Пособие обольщения от умной дуры (СИ)

Глава 40

Маша

Я в шоке! Сижу и пялюсь в окно машины, пока Костя с каким-то новым мужиком обсуждают варианты, как оказалось, уже совершенного на него покушения. Они подозревают его бывшую.

С логическим мышлением у меня все в порядке, а с причинно-следственными связями — ещё лучше… Перспектива дальнейшей жизни выглядит устрашающе. Я прямо чувствую, как вокруг меня пространство сужается, образуя клетку. Такую милую… симпатичную… может даже и золотую, но… Сразу фантазия рисуется образы двух амбалов, которые обязательно станут моей каждодневной тенью, глухо тонированную машину, обязательный переезд в дом Кости… А ещё, постоянно недовольное, хмурое и злое лицо того самого Кости, который и запрет меня во все эти рамки, ограничив свободу.

А как же учеба? Как мои планы на будущее? А ведь послезавтра у меня самолёт в Прагу… Честно, как только я узнала о том, что прошла отбор, я хотела позвонить и рассказать о своем отъезде, но каждый раз, когда брала телефон в руки, что-то мешало мне это сделать. Страх? А может просто опасение, что он не отпустит? Хотя… по какому праву? Наши отношения не на том уровне и не в том статусе, чтобы давать ему право решать за меня такие судьбоносные вопросы.

Подумала, и тут же засомневалась. А теперь, под предлогом обеспечения моей безопасности, он сможет возложить на себя такие обязанности?

Господи, ну почему у меня все так! Я лишь просила тебя о встрече, а не об этом всем… Из крайности в крайность… Я ведь только хотела переспать с понравившимся МНЕ мужчиной. Я не просила у тебя всего его целиком, да ещё и с багажом проблем… и тем более с преследующей его нимфоманкой Альбиной. А одна ли она у него такая Альбина? Может, что ни кадр, все скрытые маньячки! О, нет… не о такой жизни я мечтала. Я только почувствовала ее вкус, присосалась, можно сказать, а меня собираются отодрать от нее, заперев в чулан!

Хочется застонать в голос и треснуть себя побольнее кулаком в лоб! Вот почему я такая умная в математике, но такая дура в отношениях. Почему мне не понравился какой-нибудь задрот, способный назвать все числа после запятой в числе Пи? Ну не бог он секса… Это же не проблема? Пусть и дальше думает, что этот отросток у него только для выведения мочи из организма. Зато, как бы спокойно жилось…

И скучно…

Аааааа!!!

Мало того, что я дура, так я ещё и схожу с ума! Чокнутая дура! Что может быть хуже!

— Пошли, — дергаюсь от неожиданности. Так увлеклась разбором внутреннего мирка, что не заметила, как мы приехали в дом Кости. Он уже вышел из машины. Следую за ним.

Он заходит в дом и направляется сразу в кабинет. Плетусь за ним, понурив голову, будто на расстрел.

Скидывает пальто и садится в свое рабочее кресло. Пока он звонит и дает указания охране, снимаю верхнюю одежду и… продолжаю стоять.

— Сейчас поедешь с двумя охранниками, собирать вещи… — о, паника накатывает. Все прямо так, как я и предполагала. В ушах зашумело. Нет-нет, и ещё раз нет! Я не хочу всего этого!

— И как все это надолго? — перебиваю, не дослушав.

— Что именно? — я вижу, как он злится, как пытается взять себя в руки, чтобы не сказать лишнего.

— Охрана? Переезд? — пытаюсь жестами нарисовать масштабы всех его проблем. Боюсь только, что у меня не хватит рук, чтобы все их охватить.

— Скорее всего надолго, — складывает руки в замок на груди. Почему-то только сейчас я начинаю бояться его…

— Ладно… Ты решишь проблему с Альбиной, что потом? Все будет так, как прежде? Или появятся новые трудности, конкуренты, политики, которые захотят повлиять на твои решения через меня?

