Повелитель воронов

Глава 3

Шилхара восхищался искусными лжецами. Он сам был из их числа. Этот талант — одно из немногого, что он мог вынести в Камбрии Ашеровском. Так почему же верховный епископ Конклава, мастер вымысла, соткал столь плохо слаженную историю?

Гости пили чай в уютном кабинете. Девушка, крохотное серое создание, примостилась на краешке стула. Для ученицы она слишком стара, а также не заинтересована в своём будущем учителе. Её взгляд блуждал по комнате, ненадолго задержавшись на столе с зельями, а затем на беспорядочно сложенных в углу свитках. Воспитанница? Едва ли! Это не бедный родственник, зависящий от щедрости Ашера. И всё же, Камбрия выбрал её ученицей Шилхары не просто так, а Шилхара никогда не недооценивал коварного священника.

Тишина в комнате сгущалась, пока Камбрия не нахмурился, устав притворяться, что наслаждается чаем.

— Ну? Она пойдёт? Ты просил ученика. И я его привёл. Мартиса — хорошая девочка, послушная и умная. Она сослужит добрую службу.

Шилхара побарабанил пальцами по столу.

— Я просил чтеца с крепкой спиной и знанием тайных языков. Ты же привёл… свою воспитанницу. У неё нет ни длительной подготовки, ни явного дара, ни намёка на какой-либо талант. — Он щёлкнул большим и указательным пальцами по заострённому перу и стал смотреть, как оно катится по стопке пергамента. — У меня есть послушная собака и умный слуга. Какой прок мне от этой девицы?

Он ожидал шпиона, но не обделённого магией.

Епископ напрягся.

— Если тебе были нужны рабочие руки, то не следовало обращаться в Конклав, — огрызнулся он и тяжело вздохнул. — Мартиса — опытный писец и переводчица, и у неё есть дар. Её обучали в Конклаве. Ищейки чуют её магию. Мы поместили её в комнату со священниками, но собаки сразу же ринулись к ней. — Он замолчал, посмурнел. — Несмотря на репутацию практикующего падальщика, ты всё же прославленный маг. Светила считают, что если кто-нибудь и пробудит дар Мартисы, то это —ты.

Шилхара изучил свою новую ученицу. Она ответила ему пристальным взглядом, но непритязательное лицо осталось спокойным. Вряд ли. Он имел дело с лакеями Конклава, но не с теми, которых подбирает и привозит его самый ненавистный соперник.

— Занятная головоломка, не спорю, но у меня мало времени, чтобы забавляться превратностями благословения даром. Мне нужен ученик, способный к сложным переводам и простым заклинаниям, которые занимают больше времени, чем я могу сейчас себе предоставить. Как и у Конклава, моя первоочередная задача — победить Скверну.

— Разве? — Вопрос Камбрии был полон скептицизма.

Шилхара ухмыльнулся. Он поспорил с Гарном, сможет ли епископ не озвучить свои подозрения.

— Даже такой маг-падальщик как я может протянуть руку помощи. Или в своих сомнениях вы озвучиваете позицию всего Конклава?

Голос Камбрии стал лукавым:

— Конечно, бог говорит с тобой, искушает всевозможными обещаниями, если ты только присягнёшь ему на верность, в которой отказываешь Конклаву?

Беззаботность Шилхары бесследно испарилась. Если бы Камбрия знал, какие сны мучают его по ночам, какой шёпот его соблазняет даже при свете дня, то беспокойство Конклава сменилось настоящей охотой на ведьм.

Мартиса хранила молчание с тех пор, как впервые вошла в его владения, ничем не проявляя своего нрава. Если он откажется от неё, это ещё больше встревожит священников.

— Мартиса из дома Ашеров. — Он улыбнулся, когда она напряглась. — Его преосвященство говорил за вас на протяжении всей встречи. Вам нечего добавить? Или же вы страдаете тем же недугом, что и мой слуга, и вам отрезали язык?

Он проследил за её взглядом до Гарна. Слуга ободряюще кивнул ей. Шилхара мог бы подумать, что девушку легко запугать, если бы не её спокойное поведение.

— Нет, сир, я не немая. Но ведь невежливо перебивать беседу?

Он замер, услышав её вопрос.

«Крылатый Берсен, что за великодушный бог благословил эту женщину таким голосом?»

Утончённый и чувственный, он обволакивал точно шёлк.

Контраст между сладкой речью и невзрачной внешностью поражал. До этих слов Мартиса словно растворилась в окружающей обстановке, всеми позабытая. Теперь же она сияла, приковывая внимание любого. Он взглянул на Камбрию, который одарил его самодовольной улыбкой.

Шилхаре не понравилось, что его застали врасплох, и он напал:

— Я бы не осмелился преуменьшать манеры леди и не стал соблазнять выдрессированную собаку забыть про команды «апорт» и «сидеть».

