Предатель. Моя сестра от тебя беременна

Глава 25

Зина молчит.

И тогда, когда мы входим в квартиру. И когда я кормлю укладываю снова спать Машеньку, которая просыпается, оказавшись в тепле. Терпеливо ждет меня в гостиной, покорно сидя на диване. Притаилась в углу, словно бедная родственница, которая приехала в столицу в родне и боится, что ее прогонят.

Вот только я не коренная москвичка, а она мне младшая родная сестра, которая и правда накосячила так сильно, что вряд ли мы уже когда-нибудь сможем общаться, как прежде. Этого точно не бывать, но вот ее обескураженный тихий вид и привлекает меня, вынуждая согласиться на разговор с ней.

Даже интересно, что она скажет на этот раз.

И если она, действительно, беременна, я легко могу списать ее странное поведение и смену настроения на гормоны. На удивление, во всей этой ситуации именно ее предательство для меня становится куда большим ударом, чем измена мужа. Я ведь всё детство возилась с Зиной, любила ее, брала с собой на все игры и встречи с подружками в деревне. С удовольствием приняла в доме, когда она приехала с деревни. Мне казалось, что, наконец, хоть и ненадолго, но рядом будет родной человек, который не станет меня попрекать куском хлеба. Поддержит и даст понять, что я в этом мире не одна. Вот только оказалось всё как раз наоборот.

Как только я вхожу в гостиную, вспоминаю вдруг ее слова, которые крепко засели мне в голове.

”Почему ты не можешь быть, как все?”

Тогда я была на эмоциях и не смогла бы ей ответить, так как и сама не знала ответа на этот вопрос. Точнее, знала, не могла бы правильно сформулировать в том бедламе, в котором оказалась.

А сейчас я уже понимала и себя, и свои мечты, и цели.

Зачем мне быть, как все? Чтобы угождать другим? Нет уж. Довольно с меня. Я хочу быть цельной личностью, ни от кого не зависеть, особенно от мужского настроения. И особенно верности.

— Что ты хотела, Зина? Ты ведь не просто так пришла. Надеюсь, тебя не Глеб и его семейка подослала? Или, может, наши родители тебе в уши напели что-нибудь, чтобы ты хоть что-то сделала?

Последнее я говорю опрометчиво. Из меня выливается язвительность. Зина ведь всегда была ведомая. Сначала ей управляли родители, теперь она перешла под ответственность Глеба и его мамаши. Так что я не обольщаюсь насчет того, что прийти ко мне и надавить на жалость — это сугубо ее идея и ничья больше.

Зина поначалу не отвечает, даже головы не поднимает от колен. Продолжает перебирать нервно пальцы, словно собирается с мыслями, не знает, как начать разговор и рассказать то, что ее явно сильно гложет. Никогда еще я не видела ее настолько задумчивой. Обычно она ни о чем не беспокоилась, а сейчас, наоборот, ведет себя так, словно на нее скинули тяжелый неподъемный груз.

— Как ты, Варь? — начинает она глухо издалека и поднимает на меня взгляд.

Не сказать, что он у нее бегающий, но явно что-то не так. Она ведет себя беспокойно и не знает, как подобраться к самому главному.

— Говори прямо, что тебе нужно, Зина. У меня нет ни времени, ни желания говорить о том, как у меня дела, какая на улице погода, и что у меня нового.

Я говорю гораздо резче, чем раньше, и она дергается. Непривычна ей новая я. Такая, какой меня сделали они с Глебом. Больше не беспокоюсь о том, не испорчу ли кому настроение, и от этого так легко на душе, что у меня улучшается настроение.

— Может, чаем угостишь? — слегка недовольно говорит Зина, и я удивленно приподнимаю бровь. Неужто я слышу свекровкины нотки в ее голосе?

— Нет. Не угощу. Ты чаи распивать сюда пришла, или поговорить? Давай быстрее, Зина, говори, что хотела, и уходи. Ко мне скоро гости придут, так что не тяни и выкладывай.

