Предатель. Моя сестра от тебя беременна

Глава 26

— Она тебе докучала? Устрою взбучку охране, не понимаю, как они ее пропустили, — спрашивает у меня Андрей спустя время, когда мы с удобством располагаемся на кухне.

— Не нужно, Андрей, я сама ее впустила. Она очень просила о разговоре, и я не стала ее прогонять. Рано или поздно мне всё равно пришлось бы с ней поговорить.

Я вздыхаю, не чувствуя себя ни счастливой, ни несчастной. Внутри царит какое-то опустошение, которое я не могу прогнать. Несмотря на то, что умом я понимаю, что это результат печали из-за разрыва связей с семьей, которой всё равно на мои чувство, изменить свои эмоции я не могу.

— Ты прямо, как моя мама. Она тоже зачем-то впустила Веру Трофимовну, да еще и поехала потом к Бахметьеву на разговор.

Андрей морщится, явно недовольный тем, что в жизни его матери появились те, кого он там предпочел бы не видеть. Как ни крути, а он любящий сын, который хочет оградить мать от тех, кто способен причинить ей вред.

Несмотря на то, что Веру Трофимовну я считаю лучше всей остальной семейки, не стараюсь ее оправдать в глазах Андрея. У него свое видение ситуации. К тому же, я прекрасно помню и не забыла о том, какую роль она сыграла в жизни его матери в прошлом. Пусть она и изменилась и даже раскаялась, это никак не отменяет ее интриг, которые привели к тому, что Любовь, младшая сестра Андрея, какое-то время росла без отца.

— Ты знаешь, — вдруг заговариваю ее, ощутив стыд.

— М?

— Нет-нет, ничего, ты ешь.

Осекаюсь, когда Андрей наконец начинает есть, чтобы ему не мешать.

— Очень вкусно, Варь. Ты настоящая кулинарная мастерица.

Оказывается, приятно, когда мужчина нахваливает твою еду и ест ее с таким видом, словно ничего вкуснее и не пробовал. Глебу всегда было всё равно, что есть, главное — набить желудок и пойти спать, так как на следующий день рано вставать. Свекор всегда ел молча, будто он находится в казарме, а вот свекровь всегда могла найти, к чему придраться. Это сейчас я понимаю, что она просто изводила меня. Вампир, которому стало не хватать крови мужа, и когда появилась я, она переключилась на меня. Наверняка и Зина сейчас ей не по душе, потому что не реагирует, как жертва. Ее тактика — со всем соглашаться, а это свекровь будет раздражать. Она привыкла к тому, что жертва сопротивляется, и это доставляло ей особое наслаждение.

Встряхнув головой, прогоняю мысли о Бахметьевых, понимая, что они постоянно находятся в моем сознании, а это не есть хорошо. Мне ведь нужно думать о будущем и двигаться вперед, а не застревать в прошлом.

— У тебя есть на сегодня дела? — спрашивает меня вдруг Андрей, когда я до того увлекаюсь, что смотрю на него практически не моргая.

— Дела? Нет, дел нет. Хотела с дочкой после обеда в парке погулять. Свежий воздух полезен. Не хотелось бы, как некоторые мамочки, получить кислородное голодание.

В последнее время, так как я почти весь день дома одна, часто сижу в телефоне и читаю новости. Не сказать, что это мне на пользу, так как глаз почему-то цепляется за плохое, особенно всего, что касается матерей и детей. Аж сердце екает, когда читаю о какой-нибудь трагедии.

Видимо, что-то такое отображается на моем лице, так как Андрей хмурится и качает головой.

— Давай съездим к моему адвокату. Он как раз занимается бракоразводными процессами. Хочу убедиться, что Глеб не сможет претендовать на ребенка. Зная его дрянной характер, не удивлюсь, если попытается воплотить свои угрозы в жизнь.

С одной стороны, мне так и хочется спросить у Андрея, почему для него это так важно, но я не решаюсь задать этот вопрос. Почему-то кажется, что в глубине души я знаю ответ и не уверена, что готова его услышать.

Понимаю, что ни один мужчина не станет заморачиваться проблемами посторонних для него женщин, какую бы жалость к ним ни испытывал. Вот только я не готова сейчас к чему-то большему, поэтому пускаю все на самотек, понадеявшись, что ничего непоправимого в ближайшее время не случится.

Нехорошее предчувствие, несмотря на то, что Андрей снова появляется в моей жизни, вернувшись из командировки, меня не покидает. Кажется, что от меня ничего не зависит и всё уже предрешено, и от этого мне становится по-настоящему страшно.

Адвокат, к которому меня привозит Андрей, обнадеживает меня, повышает мне настроение, но предчувствие при этом никуда не уходит.

— В судебной практике отцам редко оставляют детей, тем более новорожденных. Жилье, я так понимаю, у вас есть, с работой тоже проблем не возникнет, верно?

— За эту часть можешь не волноваться, Марат, — серьезно говорит Андрей, который сопровождает меня и Машу.

Дочка, счастью, мирно спит в коляске, не собирается просыпаться и плакать, не отвлекает нас от разговора с адвокатом. На удивление, она довольно спокойная, будто пошла в меня. Даже не представляю, как бы я справлялась, будь она капризной и постоянно плачущей.

— Но официально я же в декрете, неужели в таком случае Глеб смог бы отобрать у меня Машу?

Меня смущает этот момент, так как по стране много женщин сидят в декрете и зависят от своих мужчин, которые, выходит, могут творить что угодно, пользуясь тем, что ни одна женщина никогда в здравом уме не откажется от своего ребенка и будет ради него терпеть даже алкаша или кухонного боксера.

— Глеб Родионович — не последний человек в городе, со связями, — говорит мне Марат Равилевич, и в его голосе я слышу подвох, который отлично считываю.

