

– Он… – Серена проглатывает слезы. – Убил маму.

– Что?!

– Линда мертва, – Серену накрывает истерика. Ее лихорадит. Она давится потоком слез.

– Черт возьми… Шейн, побудь с ней! – дергаюсь в сторону дома, но Серена так крепко вцепилась мне в грудь, что я не могу оторвать ее рук.

– Нет, пожалуйста, нет. Не бросай меня, Эзра, – ревет она, а внутри меня в который раз вспыхивает вулкан.

Я придушу ублюдка.

– Шейн! – вскрикиваю я. – Будь с ней! Пол, Дрейк, смотрите за территорией. Этот урод не должен сбежать.

Вовремя подоспевают Юджин и Стенли и помогают оторвать Серену от меня. Шейн сковывает ее в объятиях. А Юджин порывается вслед за мной.

– Эзра! – взвывает Серена, но я должен. Мне нужно. Я обязан поквитаться с выродком за все.

***

Как только попадаю внутрь дома, замечаю следы борьбы. Они ведут к лестнице. Туда мне и нужно.

– Осмотри низ, – бросаю Юджину. Этот урод мог затаиться где угодно. – И не трогай тело.

– Я не дебил, – огрызается Юджин, но послушно выполняет мое поручение.

Сам, на всякий случай, прихватываю возле камина кочергу и настороженно поднимаюсь на второй этаж, оглядываясь по сторонам. Ни единого шороха.

Сукин сын.

Здесь не горит свет. Что-то вижу только благодаря включенным лампам на первом этаже, но все равно приходится ориентироваться наощупь. Жалею, что оставил на улице глок. Был бы весьма кстати.

– Лучше сам покажи свою морду, – процеживаю сквозь зубы и тихо ступаю вдоль стены. – Мамочкин ссыкун.

Не успеваю заглянуть в комнату, как на меня сверху с ревом набрасывается мощное тело. Я роняю кочергу, вваливаюсь в спальню напротив и падаю на пол. Бриан придавливает мой корпус, заламывает руки. Я ерзаю, пытаюсь выкрутиться и огребаю прямой в голову. Чертов ублюдок не медлит и наносит еще один удар в лицо.

– Мразь! – высвобождаю из-под него руку и хватаю Бриана за горло.

– Так это ты обесчестил мою принцессу? – кряхтит он и бьет снова.

Чувствую привкус крови во рту, но не разжимаю руку вокруг его горла. Второй пробиваю ему по ребрам. Под дых. Снова по ребрам. Треск. Бриан взвывает. Делаю рывок, и мы перекатываемся. Я оказываюсь сверху и теперь сам бью его в лицо. Бриан ревет. Из носа струится кровь. Я бью еще раз. Снова и снова.

– Сука! За Серену, – удар. – За ее детство, – удар. – За каждый ее шрам, – прописываю три повторных. – За каждый прожитый день с тобой, – размолачиваю его нос всмятку. Бриан уже даже не сопротивляется.

Моя кровь с разбитых губ капает ему на лицо, я стираю ее тыльной стороной ладони и бью ему в лицо еще раз. Еще. Еще. И еще. Пока оно не превращается в месиво из раздробленных костей, крови и мяса.

– Сдохни, сука.

– Эзра, нет! – слышу за спиной дикий возглас Серены, но не могу остановиться. – Пожалуйста, не надо, Эзра! Не убивай его! Ты не такой! У него есть сын!

Мой кулак зависает над лицом Бриана. Над тем, что от него осталось.

Сын.

Сквозь мрак на меня смотрят безумные глаза Бриана. Он не испуган. Он ненормален. И у этого морального урода есть сын. Он воспитывает ребенка. После всего, что сделал Серене.

Мне хочется его добить.

– Эзра, пожалуйста… Ты не убийца, – плачет она.

Верно. Я не убийца. Я Дьявол. Который заставит платить за свои грехи.

– Ты почувствуешь на себе то, что чувствовала она, – наступаю коленями на его слабые руки и достаю из заднего кармана зажигалку, которую тогда все-таки подобрал в порту. – Ты будешь страдать, как страдала она.

