Под слезами Бостона. Часть 2

Глава 30. Бриз

Эзра

– Нет, я не надену эту гребаную «бабочку»! – отмахиваюсь от Серены, когда она пытается накинуть на мое горло этот кусок безумия.

– Стенли сказала, что все мужчины, особенно ты, должны быть с «бабочками». Так что не сопротивляйся. Желание невесты – закон.

– Она это специально придумала, чтобы поиздеваться надо мной, – выхватываю клочок черной ткани из рук Серены и перекидываю его через шею.

– Дай помогу, – Серена стряхивает мои руки и принимается аккуратно завязывать этот чертов галстук-бабочку.

– Я выгляжу как дебил.

– Ты выглядишь чертовски привлекательно, – она обхватывает меня за шею и притягивает к своим губам.

– А ты – чертовски сексуально в этом облегающем платье. У нас есть пятнадцать минут, – хватаю Серену за руку. – Идем.

– Нет! – смеется она и отбивается. – Нас уже ждет машина.

– И Серена права, – добавляет Шейн, спускаясь со второго этажа моей квартиры.

– Уродский галстук, – комментирую я, когда Шейн поправляет на своей шее точно такую же «бабочку», которая давит и мое горло.

– А мне нравится, – за Шейном появляется Бостон в точно таком же черном смокинге, как и мы с Шейном.

– Боже, – улыбается Серена и обнимает Бостона. – Какой же ты красавчик! Бедные племянницы Стенли… Ты разобьешь их сердца.

– Но сначала я с ними потанцую, – сурово заявляет Бостон.

Мы все смеемся. Шейн треплет сына по голове и улыбается. Улыбаюсь и я. Никогда не думал, что буду испытывать такое удовольствие, наблюдая за ними двумя. Шейн будет отличным отцом. Я уверен. А если где-то запутается – я всегда помогу.

– Мы уже опаздываем! – взвизгивает Серена. – Быстро на выход! Шейн! Бостон! Живее!

Она выпроваживает их на улицу и хватает свое пальто.

– Эзра! Ну чего ты застыл? Машина ждет.

– Не могу тобой налюбоваться… – притягиваю ее к себе за талию. – Ты такая красивая.

Серена улыбается. Две симметричные родинки на ее щеках слегка растягиваются. Синие глаза блестят. Черные длинные локоны щекочут мне руки, но я ни за что не выпущу ее из своих объятий.

– Тебе чертовски идет это платье, – стискиваю ее задницу, а затем шлепаю по ней. – Белый – явно твой цвет, Пандочка.

– А тебе безумно идет черный, мой элегантный Дьявол.

– Кстати, о черном… У меня есть для тебя сюрприз.

– Тот самый латексный костюм? – Серена отстраняется. – Ни за что, Эзра.

– О… Не отказывайся так сразу. Возможно, тебе все-таки понравится то, что у меня под одеждой.

– Мне всегда нравится то, что у тебя под одеждой, – Серена облизывает губы. – Если это не латексный костюм, – усмехается и толкает меня в плечо. – Идем. Стенли будет в бешенстве, если на церемонию опоздает ее подружка невесты.

– Надеюсь, это ты сейчас о себе.

***

Все снова плакали.

Серена, которая растрогалась, когда увидела Стенли в свадебном платье. Родители и тетушки Стен, которые вообще не ожидали, что она когда-либо выйдет замуж. Родственники Юджина, которые расчувствовались, когда он надевал кольцо на палец своей возлюбленной. И сам Юджин, когда целовал Стенли у алтаря.

Нужно было раздавать бумажные полотенца у входа в церковь, чтобы унять этот водопад из слез.

– Стенли такая красивая… – улыбается Серена и завороженно смотрит на Юджина и Стенли, сливающихся в одном танце. – Кто бы мог подумать… Она ведь не переносила его на дух.

– Кто бы говорил, – притягиваю ее к себе и целую обнаженное плечо. – Большей ненависти, чем у нас, не было ни у кого.

– О да, – поворачивается ко мне лицом, и мы едва не соприкасаемся губами. – Ты был самым настоящим засранцем.

– А ты – гадиной, – трусь носом об ее нос.

– Кхм… – тактичный кашель заставляет нас с Сереной усесться ровно на свои стулья. – Потанцуешь со мной? – Шейн протягивает руку к моей Серене, и она, черт возьми, принимает приглашение.

Шейн уводит ее на танцпол, оборачивается и подмигивает мне. Вот кто настоящий засранец.

– А Серена нравится Шейну… – прищуривается Бостон и делает драматическую паузу, отхлебывая из стакана лимонад.

– Перестань издеваться.

– Тогда иди и потанцуй с Пандой сам.

– А ты чего сидишь?

– Я уже потанцевал со всеми девчонками, – вздыхает Бостон. – Они оттоптали мне туфли.