Я складываю на груди руки и нависаю над Зиной, не собираясь разводить политесы тут и церемониться с ней, так что она вынужденно сжимает ладони в кулаки и поджимает губы, выражая свое недовольство. Благо, на этом оно и заканчивается. Вздумай она начать на меня наезжать, полетела бы махом с лестницы. Такое чувство, словно я и ждала этого, но стараюсь об этом не думать.

Гнев — чувство саморазрушительное, и его мне теперь хочется избегать. В конце концов, я кормящая мама, и именно от меня зависит, как будет питаться дочка. Какими эмоциями, как бы странно это не звучало.

— Ты не могла бы поговорить с Глебом, Варь? — выдыхает Зина и привстает, прижимая ладони к груди.

— О чем? Нам с ним не о чем говорить. Нас ждет развод и точка. Так и передай ему, что я к нему не вернусь, и пусть он больше тебя за этим не подсылает.

Я злюсь, что она посмела заявиться ко мне ради такой нелепой просьбы, но снова сказать ей что-то грубое не успеваю. Она отрицательно качает головой, опровергая мои предположения, и тем самым даже заинтриговывает.

— Меня не присылал, Глеб, Варя. Я сама пришла, — снова говорит Зина и вздыхает. — Ты точно не вернешься к Глебу?

Вопрос кажется мне странным, но я не игнорирую его. Уже догадываюсь, чего она от меня хочет, но всё равно жду, когда сподобится озвучить просьбу.

— Точно не вернусь.

— То есть Глеб тебе не нужен?

— Не нужен?

— Не нужен, — с ухмылкой повторяю за ней.

— Точно-точно?

В этот момент Зина напоминает мне ребенка, который хочет заветную конфетку, которая предназначена не ей, но ей очень хочется.

— Точно-точно.

Я киваю и вижу, как ее накрывает облегчением, а затем она начинает плакать. Тихо так, в себя, только плечики трясутся. А вот у меня в душе ничего не переворачивается. По-человечески, как и любого другого, мне ее немного жаль, так как она живет по чужой указке, но в целом мне всё равно. Она уже перестала быть мне родным человеком, о котором мне стоит заботиться. Раз она решила, что достаточно взрослая, чтобы вести половую жизнь с мужем сестры, да еще и рожать от него, то пусть сама отвечает за себя и свое благополучие. С меня эта обязанность давно снята.

Зина, когда немного успокаивается и уже не всхлипывает, снова поднимает на меня взгляд и смотрит решительно. Даже подходит ближе, почти вплотную, словно хочет затормошить меня, но не делает этого. Понимает, что касания излишни.

— Глеб не хочет на мне жениться, Варя. Может, ты поговоришь с ним, убедишь, что между вами точно всё кончено? Тогда он…

— Тогда он что? — слегка насмешливо переспрашиваю я, когда она замешкалась. — Женится на тебе?

— Да! — выпаливает она, а мне становится одновременно и горько, и смешно.

— Ты же сама мне недавно говорила, что он тебя не любит и замуж не возьмет, — говорю я, наклонив голову набок, и изучающе осматриваю ее, не понимая, что изменилось за то время, что прошло. — Так что же теперь? Ты иного мнения?

— Всё дело в тебе, Варя! Он надеется, что вернет тебя, поэтому и не смотрит по сторонам. Не видит меня! А я ведь рядом, еще и ребеночка жду от него. Какая разница, кто жена? Мы ведь с тобой сестры, даже внешне похожи. А я даже моложе тебя, почему он не может выбрать меня?

Она напоминает мне потерянного воробья, который не может найти дорогу. Цепляется за то, чего нет. То, что сама себе в своей же голове и придумала.

— Глеб знает, что я к нему не вернусь, не прощу его. Я сто раз ему об этом говорила.

Даже не знаю, почему я не выгнала Зину в тот же момент, когда она просить меня о том, что я точно не сделаю. С ее стороны это верх наглости приходить ко мне и убеждать, чтобы я поговорила с почти бывшим мужем, чтобы после развода он женился на своей же любовнице. Сюр, не иначе.