Она сжала челюсть и опустила взгляд, но он заметил искры гнева в её глазах. Не такая покорная, как может показаться, но его новая ученица превосходно контролировала эмоции. Поведение давнего слуги. Камбрия действительно привёл ему шпиона.

Он положил локти на стол. Переговоры состоятся.

— Я беру твою воспитанницу, — он замолчал, — на три месяца, не более. Если не выясню, какой дар в ней заключён, то отправлю восвояси. Незачем кормить лишний рот дольше необходимого.

Камбрия нахмурился.

— Шесть месяцев, и я плачу за её содержание.

Звякнули монеты; священник положил небольшой бархатный мешок на стопку пергамента. Девушка заметно вздрогнула и покраснела до корней волос.

— Четыре, — сказал Шилхара, — и я забираю всю сумму.

Он взвесил мешочек на ладони, не обращая внимания на насмешливую улыбку епископа.

Камбрия встал, стряхивая воображаемую пыль с одежды.

— Что ж, сойдёмся на этом. Четыре месяца.

Он не стал терять времени на прощание, забота о подопечной ушла в прошлое.

Мартиса неловко поднялась со стула и повернулась к Камбрии.

Шилхара тоже встал и прислонился к краю стола. Епископ нахмурился от такого нарушения этикета. Повелитель воронов выгнул бровь.

— Вы верховный епископ Конклава. Я не клялся вам в верности, ваше преосвященство. Вы не более чем такой же маг, как и я.

Мартиса отшатнулась, испугавшись убийственного взгляда Камбрии. Тонкие линии малинового света обвили его подёргивающиеся пальцы.

— Никогда не сравнивай себя со мной, ворон-колдун! — В угасающем свете его лицо казалось худым точно у скелета, а серые глаза почернели от ненависти.

Шилхара ждал, его руки покалывало защитной магией.

«Ну же, старик, — подумал он. — Дай мне повод отправить тебя в небытие».

Камбрия глубоко вздохнул и высокомерно вздёрнул подбородок, прежде чем повернуться спиной и прошествовать к двери.

Шилхара не смог удержаться от последней издёвки.

— Не попрощаетесь со своей любимой воспитанницей, ваше преосвященство?

Вопрос остановил верховного епископа. Он повернулся к Мартисе, учтиво обхватил её ладонь и сухо кивнул.

— Да прибудет с тобой удача, Мартиса.

Пылкость пожелания поразила Шилхару, но больше всего его удивила реакция Мартисы.

Её рука дёрнулась в ладони епископа, тонкая улыбка дрогнула.

— Да будет ясна луна над вашим челом, го... сир.

У неё расширились глаза из-за досадного промаха, и Камбрия поморщился. Шилхара ухмыльнулся.

Епископ уставился на него.

— Я оставляю вас. Ты ведь будешь держать Конклав в курсе любых изменений в действиях Скверни? Корифей чувствует, что может тебе доверять, хотя я не могу понять, с чего бы.

Шилхара пожал плечами.

— Наверное, я внушаю доверие.

Епископ ухмыльнулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Гарн попытался его проводить, но Шилхара остановил слугу.

— Не беспокойся. Он найдёт дорогу самостоятельно и не оценит твоей помощи. В конце концов, он верховный епископ Конклава. Он может о себе позаботиться.

Гарн пожал плечами и указал на Мартису, которая с тоской смотрела на дверь. Шилхара обошёл стол, огибая стулья и груду свитков, пока не остановился перед девушкой. Она встретилась с ним взглядом, её лицо оставалось безмятежным.

Очевидно, что Камбрия выбрал её не для того, чтобы соблазнить его на ересь. Не красавица по самым невысоким стандартам, она напоминала ему коричневую и скучную самку павлина. Одежда хорошего качества, но плохо подогнана по фигуре, словно её одолжили; она висела на хрупком теле, точно пустой мешок из-под зерна. Бледное лицо обрамляли пряди тусклых рыжеватых волос. А вот глаза сами по себе могли заинтересовать — цвета чистой меди, в веере тёмных ресниц — но они никак не спасали положение. В целом, невзрачное созданием, которое останется незамеченным в толпе.

Иное дело — голос. Способный усыпить вивернов и заставить мужчин боготворить его владелицу, он околдовал Шилхару. Поразительное несоответствие между голосом и неказистыми чертами интриговало. Может, её дар в богатых переливах тембра? Он сразу же отбросил эту мысль. Такой талант слишком очевиден. Мартиса Ашерская — воспитанница, слуга и информатор — обладала даром. Однако никто до сих пор не понял, в чём он проявлялся.

— Зачем ты здесь?

— Вы послали за мной, господин.

Тепло обволокло его чресла, и Шилхара несмотря на сопротивление закрыл глаза, наслаждаясь мелодичными звуками.

