Предатель. Моя сестра от тебя беременна

Глава 19

Агафья Давидовна, кажется, не до конца понимает, что мы с ее сыном расстались и скоро разведемся. До сих пор считает, что я ее невестка, а значит, должна подчиняться. Хочет помыкать мною, как и раньше, но не осознает, что этого больше не будет.

— Пожалуйста, — говорю я достаточно громко, чтобы она не просто услышала меня, но и отвлеклась от созерцания Веры.

— Что? — переспрашивает Агафья и перевод взгляд на меня. Хмурится, отчего на лбу образовывается глубокая складка на и без того дряблой коже.

— Приличные люди свои просьбы заканчивают словом пожалуйста. И я вам не дорогуша, а Варвара.

Была мысль добавить и отчество, но так злить я ее не стала. Уступила это место Вере Трофимовне, которой еще предстоит прочувствовать на себе неуважение этой женщины, которую, кажется, даже жизнь ничему не учит.

— Пожалуйста, — цедит сквозь зубы моя всё еще свекровь, едва не оскаливается. Видно, что хочет вцепиться мне скрюченными пальцами в волосы, но держит себя в руках, чтобы не отвлекаться и все-таки решить вопрос со своей давней соперницей.

Я киваю, не став больше ничего говорить, и достаю три чашки. На улице и правда похолодало, и раз Агафья не захотела вести разговор на улице, то и я никуда не уйду. Как правильно сказала Вера, мне нельзя простужаться, так что она даже взглядом не намекает мне, что хочет остаться с женой Родиона наедине.

— Зачем ты приехала? Почти тридцать лет прошло, неужели совсем у тебя совести нет? Хочешь рассорить нас с Родиком и разлучить на старости лет? Не вороши прошлое и уезжай. Сколько ты хочешь? Я могу продать драгоценности, тебе на век хватит вырученных с них денег.

Я едва чайник не роняю, когда слышу, что свекровь называет мужа ласковым словом Родик. Никогда подобного обращения от нее не слышала.

— Ну во-первых, не вам, Бахметьевым, говорить о совести. Во-вторых, я никого из семьи не увожу, так что можешь оставить свои украшения при себе. Не бедствую, знаешь ли, так что торговать ничем не собираюсь.

Вера явно хотела сказать что-то похлеще, но сдержалась. Прямая осанка, равнодушный тон, холодный взгляд. Всё в ней было идеально. Она ни капли не нервничает и демонстрирует одно лишь спокойствие. Уверена в себе и своих возможностях, в отличие от Агафьи Давидовны, которой ответ соперницы категорически не нравится.

Она перебирает кольца на пальцах рук, которые держит на коленях, что выдает ее нервозность. Всегда так делает, когда не может подобрать слов или не знает, что предпринять. Обычно она так ведет себя в присутствии Таисии Семеновны, побаиваясь свою свекровь, а сейчас, видимо, беспокоится, увидев Веру такой безмятежной.

Будь на ее месте какая-нибудь хабалка или охотница за деньгами или наследством, уверена, Агафья Давидовна нашлась бы, что сказать и как ее отвадить, а вот такая легкость и уравновешенность оказывается для нее в новинку.

В конце концов, когда я ставлю перед двумя пожилыми женщинами чай, Агафья берет себя в руки и поджимает губы, отчего ее лицо становится еще более худым и резким.

— Не мне говорить о твоей совести, Вера. Это ведь ты когда-то спуталась с женатым мужчиной, у которого был маленький ребенок. Хотела из семьи кормильца увести, а когда тебе этого не позволили, еще возмущалась.

— Я возмущалась? Ты что-то путаешь. Неужели с годами память ослабела? — безмятежно переспрашивает Вера и снисходительно улыбается. Вот только это движение губ никак не касается глаз. Они по-прежнему равнодушны и холодны.

Я ухожу поодаль и присаживаюсь на кровать, скрываясь за перегородкой, чтобы не смущать женщин своим присутствием, но автодом небольшой, а они говорят слишком громко, так что я прекрасно слышу их голоса и разговор.

— Ты притворяешься, что тебе всё равно, Вера. Хочешь убедить всех, включая Родиона, что ты выше всего этого, но я вижу тебя насквозь. Может, Таисия Семеновна и сама связалась с тобой, чему я, кстати, не верю, но если бы ты не хотела отобрать Родика, то не приехала бы, а послала старую каргу к чертям.