— Так скажи в сто первый! — повышает голос Зина, и я выпрямляюсь.

— Сбавь тон, Зина. Не забывай, что я не обязана вообще тебя слушать.

— Прости, — покаянно говорит она и опускает глаза в пол. Снова всхлипывает, но меня ее слезы и боль не трогают.

— Глеб и его дальнейшая жизнь меня не волнуют. Так что если ты пришла только за этим, то лучше уходи. Разговора у нас не получится, говорить с Глебом на эту нелепую тему я не собираюсь. А если не нравится что, вон, убеждай свекровку, что ты будешь ей отличной невесткой.

После моих слов Зина напрягается, и я подмечаю это невооруженным взглядом. Усмехаюсь, кое-что понимая раньше младшенькой.

— Что, не люба ты ей, как невестка?

Я не удивлена, так как даже мне с моим высшим образованием она была не рада, что уж говорить про деревенскую простушку, предел которой — крутит коровам хвосты. Наверняка именно так Агафья Давидовна и отзывалась о Зине. Это в ее стиле.

— Что же мне делать тогда? — спрашивает вслух Зина и обхватывает себя руками.

— У вас же с родителями план. Родишь и уедешь обратно. Никто и не узнает, что ты не девочка.

Я пожимаю плечами, так как это больше не моя проблема. Все они, включая Зину, взрослые люди, которые изначально знали, на что шли. Так что решать их проблемы и помогать морально я никому из них не обязана.

— Но как же малыш? — удивленно посматривает на меня Зина, и в ее глазах я вижу неподдельную наивность. Она и правда не понимает, что делает что-то не так. Блаженная.

— Ты у меня это спрашиваешь? Ты же во всем слушаешься родителей, вот и спроси у них. Не хочешь воспитывать ребенка, отдашь его законному отцу. Глеб, как никак, усердно старался, чтобы ты забеременела.

— Он не хотел этого ребенка, — нехотя добавляет Зина и как-то странно отводит взгляд.

Мне же в этот момент кажется, что всё в этой истории не так просто, как она хотела мне изначально преподнести. А что если она никакая не наивная деревенская дурочка, которой родители приказали помогать мужу сестры? Что если она сама согласилась на это ради своих корыстных целей? Неужели я в ней ошибалась?

— Попроси его жениться на мне, Варь? — с надеждой она смотрит на меня спустя несколько секунд, а я даже не знаю, плакать мне или смеяться.

— Ты серьезно? Я видеть ни тебя, ни его не могу, а ты бесстыдно просишь меня о таком. Иди-ка ты, Зин, домой, больше не тревожь меня, я устала. Как я уже сказала, с этим вопросом не ко мне, а к матери Глеба или к нему самому. Совет вам да любовь, голубки.

В конце я говорю уже устало, так как мне вдруг становится всё равно. Пусть делают, что хотят. Мне же лучше будет, если Глеб захочет жениться на Зине, тогда спокойно даст мне развод и перестанет беспокоить.

В этот момент я подталкиваю ее в коридор, к выходу, открываю дверь, но Зина застывает и смотрит вперед. Я прослеживаю за ее взглядом и вижу, что на лестничной площадке как раз аккурат двери стоит Андрей. С цветами и тортиком.

— Добрый день. У тебя гости, я помешал? — спрашивает у меня, кивая на Зину, но я качаю головой.

— Она уже уходит.

Я выталкиваю Зину, киваю Андрею, чтобы заходил, и быстро закрываю дверь обратно. Еще не хватало, чтобы весь ее бред услышал и он. Становится стыдно, что у меня такие родственники, которые не чутки к чужому горю. Зина даже не спросила, как моя Машенька, не проявила к племяннице ни капли интереса. Что еще раз доказывает, что ей важна лишь своя шкура. Она привыкла, что может положиться на меня, использовать меня. Вот только лавочка прикрыта, так что пусть барахтается сама.

Я же улыбаюсь Андрей и принимаю цветы с легким недоумением. Становится неловко, так что я бегу в кухню, чтобы быстро накрыть на стол. И к чему этот подарок?