– Эзра… – тихо всхлипывает за спиной Серена, но Юджин удерживает ее и просит помолчать.

– Каждый день. И твой сын увидит это. И ты можешь придумать любую историю, но сам будешь знать, за что получил шрам.

Зажигаю огонь и подношу к щеке Бриана. Он тут же корчится и начинает орать. Безумный взгляд пропадает. Теперь я вижу только испуг и держу ублюдка крепче.

– Терпи, тварь, – зажимаю его рот свободной ладонью. – Терпи. Как терпела она.

Жгу его лицо, смотря прямо в глаза. Сзади плачет Серена, но Юджин крепко держит ее. Он тоже смотрит. Я уверен. Он так же ненавидит это отродье, как и я. И дай ему волю, он бы его убил.

– Запомни, если я увижу тебя еще хотя бы раз – спалю заживо, – щелкаю зажигалкой и проговариваю в дюйме от его лица. Бриан воет, как побитое животное. Плачет и кряхтит.

Уверен, в свои двенадцать Серена была более стойкой.

– Ты сядешь, скотина, – плюется кровью Бриан.

– Мне не впервой, – оглядываю его свежий ожог на половину лица. – Разве ты не понял? За нее я убью. Поэтому сделай шаг из этой комнаты. Прошу. Дай мне повод.

Резко встаю на ноги, толкаю тело Бриана носом ботинка и разворачиваюсь к Серене.

Наверное, я монстр. Но сердце только сейчас успокоилось. Перестало предпринимать попытки вырваться из груди.

Подхожу к ней и Юджину. В ее глазах только слезы.

– Уходим отсюда, – сворачиваю в коридор первым.

«Серена, надеюсь, ты все еще любишь меня».

***

– Нужно со всем этим разобраться, – говорит Шейн, стоя в гостиной, и смотрит на лужу крови на кухне.

Серена туда не заходит, она сидит на стуле, укутанная в свою куртку, и смотрит в противоположную сторону – на стену. Не смотрит даже на меня.

– И с этим, наверху, тоже, – добавляет Шейн.

– Дрейк и Пол разберутся, – слабо выдыхаю. Я слишком устал. И хочу, чтобы Серена хоть раз посмотрела на меня, но она не смотрит.

– Тот, наверху, без сознания, – докладывает спустившийся Пол. – Что с ним делать, босс?

Замечаю, как вздрагивает Серена. Я должен с ней поговорить.

– Мне нужно подумать, – шагаю к Серене, которую не перестает обнимать Стенли.

Я подхожу ближе, Стенли понимающе кивает мне и отступает в сторону, в объятия Юджина.

– Любимая… – приседаю перед ней на корточки. Ее уставший взгляд находит мое лицо и фокусируется на глазах. Боже, сколько же там боли.

– У тебя на лице кровь, – голос монотонный, и мое сердце сжимается.

– Ничего страшного, – кладу руки ей на колени и нежно поглаживаю.

– Здесь везде кровь, – по ее щеке скатывается одна слеза, задерживается на подбородке, и я вытираю ее трясущимися пальцами.

– Прости меня, – не выдерживаю ее взгляда и опускаю лицо ей на колени.

– Все кончится вот так?

Боже.

– Все кончится так, как ты того захочешь, – нахожу в себе силы снова взглянуть ей в глаза.

– Я не хочу, чтобы ты убивал Бриана, – ее нижняя губа начинает подрагивать, и Серена вот-вот снова разрыдается.

Не верю ее словам. После всего, что он сделал, она не желает его смерти. А я едва его не убил.

Я выпрямляюсь и притягиваю Серену к себе, занимаю ее место и усаживаю ее себе на колени. Прижимаю к груди слишком крепко. Дрожу и целую ее в макушку, в висок, в щеку. Мои ладони накрываю ее лицо, а губы не останавливаются.

«Пожалуйста, люби меня. Только люби как прежде».

– Эзра… – выдыхает она. Наши глаза закрыты. – Пожалуйста, не убивай его. Я хочу, чтобы его лечили. Ему нужна помощь. Он болен.

