Помолвлены понарошку (СИ)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍53

— И благодаря метафункции для условного удаления функции классов, при передаче аргумента в шаблонную функцию типа, который не соответствует указанному, мы получим ошибку компилятора.

Мои глаза были раскрыты так широко, словно я собиралась покрывать ресницы тушью и мне нужно было не задеть слизистую оболочку. За пять минут этого словесного потока я успела уже трижды пожалеть, что вообще спросила, чем Бен занимается.

Мы сидели на кровати в спальне нашего домика. Он писал код, а я наметывала первые экземпляры для коллекции белья Келли. Впрочем, на время ответа Бена я оторвалась от своего занятия и теперь глядела на него с полнейшим замешательством на лице. Если бы передо мной ежедневно было столько же ужасающих символов, я бы выколола себе глаза.

— Ну, смотри, — вздохнул шатен так, словно имел дело с ребенком, который не понимает, почему один плюс один равняется двум. — Если ты в шаблонную функцию передашь аргумент не того типа, который указала в самой функции, например, int вместо double, то компилятор это воспримет как ошибку.

Мужчина продолжал говорить, смешивая английский с эльфийским. Сперва я пыталась понять, о чем он повествует, но быстро пришла к выводу, что это как стараться кошку обучить искусству синхронного плавания. Теперь просто иногда кивала, поглядывала на экран, если рассказчик тыкал в него пальцем, и задавала наводящие вопросы, ответы на которые только больше меня дезориентировали.

Конечно, в контексте программирования Бен уже дошел до азов, поясняя мне одну — нет, ну вы только вдумайтесь, одну! — несчастную строчку кода, но — стыд, позор почти что выпускнице физфака — мне это не помогало.

Видимо, дуясь на родненький факультет, мозг поставил какой-то блок на отдел, отвечающий за аналитическое мышление: во избежание получения нового травмирующего опыта сейчас он был отключен, а переключатель — закрыт наглухо.

Осталась всего неделя семейного месяца Бенксов. Всего неделя притворных «жених и невеста». Только вот она обещает быть сложнее предыдущих.

Вчерашний вечер был слишком насыщенным, чтобы я успела в полной мере оценить новое положение.

Первая база с французскими поцелуями пройдена. Вероятно, и вторая частично позади, так как руки Бена изучили мои «женственные изгибы» и «милые холмики» от и до, пока я была припечатана к тому поцарапанному внедорожнику на стоянке. Однако крайняя степень испуга дальнейшего развития событий подтолкнула меня притвориться спящей, как только мы вернулись домой, а мое тело смогло коснуться кровати.

Меня пугает сама ситуация в принципе. Дружба с Беном — самые надежные отношения с мужчиной, которые у меня когда-либо были, но вчера я чуть не прервала их, решив, что он не отвечает взаимностью на мое влечение.

Если оценить картину в общем, то романтические отношения не многим отличаются от дружбы. В идеале любящие люди слушают друг друга, веселят, поддерживают и выручают, когда это нужно. Они направляют друг друга, помогают расти и развиваться, а также разделяют моменты телесного единения.

То есть отношения влюбленных — это настоящая дружба с бонусом в виде особого физического контакта. И как же тогда так выходит, что один этот бонус может сделать самую надежную вещь в твоей жизни самой хрупкой?

Я смотрела, как шевелятся губы Бена, как он запускает пальцы в шоколадные волосы, как двигаются мышцы на его плечах, пока он сопровождает объяснения жестами рук. Разумом осознавала, что это окончательно все поменяет, но мне все равно безумно хотелось поцеловать эти губы, запутать пальцы в этих волосах, пройтись языком по этим мышцам…

— Хочешь покажу свой?

— Что? — я заморгала, приказывая себе не краснеть.

— Репозиторий, — пояснил Бен. — Место для хранения кода.

— Оу.

Только не краснеть, только не краснеть!

— Да, конечно.

Я смотрела на экран, слушала мягкий низкий голос и продолжала думать: «А не пора ли мне облачиться в белую робу со сшитыми рукавами?»

Ведь знаю, чего желаю. Вернее, кого — Бена. Он ясно дал понять, что жаждет того же. Тогда почему я не могу просто радоваться и делать то, что хочу?

Почему вчера я притворялась спящей и старалась заглушить сердце, отчаянно колотящееся в груди, когда Бен поцеловал меня в лоб и обнял на ночь?

Почему, когда мы лежали поверх одеяла, измотанные ссорой и полностью одетые, я не могла заснуть едва ли не до рассвета?

Почему, проснувшись, я тут же схватилась за шитье, и почему продолжаю думать об одном и том же, словно у моих личных тараканов началась амнезия и это все известные им события?

Вероятно, потому, что в глубине души знаю, если у нас не сложится, я буду как Кэтрин. Без рукоприкладства, надеюсь, но остаться Бену другом не смогу. А потерять его… Лучше уж сразу получить удар ломом по голове. Железным. С острым наконечником. Таким, который одним движением смог бы пробить и череп, и мозг.

— Лоис, ты там случаем не голая? — донесся из-за двери голос Зака.

Не совсем стук, но уже значительно лучше. И это при том, что на этот раз дверь не заперта.

— Мы тут с Беном, — отозвалась я.

— Вдвоем голыми можно много чего делать, — послышалось в ответ.

Бен кинул на меня многозначительный взгляд, на лице засветилась самодовольная улыбка.

— Входи, Зак! — тут же крикнула я и спрыгнула с кровати.

Решено: после семейного завтрака нам с Беном предстоит еще один разговор. Возможно, лучше оставить все как есть, чем начать то, что в итоге может лишить даже этого.