– Девчонки такие, – усмехаюсь я.

– Но одна, Веро́ника, танцевала хорошо. И от нее приятно пахнет.

– Тогда, – присаживаюсь к Бостону ближе и обнимаю его за плечи. – Станцуй с ней еще раз.

– Я хочу с Сереной, – Бостон хитро прищуривается и играет бровями.

– О нет, боец, боюсь мне придется тебя опередить, – играю в его игру.

– Тогда поторопись.

Треплю его по голове, и Бостон, как обычно, приглаживает челку.

– Пап, – зовет он, и я оборачиваюсь. Сердце до сих пор щемит, когда я это слышу. – А вы с Пандой тоже поженитесь?

– Несомненно, – подмигиваю ему.

– Скорей бы. Я очень хочу маленькую сестренку.

Сестренку.

В груди разливается непонятно тепло. И я иду к Серене, пылая им. Внутри так горячо. Я забираю свою русалку из рук Шейна и притягиваю к своей груди. Обнимаю ее. Такую красивую. Такую мою. Такую родную. Она так вкусно пахнет. И льнет ко мне всем телом. Обнимает меня за плечо и нежно огибает шею свободной ладонью. Мои руки скользят вдоль ее талии по тонкой ткани белого платья.

– Так что там у тебя под одеждой? – прищуривается Серена. – Какой сюрприз?

– Тебе придется проверить самой.

– Раздеть тебя прямо здесь? Посреди танцпола? Под эту медленную песню Эда Ширана?

– Боюсь, тогда вон те тетушки Стен, за крайним столиком, разорвут меня на части. Они и так весь вечер кокетливо мне подмигивают.

– Тогда бежим.

Она хватает меня за руку и уволакивает куда-то между танцующих пар. Вдоль коридоров. Серена не останавливается. И я бегу за ней. По лестнице. Куда-то вверх. Мы пробегаем через темные комнаты и оказываемся на балконе с резными белыми перилами.

– Показывай, – рвано дышит она, но ее глаза горят.

– Раздень меня.

Медленно подступаю к ней, скидывая пиджак. Ветер пробирается под рубашку раньше рук Серены, но мне не холодно. Я весь горю.

Она набрасывается на меня, как ненормальная. Сумасшедшая, желающая моего тела. Пуговицы отлетают в стороны, Серена рычит, оголяя мою грудь, но замирает, как только распахивает рубашку. Она задерживает дыхание. Медленно кладет руку на вздымающуюся грудную клетку. Посередине. На татурованное сердце. И шепотом читает то, что прямо под ним:

– «Больше, чем ад».

– Я же говорил, что набью эту фразу.

– Эзра…

Ее прохладные пальцы касаются каждой буквы, обрисовывают их, а потом губы Серены накрывают место свежей татуировки, смысл которой знаем только мы. Сила который имеет значение только для нас двоих.

Серена целует мою грудь, и тело усыпается дрожью. Веки тяжелеют за долю секунды. Колени вот-вот подкосятся от робких прикосновений ее нежных губ.

Она сводит меня с ума.

– Люблю тебя, мой Дьявол, – жар ее дыхания палит кожу и заставляет дышать чаще.

– Люблю тебя больше, чем ад.

Обхватываю ее лицо и притягиваю к своему. Целу́ю вечно соленые губы. Моя сентиментальная Панда снова растрогалась.

– Я хочу от тебя дочь, – шепчу ей. – Такую же красивую, как ты.

– Эзра… – она прогибает спину, чтобы посмотреть мне в глаза.

– И хочу заняться этим прямо сейчас. Поехали домой.

– Но… Нам надо вернуться. Мы еще даже не вручили подарок…

– В этом нет необходимости. Я подарил новоиспеченному семейству Фрай свой бар. Они узнают об этом, как только вскроют конверт с нашими именами. Не волнуйся, – прижимаю Серену к своему торсу. – Поехали домой. Я так сильно хочу тебя. А Бостон слишком сильно хочет сестренку. Разве мы можем ему в этом отказать?

***

Моя Серена пела всю ночь. Пела самую прекрасную мелодию из своих стонов подо мной. А я не уставал ставить на «повтор» снова и снова.

Снова и снова.

Три месяца подряд.

Мне когда-нибудь надоест?

Нет.

Ведь это навечно. И это так красиво. Но еще красивее ее «песня» будет звучать в унисон с морскими волнами.

***

– Уважаемые пассажиры, пристегните, пожалуйста, ремни.

– Эзра, – Серена хватает меня за руку, когда я защелкиваю ее ремень.

– Детка, расслабься. Эзра Нот готов к исполнению услуг по первому классу. Если ты понимаешь, о чем я.

– Грязный извращенный Дьявол, – шикает Серена и затягивает ремень потуже.

