Предатель. Моя сестра от тебя беременна

Глава 29

Варя

Спустя месяц

Когда я выхожу из здания суда уже свободной женщиной и вдыхаю полной грудью воздух, чувствую себя совершенно по-новому. Казалось бы, избавилась всего лишь от штампа в паспорте и вернула свою фамилию, но всё равно складывается ощущение, что начинается новая веха моей жизни.

Всё то время, пока нас с Глебом разводили, дочка находится на руках у Веры Трофимовны, которая сама вызывается сопровождать меня в суд. Не знаю, чем она руководствуется, так как прекрасно знает от меня, что на суде будут присутствовать вся семья Бахметьевых и даже мои родители с Зиной.

Иногда, когда я оборачиваюсь, вижу ее взгляды украдкой на Родиона Павловича, вот только они больше задумчивые, чем тоскливые, как было по началу.

А вот, на что надеялся сам Глеб, беря с собой такую группу поддержки? Неужели он не догадался, что я больше не собираюсь их слушать?

Несмотря на их попытки повлиять на меня, я своего решения не меняю. А вот из-за их действий, судья мало того, что выгоняет с заседания некоторых особо ретивых, включая мою маму и Агафью Давидову, но и настраивается против самого Глеба.

Но только если мама пыталась вразумить меня, чтобы я взяла все свои слова назад и сохранила семью ради ребенка, которому нужен отец, всё кричала и уповала на то, что я ни на что не гожусь и не смогу обеспечить дочери ту жизнь, которую сможет дать ей Глеб с его деньгами и связями.

А вот Агафья Давидовна, наоборот, каждый раз возникала, когда Глеб пытался убедить судью, что он не хочет никакого расторжения брака и совершенно против этого. Но поддерживала его, когда он стал пытаться отобрать у меня ребенка, намекая, что я гулящая женщина, а ребенку, особенно девочке, будет лучше с ним и его семьей.

Откровенно говоря, судебное заседание было больше похоже на цирк.

Каждый тянул одеяло на себя, вываливая все подробности неприглядной семейной жизни за тридцатилетний период. Глеб оперировал тем, что его мать — это образец лучшей матери и хранительницы очага, что она, несмотря ни на что, сохранила брак.

Тут уже не смогла смолчать сама Вера Трофимовна, которая расположилась с дочкой в уголке, подальше от самых скандальных личностей. Она поведала о том, что у Родиона Павловича есть внебрачная дочь, что не характеризует их семью как образцовую.

Судя по взгляду женщины-судьи, которая занималась нашим бракоразводным процессом, у нее такое заседание было если не первым, то самым запоминающимся. Я даже не могла определить, смешно ей или отвратительно наблюдать за зрелищем, которое устроили наши с Глебом семьи.

Не знаю, какие мысли крутились у нее в голове, но точку в этом вопросе поставила уже Зина, которая всё время молчала, а под конец решила высказаться, да так, чтобы не дать Глебу и шанса отобрать у меня дочь.

— Я беременна от Глеба, а он отказывается на мне жениться и требует, чтобы я сделала аборт. Разве можно ему доверить уже рожденного ребенка?

Голос ее звенел от напряжения и обиды. И хоть мне ее жаль, в первую очередь я думаю о своей дочери, а не о младшей сестре, у которой есть родители, которые должны были о ней печься.

— Варя, что ты такое несешь?! — прошипела на нее свекровь. Не сказать, что она так уж хочет воспитывать внучку, особенно рожденную мной, но ей так и хочется насолить мне, пусть даже и такой ценой.

— Не брак, а Санта-Барбара какая-то, — усмехнулась судья, но ее посыла никто не понял.

Агафья Давидовна начала наезжать на Зину, а моя мать ее защищать, после чего они вдруг начали драться. В этот момент судья и выгнала их, и в зале суда наконец-то воцарилась долгожданная тишина.

— Ребенок остается с матерью, — выдала вердикт судья, вызвав у меня облегчение, а вот у Глеба скрежет зубов.

К счастью, ни мой отец, ни отец Глеба, ни Таисия Семеновна не против того, чтобы нас развели и ребенок остался со мной, поэтому они молчат, просто наблюдая за исходом дела.