К сожалению, слишком хорошо понимаю, каким образом может работать закон. Если у тебя есть деньги, а также возможность подстроить и доказать, что твоя жена — какая-нибудь алкоголичка, представляющая опасность для твоего ребенка, то отсудить его будет достаточно легко. В очередной раз благодарю судьбу за то, что на моем пути встретились Андрей и Вера Трофимовна, которые готовы мне помочь в борьбе с будущим бывшим мужем.

— В течение этого месяца будем подготавливать документы и бумаги для оспаривания возможного иска от Бахметьева, — подытоживает адвокат, когда консультация подходит к концу. — Но должен спросить, чтобы быть ко всему готовым. Есть ли у них что-то, что может вас скомпрометировать? Какие-нибудь видео или аудио? Может, в анамнезе есть диагноз или лечение в психиатрической клинике?

Мужчина вздергивает бровь, глядя на меня без эмоций, а я задумчиво прикусываю губу, пытаюсь вспомнить, есть ли что-то, что могло бы сыграть против меня. Вот только ничего такого я не припоминаю, так как алкоголем не злоупотребляю, к тому же всегда вела себя прилично. Качаю головой, и на этом наша встреча заканчивается, оставляя после себя приятное послевкусия.

Однако моя тревога никуда не улетучивается.

Мне всё кажется, что мы что-то упустили, но я никак не могу понять, что.

Когда мы обратно садимся в машину Андрея, я снова поудобнее устраиваюсь на заднем сиденье с ребенком на руках, в то время как он складывает коляску и кладет ее в багажник. Со стороны мы напоминаем женатую пару, и от этого мне становится немного неловко.

— Как насчет того, чтобы перекусить в кафе? — спрашивает он, когда садится за руль.

— Но это уже будет как-то неудобно. В конце концов, мы условились, что именно я буду тебя кормить.

Я сдерживаю улыбку и встречаюсь с ним взглядом через зеркало заднего вида.

— Я думаю, можно сделать исключение в такой день, как ты считаешь?

Мне кажется, что он улыбается, но через зеркало я вижу только выражение его глаз, которое кажется мне донельзя теплым.

— Хорошо, тогда выбор за тобой. Я в этом не очень разбираюсь и не знаю, где хорошо готовят. И что-то мне подсказывает, что ты завсегдатай таких заведений.

Я позволяю себе немного пофлиртовать, и в этот момент кажусь себе какой-то несуразной, так как никогда этого делать не умела, даже в студенческие годы, когда еще была свободной девушкой.

Даже когда начала встречаться с Глебом, я была невинной девушкой и так и не научилась многим премудростям, которые должны быть неотъемлемой частью каждой женщины.

Возникает такое чувство, словно жизнь для меня только начинается, а всё, что было в прошлом, — это всего лишь урок, который я должна была пройти, чтобы начать полноценную жизнь.

— Вы с Глебом не посещали рестораны? — осторожно задает вопрос Андрей, выруливая на дорогу, и я замираю, задумываясь о том, как мы с ним проводили время.

Может, откровенничать мне с Андреем и не стоило, но я вдруг решаюсь открыться, чувствую, что секретничать нет нужды.

— Ну почему, поначалу, когда он за мной ухаживал, было много красивых жестов с его стороны: рестораны, цветы, подарки, сюрпризы.

— И всё это исчезло, когда поженились?

— Можно и так сказать. Ты же видел Агафью Давидовну, она бы скорее удавилась, чем позволила бы сыну тратить на меня лишние деньги. Что уж говорить о каких-то цветах на восьмое марта, когда мы не могли даже съехать на съемную квартиру, хотя Глеб, как сказал этот адвокат, не последний человек в городе, со связями. Сейчас у меня постепенно открываются глаза, и я понимаю, что все его слова были отговорками, чтобы не переезжать из маминого дома. Даже как-то противно становится, что я позволяла себя так долго обманывать.

Андрей неожиданно становится для меня тем, с кем я могу поделиться своими страхами и недоумением. Коля слишком мал, чтобы я в принципе могла ему рассказывать подробности личной жизни, Зина теперь уже никогда не станет для меня близким человеком, родители вообще не станут меня слушать, да и желания у меня нет.

Таисия Семеновна — бабушка Глеба. Может, она и изменилась и даже не одобряет его шантаж и его грубость, но это не значит, что я могу жаловаться ей на ее же семью. Говорить об это с Верой Трофимовной повторно мне было бы уже неудобно, так как у нее и своих проблем хватает, как и головняка. Что-то мне подсказывает, что в ближайшее время Родион всё равно прорвется через заслон в виде своей жены и найдет свою незаконнорожденную дочь от Веры Трофимовны. И чувствую, что тогда начнется настоящая война.

— Никогда бы не подумал, что Глеб — маменькин сынок. В банке его знают совершенно как другого человека.

Фраза Андрея заставляет меня посмотреть на него внимательнее, и я понимаю вдруг, что даже не знаю, чем он толком занимается и откуда знает Глеба.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, Варя. Лучше это сделаю я сейчас, чем ты потом узнаешь от Глеба.

— Узнаю что? — спрашиваю я с напряжением и выпрямляюсь.

— Наше знакомство было не случайным. Я это всё подстроил.

Когда он договаривает, меня охватывает оцепенение.

— Зачем? — выдыхаю.

— Месть, — мрачно отвечает он и паркуется у какого-то ресторана. — Я хотел мести.

Возникает какое-то неприятное чувство обмана, но я держу эмоции в узде и молчу. Не хочу пороть горячку и раньше времени разочаровываться. Андрей столько всего для меня сделал, что я просто обязана его выслушать и только потом делать выводы.