– О да, и я все еще не трахнул тебя в туалете самолета, – тяну ее за руку.

– Эзра, нет!

– О да… – освобождаю Серену от ремня.

– Эзра, нет!

– Еще как «да», – дергаю ее на себя и заставляю подняться с кресла.

– Сказали пристегнуть ремни!

– Не суетись. Нас это не касается. Мы же в первом классе.

– Нет! Эзра! Нет!

Несмотря на неуверенный протест, заталкиваю Серену в кабинку туалета, и плевать я хотел на этих богачей, провожающих нас взглядом. Пусть завидуют. В этот раз я не собираюсь церемониться. В этот раз я заставлю свою сладкую девочку подарить мне каждый свой стон. Без капли стыда и смущения.

– Эзра… – выдыхает Серена, когда я прижимаю ее животом к умывальнику, и толкаюсь пахом в ее задницу. – Могут войти…

– Я нажал «заперто», – стягиваю с нее джинсы и впиваюсь губами в пульсирующую вену на шее.

Спускаю свои джинсы и упираюсь членом ей между ног.

– Блять… Я так хочу тебя… – скольжу головкой вдоль ее влажного входа. О, черт, она уже такая мокрая и готовая принять меня. Серена прогибает спину и сжимает руками умывальник. – А ты хочешь?

Подразниваю и трусь об нее, не проникая внутрь. Серена требовательно стонет. О да, она хочет. Еще как хочет. Она жаждет, чтобы я скорее оказался внутри ее тугой киски.

Просовываю руку между умывальником и ее обнаженным телом, нащупывая клитор. Как только мои пальцы касаются заветной точки, Серена зажмуривается и прикусывает нижнюю губу, подавляя очередной стон.

– Хочешь? – повторяю вопрос и обхватываю свободной рукой ее горло. Сдавливаю, чтобы Серена откинула голову на мое плечо, и продолжаю настойчивее массировать клитор.

Самолет разгоняется. Набирает скорость и отрывается от земли. Мои пальцы между ее ног двигаются быстрее и жестче. Нас встряхивает от толчка в тесной кабинке, и я резко врезаюсь в Серену, проскальзывая членом вдоль ее промежности.

– Хочу… – взвывает она и нетерпеливо подается назад бедрами, самостоятельно насаживаясь на мой член. Одним рывком. До самого основания.

– Блять… – сквозь стиснутые зубы рычу я.

– Добро пожаловать в первый класс, мистер Нот, – хитрая улыбка Серены отражается в зеркале, и я понимаю, что моя чертовка решила поменяться ролями.

Давай, сладкая, властвуй. Я готов вечно играть под твоим руководством. Только в финале погромче стони мое имя.

***

Когда самолет садится, моя сладкая Панда кончает в туалете во второй раз. Кажется, я удачно борюсь с ее аэрофобией. Надеюсь, она боится и плавать, ведь нам еще предстоит добраться до крохотного острова на арендованной яхте. Скрещиваю пальцы и молюсь, чтобы она боялась, ведь плавание займет довольно много времени, и мне бы хотелось каждую минуту этого времени провести внутри нее.

– Куда мы плывем? – Серена обходит палубу. Теплый ветер развивает ее белую свободную рубашку, достающую до середины татуированных бедер.

После того, как я увековечил символ нашей любви у себя под сердцем, Серена увековечила свою силу поверх детских шрамов. Она перекрыла каждый. И они больше не напоминают ей о мучениях, не доставляют боли. Теперь каждый ее шрам – произведение искусства. В каждом остались только ее сила духа, ее крепкий стержень, ее воля. И все это – под росписью нежных черных узоров на ее белой коже.

Там больше нет Бриана. Он стерт. Перекрыт силуэтами мифических русалок и изящных медуз, соединенных тонкими линиями морских волн и изящных цветов.

Мы превратили ее комплексы в достоинства. Даже визуально. И мы с Сереной всегда будем помнить об этом.

Я обнимаю сзади свою морскую богиню, прислоняя ее к борту яхты. Осталось только развести руки в стороны, и мы повторим знаменитый кадр из фильма «Титаник». Какая романтика. Не хватает только такого же сказочного заката. Но это потом.

– Маленький остров у берегов Сицилии, – целую Серену в висок, и она улыбается.

– Италия… – Серена делает вдох полной грудью. – Я могла об этом только мечтать.

– Пожалуйста, мечтай еще больше, чтобы я смог осуществить каждую твою мечту, – она разворачивается и целует меня в губы. – Потом Венеция, Флоренция, Милан и Рим. Мы объездим все города, любовь моя. А потом вернемся туда, где больше всего понравилось. Купим свой дом. Хочешь, в Альпах или Тоскане? Возведем виноградник… Я буду делать для нас свое вино, а ты родишь нам прекрасных детей… Или, если захочешь, на берегу Лиругии. Там прекрасное море. Синее, как твои глаза.