В то время как Зина продолжает тихонько плакать в углу, но единственная, кто обращает на нее внимание, так это Таисия Семеновна. Видно, что ей ее жаль, но и как-то повлиять ни на невестку, которая вышла из-под ее контроля после того, как она привела в дом Веру Трофимовну, ни на Глеба, которому вообще нет никакого дела до Зины.

Я и до этого не сомневалась в том, что никогда не дам Глебу и шанса, но когда смотрю на то, что ему совершенно всё равно на ребенка, которым беременна Зина, лишь убеждаюсь в том, что из него получится никчемный отец. Ему, казалось бы, вообще не нужны дети, он до них не дорос.

Любой нормальный мужчина позаботился бы о том, чтобы у его детей был отец. Пусть он не женился бы на Зине, но хотя бы успокоил ее тем, что будет принимать участие в в жизни их ребенка и обеспечивать их.

Но он этого и не помышляет, весь сосредоточен на мне. Словно ребенок, у которого отобрали игрушку, и он никак не может с этим смириться. Может думать только о том, как ее вернуть или сломать, чтобы она не досталась другому. Чисто детская позиция, которая вызывает у меня отвращение и презрение.

Конечно, нужно будет еще подождать, когда мне выдадут все причитающиеся документы, а потом поменять и остальные, так как у меня теперь снова девичья фамилия, но я всё равно чувствую облегчение, когда освобождаюсь от груза под фамилией Бахметьев.

Вера Трофимовна после заседания ждет меня в коридоре, где стоит охрана здания суда, я забираю у нее дочку, и мы идем на выход, где нас уже поджидает личная охрана, которую отправил с нами Андрей. У него командировка, но я даже рада, что он здесь не появился.

Он и так сделал для меня слишком много, даже оплатил адвоката, хотя я уверила его, что все деньги ему отдам. Так что я не хотела, чтобы он стал свидетелем моего очередного позора.

Вот где я испытывала феноменально испанский стыд, когда здесь ворошили семейное грязное белье. Будто им было совершенно не стыдно, что вываливают на посторонних людей подробности того, что обычно за пределами дома не обсуждают.

Когда мы оказываемся на улице, там нас уже поджидают. Вот только не Глеб, как я предполагала, зная его токсичный характер, а его мать, которая как раз-таки смотрит не на меня и свою внучку в моих руках, а на Веру Трофимовну.

Агафья Давидовна сжимает кулаки и буравит былую соперницу таким гневным взглядом, что я едва не отшатываюсь. Я ей тоже никогда не нравилось, но такой ненависти в ее глазах в мою сторону никогда не было.

— Варюша, вы садитесь с ребенком в машину, я разберусь. и поедем домой.

Голос Веры Трофимовны, несмотря на то, что ей предстоит весьма неприятный разговор, звучит ласково и спокойно. Вот уж кто ни о чем не переживает, так как уверена в себе и своих силах. Она ни от кого не зависит, а этой семейке, особенно жене Родиона Павловича, ничего не должна.

Я иду в сторону недалеко стоящей машины, кладу дочку в люльку и прошу охранника присмотреть за ней в салоне машины. Сама же не сажусь и стою на улице, опасаюсь, что Вере Трофимовне может понадобиться моя помощь.

Моя бывшая свекровь выглядит так, словно хочет затеять драку, и я переживаю за Веру Трофимовну, так как даже злая такса способна нанести урон более сильной собаке.

— Даже не надейся, дрянь, что твоя дочь получит наследство моего мужа! Мой Глеб — его единственный наследник. Если ты думаешь, что, появившись спустя почти тридцать лет, твоя дочь имеет право на то, что мы нажили с Родионом в совместном браке, то ты ошибаешься! Я подключу все свои связи, чтобы опозорить тебя и твою дочурку, еще неизвестно, точно ли Люба дочь Родиона, это еще доказать нужно! Надо будет, пойду на телевизионную передачу, пусть вся страна знает вас в лицо!

Агафья Давидовна буквально распинается, злость из нее так и хлещет. Видно, что она копила ее так долго, что даже не может остановиться, чтобы сделать паузу или даже вдохнуть в легкие кислород.

Я же слушаю ее с удивлением, понимая, что всё, что ее волнует — это имущество и деньги, к которым она не приложила никаких усилий. Она ведь всю жизнь пробыла домохозяйкой, а почти всё имущество на самом деле досталось Родиону Павловичу по наследству, так как именно его отец в свое время обеспечил жену и сына даже после смерти. В то время как сам Родион Павлович звезд с неба не хватал, так что все накопления, о которых говорит Агафья Давидовна, остались ему после отца.