— Я не пойму, что ты хочешь от меня услышать? — он поднимается и подходит ко мне, останавливаясь в шаге. Я чувствую себя рядом с ним букашкой, мелкой… назойливой, ничтожной. А он — повелитель, вершитель судеб… Страшно…

Невольно делаю шаг назад, упираясь спиной в книжный шкаф. С полки падает какой-то журнал, а оттуда вылетают фото. Сначала бросаю беглый взгляд, ну упали и упали… Но потом резко возвращаю его обратно. На фотографиях девушка. Стройная, красивая, длинноногая… Она в шортах и короткой футболке. Значит фото делали летом.

Медленно опускаюсь. Поднимаю фотографии и смотрю.

— Красивая… — получилось почему-то хрипло. — Кто она?

Костя вырывает из моих руку фотки, обходит стол и отправляет их в мусорку.

— Я не хочу об этом говорить!

— А я хочу. Ты её любил? А может любишь?

— Какая тебе разница?! — лупит кулаком со всей дури по столу.

— Просто хочу понять… Кроме того, что я буду постоянной мишенью и рычагом давления на тебя, мне придётся ещё смириться и с второстепенной ролью? Считаться со всеми твоими любовницами? Ой, а лучше дружить! Будет такой себе современный крепкий союз! Ты, я, твои враги и бабы… Класс! Всегда мечтала!

— Ты вообще кто такая! Ты что о себе возомнила? С какого хуя ты надела себе на голову корону и решила, что твое мнения для меня что-то значит? — начинает говорить тихо, с каждым следующим вопросом голос звучит громче, приближаясь к крику. — Если я нацепил на тебя брендовые шмотки и обвесил золотом, то ты стала для меня бесценной? Хуев, как дров! Я, блядь, стараюсь, огородить ее от проблем, а она выносит мне мозг! Будешь делать так, как я скажу и рот открывать тогда, когда разрешу! Иначе…

— Что? — перебиваю его. — Лишишь всего это? Так я сама… тебе даже ничего и говорить не нужно. — Расстегиваю серьги, вынимаю из ушей, и бросаю на стол. Следующая на очереди цепочка…

— Ну-ну, с вещами так же поступишь? — его забавляет мой протест. Он думает, что дальше я не пойду. Как же он ошибается…

На мне вязаное платье с запахом. Смело развязываю узел и скидываю его. На мне остаются колготки, имитирующие чулки и белье.

— Трусы и лифчик — мои, впрочем, как колготки и рюкзак.

Осматривает меня с ног до головы. Прямо вижу, как вертится на языке у Кости вопрос по поводу обычного бесшовного белья. Им же, красивым, успешным и богатым, подавай гламурные веревочки-кружева, которые носить — каторга. Впрочем, я не рассчитывала сегодня на встречу в ним. Он переживал, что вдруг меня сфоткают папарацци, а я неподобающим образом одета. Вот, теперь он видит, что все надетое сверху, соответствует его стандарту, а все, что скрыто от посторонних глаз, соответствует моему.

— Так и пойдешь? — кривая ухмылка расползается на лице. Он во мне сомневается? Зря.

— Так и пойду! — открываю дверь из кабинета и смело иду в сторону лестницы на второй этаж. Там, в его гардеробной, лежат мои старые вещи. Пальтишко, джинсы и свитер… Не шик и блеск, зато — родное!

Выхожу из-за угла, а тут… к назначенному Костей времени пришли все охранники. Тот, который новенький, командует: «Быстро отвернулись!». И все неохотно, но все же принимаются, цокая и бурча, медленно отворачиваться. Не сбрасывая скорости, уверенно прохожу рядом с ними, а потом взбегаю по лестнице, оставляя «стадо» позади.

