Пособие обольщения от умной дуры (СИ)

Глава 13

Маша

— Так что у вас там произошло, что ты уже третий день от меня бегаешь? — снова Вика. Я устала повторять одно и то же. Да и что, собственно, рассказывать?

— Ничего, — вот не везёт же… Где Нина? Она всегда служит отпугивающим элементом для Вики. Как нужна, так «ищи-свищи».

— Ты можешь мне рассказать всё, меня ничем не удивить, — настаивает Вика. Ещё и руку положила мне на плечо в знак глубокой обеспокоенности и дружеской поддержки.

— Вика, нечего рассказывать, — дергаю плечом, стараясь скинуть руку.

— Ясно, значит стесняешься. — Сама придумала, сама поверила. Ничего я не стесняюсь. Я прекрасно понимаю, что у каждого мужика в штанах не воздушный шарик, а конкретный орган. И чего его стесняться? Я же не стесняюсь своей звезды… мою, брею, вытираю… она ведь часть меня. А Костин член — это продолжение его. Простая анатомия.

— Вик, ты что, бредишь? Чего стесняться?

— А что мне думать! Ты же после того, как побывала с ним один на один, стала странная… прибитая какая-то… похожая на жертву!

— Жертву чего? — искренне удивляюсь.

— Он тебя ударил? — слишком агрессивно спрашивает.

— Нет, — вскидываю брови от удивления.

— Изнасиловал?

— Здрасьте… приехали… — строю гримасу. — Пришла к мужику, чтобы трахнуться, а оказалась изнасилованной?

— Ну, знаешь, разные способы есть… может тебе не понравилось.

— Да мне вообще «никак» было, — всё-таки проговорилась. Язык — мой враг.

— В смысле… у него там все плохо? Совсем? Маленький, да? — закатываю глаза. Вот что за люди, почему они не могут остановиться?

— Нет, у него нормальный… нор-ма-ль-ный, ты меня слышишь, а то понесешь по миру новость. Он меня потом точно найдет и ударит, чтоб твои предположения стали фактом. — Смотрю на Вику, которая сбита с толку моей защитой его хозяйства. Она ничего не понимает, но явно не отступится и докопается до истины. — Ладно, пошли.

Тяну её за руку. Спускаемся по лестнице на первый этаж. Там, под лестницей, есть запасной выход на улицу, туда и выходим.

Долго не мнусь. Вкратце рассказываю о событиях того вечера, без особых… деталей.

— Прям так и сказал: «Пошла вон?», — киваю в ответ, прикусываю губу. Сейчас я не так остро реагирую на прошедшие события, но вспоминать их всё равно не хочется. Вика слишком близко к сердцу воспринимает мой ответ на свой вопрос, хмурится, сдвигает брови и что-то обдумывает.

— А почему вас я застала не в комнате, а в автобусе? — раз уж настало время откровенного разговора, то мне то же захотелось узнать, что происходило с ними.

— Ты ушла… мы разговаривали минут десять ещё ни о чем. Потом пришел Кит, — морщу лоб, не понимаю о ком речь, — ну тот, который тебя уводил, он правая рука Воронова. Сел на твое место и стал нас веселить, байки травить… про ментов, о жизни бандитской. Потом ему позвонили, и он всех нас погнал к чёрному выходу. Охранники запихнули нас в автобус, сказали заткнуться и сидеть тихо, ну мы и сидели, пока ты не появилась. А дальше… сама знаешь. Получается, что-то случилось?

— Случилось, не случилось, — пожимаю плечами и развожу руки в стороны, — это ведь совсем неважно. Живы-здоровы… а большие и взрослые дядьки сами разберутся. Всё, пока, я пошла на пару, — махнув рукой разворачиваюсь, собираясь уйти.

— Жаль, что у вас так и не сложилось, — бросаю взгляд через плечо на Вику.

— Может это и к лучшему? — слишком много горести в моем ответе. А может реально мне повезло, что до главного, так дело и не дошло?

Возвращаюсь на третий этаж, а там толпа по середине коридора. Звонок прозвенел, а все и не думают расходиться по аудиториям. Стоит гул, все что-то активно обсуждают. Ничего не пойму. Пробираюсь сквозь толпу в самую гущу, в эпицентр предполагаемых событий.

— Что случилось? — вижу знакомое лицо одногруппника, который выше и что-то, да видит.

— Так подружка твоя упала и руку сломала, — совершенно будничным тоном сообщает мне.

Мне на голову будто ведро ледяной воды выливают. Меня накрывает паника и я принимаюсь расталкивать впередистоящих, чтобы пробраться к ней.

— Да пустите же! — кричу не своим голосом.

Наконец-то студенты расступаются, и я вижу Нину. Она лежит на полу с закрытыми глазами и стонет. Рядом с ней сидит на присядках преподаватель с телефоном в руке, как я понимаю, вызывает скорую, а медсестра на коленях пытается наложить что-то сродни шины, но получается у нее не очень.