– Хочу там, где ты, – шепчет Серена и прижимается лицом к моей шее. – Где ты – везде хорошо.

***

Серена загорела, ее нежная кожа приобрела золотистый оттенок, и это белое воздушное платье с воланами безумно красиво смотрится на ее стройном, подтянутом теле. Она обула босоножки с тонкими лямками, которые ей здесь сделали на заказ, и теперь вертится перед зеркалом, встряхивая свои длинные волосы. А я любуюсь.

Она такая хрупкая. Такая легкая. Неземная. Как облако, которое так и манит прикоснуться к себе. И я касаюсь.

– Мы опаздываем, Серена, – обвиваю ее тонкую талию. – Экскурсия вот-вот начнется.

– Она только для нас двоих, так что никто никуда не уедет без нас.

– Логично. Но я бы не хотел заставлять людей ждать. Поехали, моя прекрасная русалка. Вечер обещает быть потрясающим.

– Еще один потрясающий вечер, Эзра… – улыбается она. – Ты точно меня разбалуешь.

– В этом весь смысл, – беру ее за руку и выволакиваю из номера.

Хочу баловать ее каждый день.

***

– Я в предвкушении, – сияет Серена, когда нас везут на другой берег острова.

Ей все так интересно знать. Ей здесь безумно нравится. Она улыбается так, как никогда не улыбалась в Бостоне. И теперь я серьезно задумываюсь о покупке домика в Италии. Разбить свой виноградник и все-такое. Я ведь не шутил.

Личный гид проводит нас по старой бази́лике¹⁰ и рассказывает что-то о древних фресках на стенах, но я не слушаю, я смотрю только на нее. Как Серена легко разгуливает между рядов церкви. Как колышется подол ее платья. Как она «летает». Такая свободная. Мое манящее облако. Не могу отвести глаз. Серена восхищенно улыбается, а мое сердце трепещет. И не только из-за ее красоты. Я чертовски взволнован.

– Здесь так красиво, – кружится она, запрокинув голову и оглядывая высокие расписные потолки бази́лики. – Как будто работал сам Микеланджело¹¹. Я еще, конечно, не видела потолка Сикстинской капеллы¹², но это… Бесподобно… И чувствуется запах моря из окон… Невероятно, Эзра. Такое маленькое место, такое красивое. Таинственное. Как будто его берегут от глаз других людей…

Серена аккуратно дотрагивается до старых камней алтарной стены, и я вижу, как горят ее глаза.

– Что может быть лучше? – восхищается она.

– Только если ты выйдешь за меня прямо здесь.

Встаю на одно колено за ее спиной и достаю из заднего кармана кольцо.

– Что? – Серена оборачивается и замирает.

Алый свет заходящего солнца бликует на ее лице цветными красками, отражаясь от витражных окон, но синие глаза слишком ясные. В них испуг. И я не знаю, что делать дальше. Я чертовски боюсь и сам. Я весь взмок и едва удерживаю это кольцо в дрожащих руках.

– Я уже спрашивал, и, вроде бы, ты тогда ответила «да», но… Ты выйдешь за меня прямо сейчас? Здесь, Серена. У этого самого алтаря за твоей спиной. В эту самую минуту.

– Эзра… – ее глаза округляются, и я встаю с колен. Беру ее руку и обрисовываю безымянный палец левой руки.

– Здесь женились твои родители… – прислоняю ее пальцы к своим губам и целую там, где должно блестеть ее обручальное кольцо.

– Ч-что? – Серена удивлена, но не отдергивает руку.

– Ви́тор и Летисия. Они тайно женились здесь двадцать четыре года назад. В этой бази́лике. И если ты хочешь…

У Серены проступают слезы. Она касается кольца в моих руках и продевает в него палец.

– Хочу.

Она сияет от счастья, а я не чувствую ног. Они ватные, но я все равно чудом удерживаю Серену в своих руках.

Поверить не могу. Это все происходит на самом деле. И это происходит со мной.

Моя любовь в моих объятиях. Словно непорочный ангел в этом белом платье среди множества христианских фресок. Она улыбается и затмевает своей улыбкой последние лучи сегодняшнего солнца. Она чудесна. И прямо сейчас выходит замуж за своего Дьявола.

Нас венчают в церкви, где обрели счастье ее родители. Знаю, что для нее это важно. Поэтому и разузнал все у ди Виэйра. А он попросил по приезде позвать его на семейный ужин.

Не знаю, как скоро мы вернемся.

Не знаю, захотим ли.

Ведь вкус бриза на вечно соленых губах оказался слаще, чем я себе представлял, целуя ее в Бостоне.