После долгой зимы

Егор

Я давлю на газ и действительно направляюсь в сторону тренажерного зала. Дорога так и прыгает у меня перед глазами. В один из моментов, когда я точно знаю, что сейчас попаду на камеру за нарушение скоростного режима, я показываю вытянутый средний палец в лобовое стекло прямо за мгновение до вспышки. Штраф неизбежен, а так хоть повеселюсь, получив свою фотку и представляя лица тех, кто еще ее видел. Подъезжаю к спортивному клубу, на ресепшене здороваюсь со знакомым администратором Леночкой, протягиваю абонемент. Получаю ключ от зала, иду по знакомому коридору, по пути здороваюсь за руку с Михой Волком, у него я тренировался когда-то. Дохожу до раздевалки, переодеваюсь в форму и иду выпускать пар. Комната совсем маленькая, вокруг расстелены маты, а посреди висит груша. И это прекрасно, побыть здесь одному — то, что мне нужно. Надеваю перчатки и начинаю выплескивать свою ярость на ни в чем не повинный спортинвентарь. Наношу короткие резкие выпады, получая удовлетворение от легкой боли и усталости в мышцах. Но отравленная кровь так шумит у меня в ушах, красными всполохами отражаясь под веками, когда я вспоминаю все, что услышал от Снежинки, и вижу перед глазами ее шею. Это же произведение искусства, а какой-то хрен с горы портит его своими лапами! "Убью!" — рычит какой-то голос, и я не узнаю в нем свой.

Но мне хватает буквально сорок минут, чтобы понять, что я сейчас трачу скорее всего драгоценное время, потому что банально не могу справиться со своими эмоциями. Я не помог Снежинке тогда, но могу попытаться помочь сейчас. Это моментально меня отрезвляет. Скидываю перчатки, возвращаюсь в раздевалку, наскоро принимаю душ и покидаю клуб.

Возвращаюсь в машину, и, конечно, снова звоню Пашиному отцу. В двух словах объясняю, что есть разговор, не предназначенный для телефонных ушей, и он называет мне адрес, где обещает быть через полчаса. Подъезжаю на место и с удивлением обнаруживаю точку популярной сети фастфуда по этому адресу. Но захожу внутрь, заказываю два кофе в аппарате самообслуживания и занимаю дальний столик в углу. Вскоре ко мне присоединяется Пашин отец, выглядит, как всегда, безукоризненно, гладко выбрит, в стильном расстегнутом пальто, без галстука, но в костюме. Мой папа выглядит гораздо хуже, хоть и старше всего на семь лет. Так что, пожалуй, если рассматривать вариант, где в будущем я перестаю сам горбатиться на мой бизнес и начинаю им только руководить, я бы предпочел ровняться на мужчину напротив. Но это в будущем, пока же я своей щетиной напоминаю дровосека, который застрял на пару дней в лесу из-за сильного снегопада.

— Странное место для встречи, Виктор Александрович.

— Наоборот, здесь никому нет дела до нас.

Я уже другим взглядом оцениваю вечное скопление народа у касс и стойки выдачи, непрекращающийся гул голосов и думаю, что он не так уж и не прав.

— И я сто раз просил не звать меня Виктор Александрович, — напоминает мой собеседник, пробуя свой кофе.

И это правда, и хоть мы знакомы сто лет, я вырос у него на глазах, но огромное уважение не позволяет обращаться по-другому.

— Дядя Витя? — с сомнением спрашиваю я.

— Да вы издеваетесь, — многострадально тянет он и прикрывает глаза.

В итоге сходимся на "Виктор" и на "Вы", такой компромисс пока что всех устраивает. Далее я в красках расписываю ему всю ситуацию. В конце моего монолога Виктор заковыристо ругается. Точнее, произносит целую фразу, состоящую только из ругательств. Он хоть и выглядит прилично, но я-то знаю, что по делу всегда не против высказаться, как и я. Какое-то время после Виктор молчит, погруженный в свои мысли. Наконец он говорит:

— Я не так близок к тому миру, куда мы ввязываемся, как сейчас хотелось бы. Но я попробую. Помнишь Валерия Николаевича?

Я усмехаюсь. Еще бы, не помнить. Друг Виктора работает в полиции, кем, не знаю точно, но явно не на последней должности. Как-то в пятнадцать я взял машину своих родителей и гонял по городу. Я бы не совсем трезв, и у меня тогда еще не было прав. Меня остановили и увезли в участок, а помогал в моем освобождении как раз таки Валерий Николаевич.

— Я с ним поговорю, может, он сможет помочь, — продолжает Виктор. — Будем на связи, сообщу, как что-то узнаю. А тебе настоятельно рекомендую девушку и в своей квартире тоже не оставлять. Увози ее из городка, пока здесь слишком жарко.

Несколько мгновений я размышляю, а потом говорю:

— Есть дача в ста километрах отсюда в небольшой деревне.

— Пусть хоть так, — одобряет Виктор. — И еще одна рекомендация: не езди туда на своей машине. Это так, на всякий случай.

— Спасибо, я очень ценю вашу помощь, — говорю напоследок.

Пожимаем друг другу руки и расходимся каждый в свою сторону.

Решаю предварительно съездить на дачу и оценить обстановку, прежде чем везти туда Снежинку. Все же там давно никто не был. По дороге делаю остановку у сервиса, оставляю свою Камри и пересаживаюсь на старенький Гольф, все равно за ним приедут только послезавтра. Чуть больше, чем через час, прибываю на место. К слову, назвать этот домик дачей язык не поворачивается. Он в принципе пригоден для постоянной жизни, но нюансы все же есть. Питьевой воды в доме нет, да и в целом только холодная. Есть электричество, но нет отопления, для этого используется печь. Туалет неплохой для деревенского, но он все же расположен на улице. Вместо ванны — баня. Небольшая газовая плита с духовкой еще советских времен. Первым делом пробираюсь через сугробы к сараю с инструментом, нахожу огромную лопату и чищу снег во дворе, прокладываю дорожку к дому и бане. Осматриваю склад с дровами и газовый баллон. Ресурсы еще есть, но ненадолго. Достаю телефон, ищу в интернете и делаю заказ доставки дров и нового газового баллона на ближайшие дни. Разгребаю завалы старых вещей в доме, которые сюда последнее время привозили, чтобы освободить место в квартирах, да так и оставляли где попало. Делаю какую-никакую уборку, потому что все поверхности уже покрылись пылью. Приношу из колодца несколько ведер воды, в дом и в баню. Отмечаю, что вода в нем легкой коркой льда все же покрылась, и пока еще она разбивается ведром, но ударь морозы посильнее — будет проблема. В доме вода из крана течет исправно, из подведенного в баню шланга — тоже. Это радует, значит, ничего не промерзло.

Заканчиваю уже затемно, знатно выдохся, но не даю себе времени на передышку, думая о том, что и так надолго оставил Снежинку одну, не предупреждая о своих планах, опрокидываю в себя кружку холодной воды и возвращаюсь в город.

А там Ада в моей квартире, и у меня и так постоянно крышу потряхивает от ее близости, а когда я вижу, с каким интересом она рассматривает мой рот, и вовсе вырывает с корнем ко всем чертям. Ловлю губами ее палец, мечтая только о том, чтобы вместо него взять в плен ее язычок. Лишь об этом думаю, когда Аду, в шоке смотрящую на свою руку, гипнотизирую, в полушаге от того, чтобы воплотить в жизнь свои фантазии. Но вовремя спасает телефонный звонок, не знаю только, меня или ее.