– Не убью.

Мы сталкиваемся лбами, мои дрожащие пальцы касаются ее лица, а затем мой рот находит ее губы. Снова соленые. Трясущиеся. Но только их я хочу целовать всю свою жизнь.

Кажется, на мгновение все замирает. Я не слышу шума и голосов вокруг. Есть только я и она. Такая потерянная и хрупкая в моих объятиях. Но теперь все будет хорошо. Я подарю ей дом. Я дам ей семью. Я окутаю ее любовью. Со мной она будет счастлива.

Тишину прорывает звук глухого хлопка.

Стенли взвизгивает.

Мы с Сереной одновременно вскакиваем на ноги. Все вокруг застывают и не двигаются.

Это был выстрел.

– Босс! – кричит Пол и сбегает по лестнице.

Серена смотрит наверх, в сторону раздавшегося звука, и мы оба понимаем, что произошло.

Она зажимает рот рукой и начинает реветь.

Я притягиваю ее к груди. Сжимаю изо всех сил, но Серена вырывается. К нам сразу же подбегает Юджин.

– Серена, эй, пожалуйста, посмотри на меня, – он пытается ее обнять, но Серена отталкивает и Юджина.

Она всхлипывает и бежит на второй этаж, в комнату, где остался Бриан. Я – следом за ней. Юджин, Стенли и Шейн тоже.

Она залетает в свою детскую спальню и вскрикивает так, что меня пронзает острая боль.

– Бриан! – ее захлестывает истерика. Она хочет броситься к нему, но я вовремя обхватываю ее за талию и оттаскиваю от тела. – Бриан!

Его руки раскинуты в стороны, в одной из них пистолет. Шея изогнута набок, а вокруг простреленной головы растекается лужа крови.

Говорят: «Покойся с миром», но я никогда не пожелаю этого ему.

Этот ублюдок настолько слаб, что не смог жить с вечным позором.

Так пусть теперь страдает в вечных адских муках.

Серена растирает слезы и замечает разблокированный телефон в руке Бриана. Она вырывается из моей хватки.

– Серена! Ничего не трогай, – тянусь за ней, но она осторожно склоняется над Брианом и поднимает телефон.

– «Пусть мой сын запомнит меня героем. Я люблю тебя, моя принцесса Серена. Всегда любил. Только тебя одну», – зачитывает Серена и проглатывает слезы.

Ее руки трясутся, и телефон выскальзывает из них обратно на пол.

– Я хочу, чтобы этот день исчез, – шепчет она. – Хочу, чтобы его не было.

Я аккуратно обнимаю ее за плечи. Чувствую ее сбитое дыхание. Чувствую ее дрожь. Ее слабость. Всю ее боль. Я принимаю ее. Впитываю в себя. Пропускаю через свое сердце. Я ною за нее. И хочу, чтобы все передалось мне. Я вынесу. Я выдержу все за нее. Лишь бы Серене стало легче.

Она накрывает мои ладони своими и сжимает их.

– Я не знаю, что делать, Эзра…

– Не нужно. Я все сделаю за тебя.

– Мы поможем, – добавляет Шейн. – Уведите ее отсюда, – Шейн обращается к Стенли и Юджину.

Они приобнимают Серену, и она послушно покидает спальню.

– Ты понимаешь, что мы в заднице? – спрашивает Шейн, как только мы остаемся наедине, если не считать труп Бриана Аленкастри на ворсистом ковре в комнате, где все детство страдала моя любовь.

– В непроглядной.

– Я не знаю, как из этого выбраться незапятнанными. Хоть бери и пали здесь все к чертовой матери вместе с телами, – он обхватывает руками шею и тяжело выдыхает в потолок.

– Бери и пали здесь все… – повторяю вслух.

– Что? Нет. Эзра, я же не всерьез!

– А я всерьез. Линда пьет. Уверен, сегодня – не исключение. Она могла поругаться с собутыльником, к примеру. На ее шее следы от рук Бриана. Серена не захочет, чтоб об этом узнали. Она не захочет, чтобы Бриана посмертно окрестили убийцей. Хотя бы ради его семьи…

– К чему ты ведешь?