— Господин. Это обращение срывается с твоих уст так легко, словно ты пользовалась им всю свою жизнь.

Его догадка попала в цель. Лёгкое беспокойство промелькнуло на её лице, прежде чем скрыться за маской равнодушия.

— Вы предпочтёте иное обращение?

— Нет. — Он подал знак Гарну. — Нет необходимости вести себя неподобающе.

Он распахнул дверь.

— Гарн проводит тебя в твои покои. Поужинаешь в опочивальне.

Какая жалость, если ему придётся убить её в порыве самообороны. Мир станет скучнее, лишившись такого потрясающего голоса. На лице девушки застыл многострадальный взгляд, словно она терпела его одной лишь силой воли. Шилхара нахмурился.

— Ложись сегодня спать пораньше. Мы встанем с восходом солнца. Ты начнёшь отрабатывать своё пропитание, а я познакомлю тебя с Каелем. Мне любопытно, что ты подумаешь о нашем втором домочадце. — Он проигнорировал неодобрительный взгляд Гарна. — Доброго вечера.

Он закрыл дверь и прошёл по затемнённым коридорам, ведущим вглубь поместья. Лестница — близнец той расколотой в западном крыле, что была выставлена на милость ветрам и солнцу — устремлялась ввысь, во тьму. Шилхара уверенно поднялся и махнул рукой. Колдовской огонь зажёг факелы, и по стенам до самых покоев побежали тени.

Дверь качнулась на скрипучих петлях. Гарн оставил окно на балкон открытым. Прохладный вечерний ветер кружил по комнате, уняв гнетущую жару дня. Кровать заправлена, кувшин на тумбочке полон, хукка готов для вечернего выкуривания. Шилхара жил скудно, но был благодарен за немого слугу. Этот человек стоил больше, чем весь Нейт.

Он скинул душную алую мантию, оставшись в простой белой рубахе и любимых тёмных брюках.

На рабочем столе лежали щипцы, которыми он помешивал тлеющие угли в жаровне у холодного очага. Крошечные искры взметнулись в воздух, когда он выбрал угольную щепку для хукка.

Вскоре ноздри наполнил пьянящий аромат табака и цитрусов. Тишину комнаты нарушило лишь ритмичное бульканье воды в чаше и шёпот ветра в кроне деревьев на улице. Дым клубился призрачными узорами вокруг головы, пока Шилхара потягивал трубку, глядя в окно.

Вид из его спальни разительно отличался от того, каким он приветствовал редкого посетителя Нейта. Апельсиновые деревья, отяжелевшие от спелых плодов, ровными рядами прорезали землю, простираясь до каменной ограды. Смертельные чары защищали рощу от незваных гостей. Не раз они с Гарном вытаскивали и хоронили незадачливого вора, который взобрался на стены и встретил свою погибель.

За рощей плоская равнина переходила в бесконечные сумерки, и по мере того, как темнело небо, звезда Скверни становилась всё ярче.

Голубоватый дым струился изо рта Шилхары, пока он наслаждался маталом и изучал горизонт. Хотя бог и не подошёл к южным границам, он ощущал его близость, невидимый взгляд, алчный и дикий.

Шилхара уловил какое-то движение в роще. Призрачная фигура скользила в темноте, исчезая и вновь появляясь. Она мчалась прямо к дому. Призрака сопровождал монотонный звук, похожий на рой саранчи. Шилхара отбросил трубку хукка и вышел на балкон. Волосы на затылке встали дыбом.

Белая собака, или то, что когда-то было собакой, подняла огромную морду и приковала Шилхару к месту своими светящимися жёлтыми глазами. Эта тварь с уродливым черепом и пастью, полной мечевидных клыков, затмевала ростом самую крупную ищейку магов. Скелет покрывали пёстрые лоскуты шерсти и шершавой кожи.

Шилхара утонул в этих пылающих глазах. И снова образы павших королевств и преклонившейся толпы заполонили его разум. В глубине души он испытывал невиданную эйфорию от вида цитадели Конклава, разрушенной до основания и сгинувшей в море. От криков священников, за которыми велась охота до их полного уничтожения. Он облизнул губы и почувствовал на языке привкус железа. Скверна вливал в него силу, предлагая дары, даже когда требовал его порабощения.

Бог не шептал в разуме, как раньше, а говорил сквозь пасть белого кошмара, удерживающего взгляд Шилхары.

—Выходи, аватар. Ты не узнаёшь меня, сын лжи?

Голос, глухой, как в пустой могиле, вознёсся над жужжанием насекомых и вывел Шилхару из оцепенения.

Он бросился прочь от парапета. Вбежав в комнату, налетел на прикроватную тумбочку. Кувшин с грохотом упал на пол, забрызгивая всё водой и осколками керамики. Схватив припрятанные в углу арбалет и болты, Шилхара поскользнулся в луже.