— Нин, ты как? — спрашиваю, присаживаясь рядом.

— Нормально, наверное. Больно немного… Может не сломала? — с надеждой в голосе интересуется. — Может только кость треснула?

Смотрю на нее с невероятным сочувствие. Бедолага, надо же было так…

Слышу, что толпу разгоняет ещё кто-то. Толпа расступается и к нам подходит уже врач скорой помощи с медсестрой.

— Что за представление? — спрашивает он у нашего препода, указывая подбородком на толпу зевак.

— Все, я их забираю.

— Андрей Олегович, а можно я с Ниной останусь? — хватаю преподавателя за рукав, пока он не ушел.

— Конечно, Маша, останься.

Как я не люблю больницы, кто бы знал. У меня с детства к ним предвзятое отношение, ещё когда я лежала там с воспалением легких. Но что жаловаться, раз сама напросилась… Привезла нас скорая с Ниной в приемное отделение. Сегодня вроде не гололед, а в коридоре покалеченных хватает. У кого рука, у кого нога… Стоны; жалобы на медленное оформление; порой некоторые, не особо мужественные товарищи, срывались на мат, но вышел врач и всех успокоил:

— Если не закроете рты, психану и вообще никого принимать не буду, — и хлопнул дверью.

— Вот это аргумент, — поворачиваюсь к сидящей рядом Нине, — трудно крыть… — Она устало улыбается. Видно, что ей больно, но терпит. Наша медсестра ей такую клешню намотала, что сейчас она похожа на молот Тора.

Невольно начинаю улыбаться.

— Чего ты ржешь? — Нина перенимает моё веселье.

— Да так… пришла ассоциация на художество медсестры? — указываю подбородком на руку.

— Какая?

— Молот Тора, — Нина тоже начинает хихикать. — Все хотела спросить, ещё в скорой, ты куда бежала-то?

— Хотела место лучшее занять в аудитории, — и тут мы уже начинаем не хохотать, а ржать. Собратья-калеки смотрят на нас, как на больных, только на голову.

— А тут очередь не могла занять сразу, — выдаю сквозь слезы, — перед тем как начала бежать по мокрому полу.

Через два часа нас таки оформили, точнее Нину. Отвела ее в палату.

— Маш, принесешь мне хоть вещи какие из общаги? Пасту там… щетку, а то я как бомжа, ни кружки, ни ложки…

— Да, конечно, ща… я мигом. Ты, пока я буду ехать, накидай списочек голосовым сообщением и желательно с указанием, где что лежит.

— Хорошо, давай. И это, спасибо, — шмыгает носом.

— Да ладно… Тем более, ты же и мне планировала место лучшее занять, если бы не грохнулась, — улыбается, — значит в расчете.

Выхожу на улицу. Уже темно. В декабре темнеет рано, но на территории больницы светят фонари, поэтому не особо страшно, да ещё и люди снуют туда-сюда. Пока я думаю, как правильно поступить, ко входу подъезжает такси, люди выгружаются, а я, долго не думая, интересуюсь у водителя:

— Свободны?

— Женат, — говорит с гордость. Вот возле больницы самое место для шуток.

— Да или нет? Иначе вызову другую! — серьёзность и резкость моего ответа заставляют его ответит иначе.

— Садись, — бурчит недовольно, — адрес? — называю адрес общаги и звоню Светке, Нининой соседке, прошу ее никуда не уходить, чтобы помогла мне разобраться с вещами.

Справилась я очень быстро. Уже через сорок минут все необходимое было упаковано в пакеты. Отправляюсь в обратный путь. Уже выйдя на улицу, думаю, что стоит забежать и в магазин, купить Нине что-то на перекус.

Иду по дорожке от общежития в сторону магазинов. Начало восьмого. Обычно людей много, а сейчас никого. На улице мерзкая погода. Знаете, когда вчера выпал снег, а сегодня он уже растаял… Слякоть, сырость, и ветер такой влажный и противный, а из носа течет непонятная влага, которую ты втягиваешь внутрь, а она снова просится наружу… а вытереть вообще не вариант, так как в руках два пакета.

Хочу перейти через небольшую дорогу между домами, но… не могу, так как путь перегородил здоровенный внедорожник. Хочу его обойти. Делаю несколько шагов, и только думаю ступить на дорогу, как он медленно катится, перегораживая. Останавливаюсь… он тоже. Вторая попытка. Происходит все точно также.

Страшно? Нет! Капец, как бесит! Я устала, вымоталась, перенервничала… как представлю, сколько мне ехать до больницы, а потом ещё обратно… дурно становится. А тут этот, шутник! Луплю со всей дури по колесу ботинком и ору, чтобы дурень в машине услышал:

— Свали с дорого, иначе сейчас пакеты брошу и тебе не поздоровится! — а сама думаю, что там в пакетах… из холодного оружия. Вилка? Не бойся лома, бойся вилки! Один удар, четыре дырки!