Предатель. Моя сестра от тебя беременна

Глава 12

Зина с самого детства была кроткой и послушной, с первого раза выполняла поручения матери по дому, слыла хозяйственной и работящей. Ее никогда не ругали, так как родителям она никогда не перечила и не отказывала. В отличие от меня, получавшей от родителей тычки за каждый промах. Раньше я списывала это на то, что я была старше, а значит, и спрос с меня был выше. Вот только сейчас я отчетливо вижу, что дело не в возрасте, а в разнице наших характеров.

Я ни за что не стала бы спать с женатым мужчиной, тем более, с мужем своей сестры лишь потому, что так наказали родители. Мне бы гордость не позволила не то что вот так предавать родню, но еще и заявляться потом с таким видом, что всё в порядке, и ничего плохого она не сделала.

— Чего тебе, Зина? Говори быстрее, я спешу, — цежу я сквозь зубы, не желая ни минутой дольше оставаться в этом логове предателей и змей.

Судя по голосам, всё остальное семейство уже вошло в дом и расположилось на кухне. Раздаются звуки гудящей микроволновке, хлопанья холодильника, от которого у меня неожиданно сводит голодом желудок, но я глотаю слюну и заставляю себя забыть об этом.

— Зачем ты так, Варь? Ты злишься на меня?

Зина хмурится, словно не понимает, что не так, и почему я не в настроении не то что продолжать беседу, но и входить в ее положение.

— А считаешь, не за что? Я вздергиваю бровь и сжимаю перила пальцами, отчего те болят, но я не обращаю на это внимание.

— Я не понимаю, Варя, — тихо шепчет она и качает головой. — Мы же в деревне всегда так жили. Сестры на то и нужны, чтобы выручать в семейной жизни.

— Ты дура или притворяешься? — поджав губы, выплевываю я.

Начинает раздражать отпечаток наивности на ее лице. Поначалу мне казалось, что она притворяется, чтобы оставаться для всех хорошей, но глядя в ее пустой и не понимающий взгляд, мне становится ясно, что она просто сама по себе такая. Недалекая и глуповатая. Неудивительно, что всю жизнь подчинялась приказам матери, ведь сама думать и анализировать, кажется, не способна.

Не переспи она с моим мужем, а с чужим, может, я бы и не злилась на нее, а оправдывала ее, ведь она не хотела никому причинять зла, но когда именно я оказываюсь в роли жертвы, ни о каком понимании и прощении речи быть не может.

— Что я плохого тебе сделала, Варя? — всхлипывает Зина, как делает это всегда, стоит кому-то нагрубить ей.

Тонкая душевная организация. Так сказала бы свекровь.

Но меня не проймешь. Мне бы себя пожалеть, а не ту, что по глупости разрушила мой брак.

— Дай пройти, Зина, не хочу разговаривать с тобой. Ты меня не способна понять, поэтому просто время мое тратишь. В сторону.

Я машу рукой в бок, чтобы она наконец подвинулась и дала мне спуститься вниз, но она на удивление хмурится и растопыривает руки в стороны, всем видом показывая, что мне не пройти.

— Хватит, Зина, чего ты добиваешься?

— Прощения!

Я едва не смеюсь, услышав эту ахинею.

— Глупости. Ты хотя бы знаешь, за что прощения-то просишь?

Будь на ее места какая-нибудь проженная стерва, я бы ее толкнула, не посмотрев на то, что сама беременна, но сама Зина вызывает у меня чувство, будто я говорю не со взрослым человеком.

— Ты злишься и хочешь уйти из дома, Варя. Куда ты пойдешь? Так нельзя. Твой дом здесь, ты ведь мужнина жена, при Глебе должна быть. Мамка злится будет, если узнает, что ты разводиться надумала.

Я всё это время внимательно наблюдаю за лицом младшей сестры и наконец понимаю подоплеку ее стараний.

— Да ладно, Зин, неужели боишься, что мамка заругает, что ты недоглядела, и несмотря на свои постельные старания, мы с Глебом разведемся? Так ты можешь родителям передать, что ничего не поменяется. Ты же мое место, судя по всему, займешь. Вон, скоро и живот появится. Ты же беременна. Не подумала, куда ты подашься, вздумай я с Глебом помириться?

Я ухмыляюсь, глядя в обескураженное лицо Зины, до которой доходит, что на кону не только настроение матери, но и ее собственное положение, которое сейчас в подвешенном состоянии.

Отчетлива видна работы мысли, и с каждым пройденным мгновением Зина мрачнела, и даже взгляд ее, направленный в мою сторону, менялся. Она впервые смотрит на меня не как на сестру, а как на соперницу. Неужели начала думать своей головой? Или это всё притворство, которое я никак не могу распознать?

— Ты, Варька, всегда была шибко умная, — произносит недовольно Зина. — Неужто не могла быть, как все мы? Зачем выше головы прыгать вот, а? Жили же хорошо с Глебом, зачем скандал затеяла? А если не женится он на мне, как с тобой разведется? Он ведь меня не любит, я не такая уж и дура, вижу всё. Подумала, каково мне вернуться домой будет пузатой? Позор ведь это, в отчий дом в подоле принести. Тебе остаться надо. Почему ты не можешь быть, как все?

Зина искренно не понимает ни меня, ни моих мотивов. Находится в своем мире, который построили для нее родители. У них одинаковое мировоззрение, и вряд ли оно когда-нибудь поменяется.

Я же наконец осознаю, что Зина не такая глупая, как я думала. Радеет за свои интересы и хочет, чтобы я осталась не потому, что так правильно. Боится, что ее выгонят следом за мной. Понимает, что несмотря на былое хорошее отношение к ней моей свекрови, всё в одночасье может измениться.

— Отойди, Зина, я не собираюсь унижаться, в отличие от тебя. А тебе советую обзавестись собственной головой на плечах, а не жить по указке матери. Видишь, к чему это тебя привело?

Я киваю на ее живот и слегка толкаю в сторону. Хватаю сумку и спускаюсь вниз, не собираясь больше тратить свое время на пустые разговоры.

— Ну и дура ты, Варя! — кричит она мне вслед. — Ну и рожай ребенка вне брака! А я сына рожу! Наследника! И заживем мы с Глебом лучше всех, да хоть тебе назло!

Я усмехаюсь, услышав истеричные нотки. Вот и полезло наружу ее истинное нутро. Может, раньше она и сама о себе подобного не подозревала, но как жизнь загнала в угол, так сразу начала показывать характер.

Я же на удивление даже не злюсь на нее. Не хочу тратить нервы на это. Мне ее наоборот становится жаль, ведь она сама не понимает, на что себя обрекает.

Напоследок я оборачиваюсь и даю ей совет, который приносит мне долгожданное удовлетворение. Лучше, чем если бы я надавала ей оплеух, чтобы она окстилась.

— Ты только двоюродную сестру Машку-то из деревни вызови. Родных-то сестер больше не осталось. А то скоро живот появится, не сможешь Глеба ублажать. А она поможет тебе по-сестрински. Ну как у нас в деревне принято, порядки ведь такие, их нарушать нельзя.

Подмигнув ошарашенной и обескураженной Зине, я разворачиваюсь и иду к выходу.