Ярость выжгла его дух, очистив от чар Скверни.

— Сегодня вечером Нейт кишит незваными гостями. — Он вложил болт в паз и направился к двери. — Но я всегда радушный хозяин.

Он чуть не сбил Гарна со ступеней, ведущих в большой зал. Гигант забалансировал на краю, сжимая в руке масляную лампу, пока Шилхара не оттолкнул его к стене и не протиснулся, выкрикивая приказы и перепрыгивая через две ступеньки за раз.

— Запри дверь девушки и оставайся в доме с Каелем.

Коридоры первого этажа были черны как в гробнице, но Шилхара ни на секунду не замедлился, подпитываемый гневом и лихорадочным желанием противостоять богу на своих условиях.

Он пинком распахнул заднюю дверь и увидел поджидавшего его мертвенно-бледного пса. Чудовище скользнуло к нему, воняя хуже, чем трупы, оставленные на солнце. Шилхара сглотнул желчь и прицелился в существо.

— Чего ты хочешь?

Раздражающий гул внезапно стих, и Скверна заговорил сквозь зубы собаки:

— Того же, что и ты, аватар. Почитания, уважения, власти…

— Тогда я тебе не нужен. Ты здесь бог, а не я.

Пёс склонил голову набок. Из гниющего уха потекла струя червей. Они извивались в скользкой куче у ног Шилхары. Он не думал, что тварь способна улыбаться, но, как оказалось, ошибся. Массивные челюсти вытянулись, обнажая изогнутые клыки, сверкающие серебром в угасающем свете.

— Ещё как нужен, Повелитель воронов. Тебе не интересно, почему я называю тебя аватаром? — Призрачный голос изменился, стал маслянистым и уговаривающим. — Я знаю твой разум, колдун, и твой дух. Твоя ненависть к священникам — к мужчинам, которые плюют в отродье шлюхи — жжёт точно пламя. Сдайся мне, и я удостоверюсь, что их уничтожат во имя тебя.

Шилхара нажал на курок. Болт с глухим стуком врезался псу в глаз, и животное рухнуло о землю. Пепельная кожа и мех растаяли, обнажив груду костей и гнилых червей. Даже они вскоре растворились вместе с выпущенной стрелой, оставив лишь клуб маслянистого дыма на клочке испорченной травы. Маг нетерпеливо отмахнулся от дыма и обратился к сгущающимся теням рощи:

— Я ненавижу многое и многих, но никто не стоит того, чтобы подчинять тебе свою волю. Тебе придётся предложить мне что-нибудь получше горстки мёртвых священников. — Он сплюнул смесь крови и слюны. — А до тех пор, держись подальше от моих мыслей и моей рощи.

Звезда ответила ему, зловеще пульсируя за россыпью сланцевых облаков. Он повернулся к дому. В дверях стоял Гарн, вглядываясь в темноту.

— Разве я не сказал оставаться внутри?

Слуга указал на ноги, которые не переступали порога. Шилхара усмехнулся, несмотря на события вечера и усиливающуюся мигрень.

— Ты жалкий слуга, Гарн. Ты когда-нибудь запомнишь своё место?

Гарн безразлично пожал плечами и открыл дверь своему хозяину. Шилхара оглянулся.

— Сомневаюсь, что это поможет, но сегодня я укреплю защиту на стенах. — Он указал на потолок. — Она пыталась выйти из комнаты?

Гарн покачал головой и прислонил щеку к руке. Шилхара закатил глаза.

— Отопри ей дверь, иначе она подумает, что мы сделали её пленницей.

Заверив, что остался здоров и невредим после столкновения со Скверной, Шилхара отправил Гарна спать. Бросив последний взгляд на рощу, он закрыл за собой дверь и вернулся в покои.

Гарн погасил угли в жаровне и унёс хукка. Беспорядок, который учинил Шилхара, выбегая из комнаты, был убран. На столе стоял графин со сладким вином.

Он положил арбалет и стрелы на место и налил щедрую порцию вина в кубок, осушив его в два глотка. Это не помогло заглушить головную боль, поэтому он налил себе ещё и подошёл к окну. Его владения выглядели обманчиво мирными. Лишь шорох спящих ворон шептал ему в ответ. Он вспомнил слова Скверни.

Тебе не интересно, почему я называю тебя аватаром?

Конечно, ему было интересно, и подозрение посеяло в душе неизгладимый ужас. Шея болела так же сильно, как и голова, и он повёл плечами. Шпионы Конклава, собаки-демоны, боги–паразиты — как раз то, что нужно во время сбора урожая.

— Я устал от этой ноши, — пробормотал он.

Звезда мерцала. Шилхара поднял кубок к небесному лику бога в насмешливом тосте.

— За Шилхару, повелителя ничего.