— Неудивительно, что ваша жизнь не сложилась, Агафья, — отвечает ей со вздохом Вера. — Вы всех людей судите по себе. И не переживай. Родион мне твой не нужен. Он как был трусом, так им и остался, а ты всё кружишь вокруг него даже в этом возрасте. Неужто так не доверяешь, всё ждешь, что он уйдет от тебя? Самой не надоело?

Вера говорит правду, именно то, что думает. Не лукавит, как подозревает Агафья, а просто не скрывает свои мысли на этот счет. По сути, она озвучивает то, что вертится и в моей голове. Родион Павлович ведь плывет по течению, ничего не хочет менять в своей жизни и по наименьшему сопротивлению подчиняется женской части семьи. Захоти он и правда что-то изменить в своей жизни или найти Веру, узнать, что с ней произошло и что вообще случилось в прошлом, он бы давно это сделал. Хотя бы в последние десять лет, когда с этим всё гораздо проще, чем раньше, когда не было телефонов и интернета.

— Что значит ваша? — настороженно уточняет Агафья Давидовна, не обольщаясь, что Вера обращается к ней на ты.

— Вся семья у вас такая. Бахметьевы одним словом, — уклончиво говорит Вера, явно не хочет поднимать тему Глеба, чтобы не расстраивать меня, и я ей за это благодарна. Я для себя историю с бывшим мужем почти закрыла и больше не хочу бередить эту рану. Она еще полноценно не зажила.

— Я всё сделаю, чтобы Родион остался в семье. Не дам вам с ним жизни, Вера, так что ты имей это в виду. Только попробуй воду взбаламутить в моем пруду, я сразу же приму меры. Отшепчут тебя так, что ходить не сможешь! — зловеще шипит свекровь, и даже у меня мурашки по коже.

— Ты угрожаешь мне проклятием? К бабке какой собираешься ехать, чтобы неверного бесхребетного мужа в стойле удержать? — хмыкает Вера, кажется, ни капли не испугавшись. — Уходи, Агафья, и больше не возвращайся. А если захочешь сделать мне или моей семье зло, получишь ответку. Я больше не та наивная дурочка, которой ты угрожала в прошлом, так что не обольщайся моей улыбке. Ваша травля сделала меня сильной женщиной, и уж свою семью я защитить способна. А хочешь, чтобы твой сын и дальше занимал должность директора банка, сиди тише воды, ниже травы. И поговори со своим мужем, убеди его жить, как раньше. Я с ним встретилась, чтобы закрыть все неразрешенные вопросы прошлого, но если он только подойдет к моей дочери и решит предъявить ей, что он ее отец, я вашу семью в порошок сотру. Поняла?

Несмотря на звучащую в ее словах угроза, тон у Веры достаточно спокойный. Говори она на иностранном языке, я бы и вовсе подумала, что она говорит о чем-то хорошем.

— Не строй из себя всесильную, — презрительно выплевывает Агафья и резко встает. — Я тебя предупредила, а ты услышала. Не хочешь, чтобы я тебя за волосы оттаскала, как в прошлый раз, свалишь по-хорошему. Я не посмотрю, что уже не так молода, как раньше, с удовольствием укажу тебе на твое место.

Наступает какая-то гулкая тишина, которая меня пугает, так что я слегка отодвигаю шторку, чтобы понять, что происходит, и в этот момент свекровь вдруг берет чашку и выливает его содержимое на лицо Веры. А затем пулей выскакивает из фургона, словно ее и не было.

— Боже, вы в порядке? — кидаюсь я к Вере, переживая, что чай горячий, но она качает головой и полотенцем вытирает лицо, продолжая сохранять самообладание.

— Всё хорошо, Варя. Собаки лают, караван идет. Агафья с молодости была с гонором, но по сути ничего из себя не представляет. Так что пусть уходит. Главное, чтобы удержала Родиона от опрометчивого шага. Ни к чему моей Любаше с этой ненормальной семейкой знакомиться.

Этот разговор, видимо, убедил ее в том, что знакомство отца и дочери — не лучшее решение, а я молчу. Не мое это дело, так что и лезть не буду.