Помолвлены понарошку (СИ)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍68

— Торги тут не уместны! — возмутилась я.

Особенно тому, что он скостил установленный мною срок в двенадцать раз. «Наглость» — вот его второе имя, а не «Брайан».

— Тебе меня не уломать, — вздернула нос и откинула волосы назад. — Я кремень.

— Уверена? — заломил бровь шатен, и его пальцы начали вырисовывать узоры на моем животе, концентрируя в нем жар всего тела. — Я ведь еще даже не начал…

Прозвучало это одновременно угрожающе и волнующе. Не могу сказать, что напугало меня больше, но когда проворные пальцы нырнули под резинку трусов, моментально выдала:

— Полгода.

— Три месяца, — произнес Бен одновременно со мной и улыбнулся. — Как на счет компромисса?

— Полгода — уже компромисс, — качнула головой я, прижимая белье к телу так, чтобы оттянуть его не представлялось возможным.

— Три месяца как друзья, а потом… — руки мужчины плавно переместились, сжали мою целлюлитную, но аппетитную, вытолкнув из меня судорожный вздох. — Потом три как пара.

— Но…

— Без «но». Но и без секса, если ты так того хочешь. Все в рамках приличий: цветы, мороженное, свидания, поцелуи…

Заманчиво. Настолько, что я даже в раздумьях прикусила губу. Только вот он же прекрасно понимает, я не смогу целовать его, не желая большего. Судя по взгляду на мои губы и сопровождающие их мнущие движения на бедрах, именно на мою несдержанность Бен и рассчитывает.

— Никаких поцелуев, — просипела уперто.

— От таких ты не откажешься, — муркнули мне в губы, но я вовремя прикрыла те ладошкой и покачала головой.

В ответ получила нехороший прищур.

— Три на три, Лоис, или я возьму тебя прямо здесь и сейчас, наплевав на планируемое тобой воздержание и на то, насколько хорошая акустика в этой комнате.

Как бы в доказательство серьезности намерений, меня притиснули к горячему телу. Этого Виагрой не корми — он всегда готов! Осталось убедиться, что действовать будет только со мной.

— Ну, ладно! Ладно! — сдалась я, отталкивая мужчину и плотнее запахивая махровый халат. — Три на три, дружище. А теперь дай мне переодеться.

Победно улыбнувшись, Бен перестал подпирать дверь и медленно зашагал задом наперед вон из ванной. Донельзя довольный и оттого еще более привлекательный. И как прикажете держать себя в руках рядом с ним?

Мама с Уолтером затеяли ремонт в гостевой, поэтому у меня был выбор: отправить Бена на диван или сопротивляться ломке, лежа с ним на одной кровати. Ради друга я выбрала второй вариант. В домиках Бенксов вся мебель довольно удобная, чего не скажешь о диване из гостиной моего родного дома. Ночь на нем — и понадобится ортопед.

Я не решилась лишний раз проверять Бена (да и себя) на прочность, наконец завалившись спать как люблю, голой. Вместо этого нашла в шкафу старую пижаму со Спанч Бобом, наплевала на несоответствие размеров и, облачившись в спальный комплект никогда не унывающей губки, заулыбалась, как малое дите.

Устроила целое шоу, сопровождая свой выход из ванной песенкой из вступительных титров к мультику. Желтые шортики и майка, которая слегка подпрыгивала, открывая поясницу, делали мой облик крайне смешным, но Бен сказал, что выгляжу я мило и он бы непременно взял меня с собой в душ. Я очень старалась не краснеть.

— Споешь колыбельную? — поинтересовался полуобнаженный мужчина, залезая под одеяло.

— Ты потерял запись? — поддразнила, надеясь, что он все же захочет услышать, как я пою вживую, и улеглась рядом с ним.

— Зачем слушать фонограмму, когда рядом есть реальный исполнитель, — улыбнулся Бен, поудобнее возложив голову на мою подушку.

Недавно я добавила в мысленный архив неизвестную мне ранее особенность друга: он любит оккупировать место на соседних подушках.

— Нравится, как я пою? — напрашивалась на комплимент, растягивая улыбку Бена все дальше к ушам.

— А еще больше — как стонешь.

Атаки щекоткой ему избежать не удалось, но он все же попытался достучаться до моей гуманной стороны:

— Да ладно, порадуй меня напоследок. Это последняя ночь перед целой вечностью в холодной кровати. Дай хоть моим ушам получить наслаждение, раз сексу не бывать.

Еще немного повоевав за возможность обрабатывать щекотливые места натренированного тела, я сжалилась и наставительно произнесла:

— Тебе стоит лечь поудобнее.

Бен сделал, как было велено, водрузив голову мне на плечо, и я начала петь. В этот миг какого-то особого единения, меня окутало волной нежности, а в груди, об которую, засыпая, ласково терлись щекой, поселилась надежда, что я буду делать так еще много, очень-очень много лет.