Им даже когда-то принадлежал завод автозапчастей, но поскольку ни Родион, ни его жена, ни сама Таисии Семеновна в этом не разбирались, то завод продали, а деньги еще долго кормили семью.

Насколько знаю, счета уже изрядно поредели, так что в будущем обеспечивать родителей будет, скорее всего, Глеб, но я не думала, что его мать еще не в курсе.

— Можешь подавиться своим наследством, или о чем ты там говоришь, а дочь мою не трогай. Узнаю, что ты к ней лезешь, качая права, я буду принимать меры.

Вера Трофимовна не собирается спускать женщине ее оскорбления и какие-то нелепые требования, особенно угрозы, даже не выглядит испуганной. Кажется, именно ее как раз огласка и не волнует, в отличие от самой Агафьи Давидовны, которая слегка испуганно отшатывается, ведь не ожидала такой реакции.

— Давай не рассказывай мне тут сказки, Родион только на прошлой неделе встречался с твоей дочкой. Сказал мне, что пошел в больницу, но я проследила и увидела, что они сидели с этой твоей Любой в кафе. Он еще расплатился за них двоих. Не успела дочурка появиться, как уже тянет деньги из нашего семейного бюджета!

Насколько я вижу, сказанное удивляет и саму Веру Трофимовну. Видимо, она не знала, что дочь уже увиделась с отцом. Я сама слышу об этом впервые, но молчу. Мне вообще неудобно, что я подслушиваю.

— Некогда мне тут твои россказни слушать, Глашка, так что отойди в сторону, у меня еще дела. Мне сегодня внучку купать.

Вера Трофимовна вздергивает подбородок, а моя бывшая свекровь стискивает челюсти, сразу понимая, о какой внучке идет речь. Наверняка, с ее любопытством и гневом уже знает о том, что ни у Андрея, ни у Любы детей нет.

— Если я тебя и твою дочь хоть раз еще увижу рядом с Родионом… — снова начинает угрожать она, когда Вера Трофимовна, не дождавшись, когда она отступит, толкает ее плечом и идет в сторону машины. А затем останавливается, не давая женщине договорить.

— А ты ни мне, ни моей дочери не указывай, что нам делать. Она имеет полное право общаться со своим биологическим отцом, и ты ей не помеха. Ты кто вообще такая, кем себя возомнила, что считаешь, что можешь ставить тут свои условия? Без наследства Родиона мы с дочкой как-нибудь обойдемся. Но если ты еще хоть раз появишься в нашей жизни и будешь нам угрожать, я сделаю всё, чтобы ей досталась причитающаяся половина. Найму лучших юристов, сама пойду на телевидение и объявлю тебя бессовестной женщиной, которая хочет лишить мою кровиночку причитающегося наследства. Поверь, не постыжусь вылить всё наше общее неприглядное прошлое. А Родиону поведаю о том, что ты ко мне когда-то приходила и угрожала, что обольешь меня кислотой. Держу пари, что он об этой истории не в курсе. Ты меня услышала?

Агафья Давидовна бледнеет, когда слышат угрозы уже самой Веры Трофимовны. Ничего не говорит, так как явно теряет дар речи, а затем просто остается смотреть вслед бывший женщине своего мужа.

Не сказать, что я ее жалею в этот момент, но мне становится неловко, что я стала свидетелем этой сцены, поэтому я быстро сажусь в машину и беру на руки люльку с Машенькой.

До самого дома Вера Трофимовна молчит, и я вижу, что на ней нет лица. Понимаю, что это связано, скорее всего, с ее дочерью, которая не поделилось с матерью, что уже виделась с Родионом.

Я же вдруг понимаю, что скрытность Андрея и Любы сыграла с Верой Трофимовной злую шутку. Она ведь не знает, что Люба в курсе того, что Родион — это ее биологический отец.

До вечера я стараюсь как-то ее отвлечь, мы вместе купаем Машеньку, как и договаривались, а когда из командировки прямиком к ужину возвращается Андрей, я ненадолго оставляю их наедине, чтобы они могли поговорить.

А сама в это время отчаянно надеюсь, что в будущем Маша не будет злиться на меня, что ее отец останется для нее лишь воскресным папой.