Уже натянув свитер, слышу, как хлопает входная дверь спальни, но в гардеробную никто не заходит. Ну и ладно, игнор даже лучше, чем попытка объясниться. Танцуя на одной ноге, пытаюсь всунуть левую ногу в штанину, пока не оперлась спиной о стену, так ничего и не выходило. Видно, слишком много в моем организме адреналина, взрывных мыслей и желания покончить со всем этим ужасом разом, что, стараясь сделать все, как можно быстрее, наоборот, получается только хуже. Беру себя в руки. Надеваю наконец-то штаны. Прихватив пальто, выхожу в комнату. Возле окна стоит Костя.

Я не знаю, что сказать.

Сказать: «Все. На этом конец». Или молча развернуться и уйти? А может всё-таки сообщить о своем отъезде?

— Как оказалось, Маша, — первым начинает говорит Костя. В голосе грусть. Это сразу цепляет. Нет, я не сделаю шаг назад, не останусь, но… запомню его именно таким, более человечным, что ли… — из нас двоих, ты — мужик с яйцами. Я бы до последнего тянул… А ты обрубила одним махом. — Эти слова сказаны без пафоса и превосходства, а с сожалением… что так все закончилось, толком и не начавшись.

— Я… — хочу сказать, что это не потому, что ничего не чувствую к нему, а потому, что просто боюсь. Боюсь так жить, как живет он. Боюсь боли, злых людей, больших денег, да много чего боюсь. Разве это смелость? Скорее — это слабость, трусость…

— Ничего не говори, — останавливает меня рукой, — просто иди. Тебя ждет в машине Женя, он отвезет тебя в общагу. Не переживай, никто тебя больше не тронет. Хм… ведь ты для меня больше никто. Прощай.

Что тут ещё сказать? Все понятно. Я это хотела, я это получила. Свобода…

Только почему получив ее, стало безумно тошно? Ещё минуту назад я была готова зубами вырывать ее, а заполучив, потянуло устроить «слезную» вечеринку, прямо с причитаниями и соплями-пузырями. Прикусываю губу, чтобы не начать рыдать прямо здесь, разворачиваюсь и иду на выход.

Как и говорил Костя, возле порога меня ждет машина. Сажусь внутрь и сразу отворачиваюсь от водителя, чтобы не видел моих слез.

— Привет, Маш, — слышу голос Жени.

— Угу, — произношу вместо ответа.

— Как ты? — пытается повернуть в мою сторону, чтобы «якобы поддержать». Только мне его поддержка… — Ой, бля…

— Что? — обращаю внимание на его ой-к боли.

— Да ребра, блин, поломаны. Неудачно повернулся.

— Да, я знаю, что вы попали в аварию… — вспоминаю обрывки разговора Кости с тем новым типом.

— Да, представляешь… — Женя заводит машину, и начинает свой рассказ. Я слушаю вполуха. Особенно ту информацию, которая не касается Кости. Мысли в голове штурмуют мозг, разрывая его до боли. Только фраза: «Босс не пострадал», немного успокаивает.

Раз у него всё нормально со здоровьем, психика не в счет, значит переживет спокойно мое отсутствие. Жизнь наладится и станет в прежнее русло.

— Маш, — Женя останавливает меня, когда я собираюсь выйти из машины. За его болтовней время поездки пролетело быстро, — может мы это… попробуем?

— Нет, Жень, прости. Мне нужно время, переварить одного мужчину, чтобы впустить в свою жизнь нового. И… послезавтра я улетаю на семинар в Прагу.

— Надолго?

— Месяц, — рывок, и я покидаю машину. Я не скажу ему главного… что постараюсь всеми правдами и неправдами остаться там. Я не планирую возвращаться…

Заканчивается посадка на самолёт. Я, в составе группы из пятнадцати человек, занимаю свое посадочное место. Волнительно… то ли от того, что ждет меня впереди… то ли просто я маскирую чувство боли, подменяя его другим.

Костя был прав, весь мир потерял ко мне интерес, ведь мы друг для друга больше никто. От осознания этого, становится невероятно грустно, будто навсегда теряю что-то ценное. Как бы там ни было, частичка моей души уже принадлежит этому человеку.