– Если мы все здесь сожжем, то скроем улики.

– Дом не успеет сгореть. Соседи вызовут копов. Если уже не вызвали.

– Не вызвали. Возле дома полицейский пикап Бриана. Значит, копы уже здесь… Допустим, Бриан приехал спасать мать. Завязалась заварушка. Он сцепился с ее гостем…

– Ладно, версия правдоподобная. Но дом не успеет прогореть.

– Нам и не нужно. Главное, что наших отпечатков здесь не останется, и мы успеем свалить. А дальше пусть дело расследует местный шериф.

– Мы рискуем, – подытоживает Шейн.

– Мы рискуем, оставаясь здесь.

– Серена не согласится оставить все так.

– Согласится. Она ненавидит это место как никто другой.

– Но ее мать… И брат.

– Алкоголичка и садист, которые мучили ее всю жизнь.

– Попробуй ей это сейчас объясни.

Будет сложно. И практически нереально. Но я готов на все, лишь бы спасти Серену и всех нас.

***

Юджин, Стенли, Шейн, Пол, Дрейк и люди Шейна ждут команды внутри комнат. На улице остаемся только мы – я и Серена, стоящие напротив дома, в котором она провела бо́льшую часть своей жизни.

– Ненавижу этот город… – шепчет она, и я сильнее сжимаю ее руку. – Этот дом.

– Понимаю.

– Он так изменился с тех пор, как не стало папы… Все изменилось с тех пор, – ветер развивает ее черные волосы и присыпает их снегом. – Все так сильно изменилось в один день… Как и сейчас… – она вздыхает и прикрывает веки. – Я не понимаю, что делаю, Эзра.

– Мы делаем так, как лучше для нас.

– Да… Мы должны мыслить холодно… Должны принимать решения. Должны спасать себя… Только кем мы после этого становимся?

– Свободными.

Серена поворачивается и смотрит на меня. Я сжимаю ее кисть крепче и касаюсь ее лица свободной рукой. Избавляю его от прядей волос и провожу пальцем вдоль скулы.

– Если ты передумала, мы найдем другое решение. Мы сделаем так, как ты хочешь.

– Знаешь… Когда я ехала сюда, то была уверена, что это в последний раз. Я просто хотела взглянуть ей в глаза и никогда больше сюда не возвращаться, – Серена снова поворачивает голову к дому. – Она искалечила две жизни… Мою и Бриана. Она сделала его больным. Сама изувечила того, кем дорожила больше всех на свете. И умерла от его рук. Круг замкнут? Я не знаю… Не знаю до сих пор, заслужила ли она это. Она так любила своего сына. Так гордилась им… И в последние минуты жизни он открыл перед ней свою сущность. Она ее увидела. И она испугалась. Она умерла со страхом в глазах.

Внутри меня буря. Воет, бушует и крошит. Но все, что я делаю, – только сильнее сжимаю ладонь Серены.

– Но, если бы Бриан все знал? – продолжает она. – Я бы смогла полюбить его, как тебя? Как мужчину? Мне кажется, нет. Но тогда, была бы я здесь в безопасности? Я не знаю, но, наверное, все же нет, – она смахивает слезы. – Я думала, он заменит мне папу. Поэтому после его смерти я так стремилась к Бриану. Но он не мой рыцарь. Мой рыцарь Юджин. Он сам так решил, – слабо улыбается Серена. – Я хочу все закончить здесь.

– Уверена? – оборачиваюсь к ней.

– Уверена. Так малыш Эрик будет считать его героем, который до последнего сражался за свою мать. Пусть хотя бы в его глазах Бриан будет выглядеть рыцарем.

Я заступаю в гараж, держа за руку Серену. В наших карманах спички, как и у всех остальных. Мы вынимаем их и одновременно поджигаем. Переглядываемся.

– Ты никогда не останешься одна, – мои пальцы впиваются в ее пальцы. – Я буду любить тебя вечно.

Мы бросаем спички на залитый бензином старый форд.

Вспыхивает пламя.

Пусть все сгорит.