Помолвлены понарошку (СИ)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍42

Отец.

Не знаю, почему не могу называть тебя папой. Было время, когда называла. А сейчас даже не вспомню, в какой момент перестала.

Может, когда ты не пришел на мое выступление в детском саду, хотя обещал? Мы с мамой нарисовали табличку с твоим именем, а она простояла нетронутой все представление. Я была самым грустным гномом из всех семи. Самым неудачным Весельчаком за всю историю гномов.

Или ты стал «отцом», когда я прождала тебя три часа в парке возле школы? Мне было восемь, ты собирался забрать меня на «папа — в кой-то веки одна — дочка день». Только мы вдвоем, какая-то гадость типа полезной для зубов моркови и забавные истории. Я подготовила для тебя несколько в тот раз. Даже записала, чтобы не забыть. Мой листик промок, как и я. Он раскис от дождя, а мое доверие к тебе — от твоего безразличия.

Несколько капель упало на лист, грозя размыть мои воспоминания. Я утерла слезы и продолжила писать:

Возможно, звание папы ты потерял, когда я пришла к тебе с серьезной проблемой.

Мне было шестнадцать. Почти взрослая, да, но ты был мне нужен. Мне не хотелось выговариваться в тот раз. Я не могу делать этого сразу, да и вряд ли вообще смогла бы сделать это с тобой, но мне нужны были папины объятия.

Тогда мы жили совсем неподалеку, ты был с матерью Трэйси. Миссис Уолк.

Думаю, даже если бы вы поженились, она не взяла бы твою фамилию. Это было бы действительно глупо, учитывая непостоянство ваших отношений. Сколько раз ты сходился и расходился именно с этой женщиной? Почему именно с ней? Впрочем, не важно.

Я пришла к тебе, но ты оказался занят своей первой дочерью. У меня все лицо было красным и опухшим от слез. (К слову, виной тому была твоя собеседница.) Даже миссис Уолк начала меня утешать, а ты продолжал разговаривать с Трэйси, будто меня не было на пороге.

Знаю, ты скажешь то, что говорил сотню раз: «Не люблю женские слезы».

А их и не нужно любить. Их нужно переждать, обнимая, поглаживая по спине. И разве слезы дочери не могут стать исключением?

«Не умею утешать.»

А ты когда-нибудь учился? Ты предпринимал попытки? Ну, уж точно не со мной.

Ты — материальный вкладчик в мою жизнь. Я благодарна за это, правда, но я ведь не банк, чтобы удовлетвориться этим. Я твоя дочь, я хотела любви.

Мне приходилось искать ее в другом месте. В грязном месте, куда долюбленные девочки не полезут…

Может, Трэйси ты тоже не долюбил? Хотела бы я почитать ее письмо тебе. Возможно, смогла бы хоть немного ее понять.

Раньше, мне в голову не приходила эта мысль. Я не единственный ребенок. Так может, я и не единственный обделенный ребенок? Что, если и Трэйси не хватало участия со стороны этого донора спермы? Что, если она, как и я, испытывала ревность?

С мыслями о тебе в голове всплывает Вейдер. Так и подмывает закричать: «Не-е-е-е-ет!». Ты не отрубил мне руку, это так, но ты пронзил мое сердце световым мечом.

Я не могу тебе верить, не могу на тебя положиться. Ты не моя опора и не моя защита. Увы, ты не мой папа. Ты мой отец.

Как бы я хотела, чтобы ты меня любил был папой.

Я шмыгнула носом и протерла мокрые щеки салфеткой. Сложив лист бумаги, достала бракованный конверт (он казался мне целым, когда я схватила его в магазине), положила письмо внутрь и написала адрес дома, в который отец в очередной раз переехал три месяца назад.