Предатель. Моя сестра от тебя беременна

Глава 33

Месяц спустя

— Тумя, — кричит Маша и хлопает в ладоши, сидя на теплом коврике около входной двери.

Мы с ней еще до росписи переехали в дом к Андрею. К счастью, опасения Миланы не подтвердились, и он не требовал от меня уволиться и стать домохозяйкой. Наоборот, радовался, что я занимаюсь любимым делом, даже предлагал купить мне собственную кондитерскую, но я отказалась.

Мне нравится работать с Миланой, к тому же, она сама предложила мне стать совладелицей ее заведения, так что я продолжаю всё также первую половину дня проводить в кондитерской.

— Тумя! — снова зовет Тумана Маша, а затем привстает на ножки, касаясь руками дивана.

Выглядит до того сосредоточенной, что выглядит настолько умилительно, что я останавливаюсь и не двигаюсь с места, наблюдаю за тем, как она хмурит бровки и высматривает подросшего пса, который прячется от нее за вешалкой.

Они оба любят друг друга, но порой даже Туман устает от дочкиной активности и спасается бегством.

Вдвоем же они несокрушимая банда, как любит говорить Андрей, который позволяет им творить в доме что угодно. Так что именно мне приходится быть для Тумана и Машей этаким плохим полицейским, который заканчивает их безудержные игры и гонит обоих спать к десяти.

— Доча, поиграй пока с папой, а то Туман устал и отдыхает, хорошо? — говорю я, отмирая, когда вижу спускающегося со второго этажа Андрея.

Лицо у него расслабленное и умиротворенное, значит, разбирать документы он закончил. По субботним утрам он всегда сначала проверяет почту, а только потом спускается вниз, чтобы позавтракать с нами. Это его ритуал, который я не нарушаю.

— Кто это у нас тут бузит, м? — сразу же ласково произносит Андрей и улыбается при виде попыток дочери начать ходить.

Я же думаю о том, что буквально несколько месяцев назад считала Андрея бандитом или политиком, так как именно его связи помогли отправить Глеба подальше от нас, на другой конец страны. Да и вел он себя настолько уверенно, будто не сомневался, что его власть намного больше, чем все связи Глеба вместе взятые.

А оказалось, что он был акционером того банка, где работал Глеб. Не наемным сотрудником, а одним из владельцев.

— Сейчас завтракать будем, Андрюш, — говорю я мужу, а сама еле как скрываю улыбку.

Хочу организовать сегодня романтический ужин, плавно перетекающий в горизонтальную плоскость, но это будет сюрприз, где я преподнесу ему новость, о которой он давно мечтает.

Для этого даже попросила Веру Трофимовну забрать Машеньку и Тумана на ночь, чтобы мы остались с мужем в доме одни. И если дочка всё еще спит с нами в спальне на соседней детской кроватке, то Туман, как оказалось, тот еще извращенец и любит наблюдать за нами исподтишка, а расслабиться при его внимании не очень-то у меня и получается.

После завтрака мы собираемся всей семьей и по обычаю едем в город, чтобы прогуляться по набережной, а затем заскочить в торговый центр и присмотреть обновки.

Андрей как-то незаметно приучил меня к тому, чтобы я тратила деньги на себя и поощрял мои покупки, касающиеся одежды и обуви, а на украшения не скупился сам, дарил на праздники, а некоторые даже брал из других стран, чтобы лишний раз меня порадовать.

А когда мы возвращаемся домой, там меня ожидает “сюрприз”, который я совсем не ждала.

Около ворот в своей старенькой ладе сидят мои родители, которые сразу же выскакивают, как только видят, как открываются ворота, и наша машина въезжает во двор. Они забегают следом и встают с пассажирской двери, словно боятся, что я сбегу и не стану с ними говорить.

Я не видела их несколько месяцев, лишь из разговоров по телефону с Колей знала, что они живы и здоровы, и этого мне было вполне достаточно.

В этот раз встреча проходит более спокойно. Они не кидаются на меня, не пытаются читать нотации и вразумить, как они думают.

Наоборот, смотрят с надеждой, будто бы это я когда-то оборвала с ними общение по пустякам, а они всё это время ждали удобного момента, чтобы уговорить меня не ерепениться. Не вычеркивать их из своей жизни.

— Привет, дочка, мы вот с папой мимо проезжали, — начинает говорить мама, и я смотрю на нее скептически. Самая нелепая отмазка, какую можно придумать, когда мы с Андреем живем в частном охраняемом поселке, в ход в который по пропускам.

Допытываться, как они попали сюда, не собираюсь, и приглашаю их в дом.

Столько месяцев прошлом, столько воды утекло. Раз они сами делают первый шаг к примирению, я не стану давать им от ворот поворот.

Они мои родители, и я их люблю, какие бы они ни были и как бы ко мне не относились. У них свое мировоззрение, которое уже не исправить, но я и не хочу этого делать. Достаточно того, чтобы они не навязывали его мне. А уж за Глеба и Зину я не то чтобы их простила, но это перестало играть для меня важное значение.

В конце концов, если бы не они, я бы никогда не сошлась с Андреем. Так что всё только к лучшему.

Мама с папой радостно переглядываются, когда видят, что я не прогоняю их, а даже приглашаю к обеду, и даже интересуются, как Машенька. Любуются ей, спорят, на кого она похожа, но имени Глеба, к счастью, не упоминают.

Мне даже начинает казаться, будто бы они сами поверили в свое заблуждение, что Машу я родила от Андрея.

Насколько знаю, Агафья Давидовна именно так и говорит всем своим друзьям и знакомым, объясняя тот факт, что Глеб подал заявление на оспаривание отцовства. Сплетни, конечно, неприятные, но мне на руку. Будет лучше, если все и правда будут думать, что Андрей — биологический папа Машеньки.

— Доченька, мы с папой поговорить с тобой приехали. Кое о чем важном, — начинает издалека после обеда мама, когда Андрей берет на руки Машу и идет с ней на улицу, чтобы поиграть с игривым и отдохнувшим Туманом, который соскучился по нам, пока мы отсутствовали.

Я же напрягаюсь, слыша в голосе матери заискивающие нотки. Прекрасно заметила, с каким восторгом и благоговением они рассматривают дом, в котором мы живем, и уже жду, что она начнет просить денег, как раньше, но на удивление, этого не происходит.

— Ты счастлива? — спрашивает она для начала, и это вызывает у меня еще больше настороженности.

— Да, мам, счастлива, — с легкой хрипотцой отвечаю я, сглатывая горький ком.

Она ненадолго замолкает и опускает взгляд, словно ей стыдно, но когда поднимает его снова, выглядит решительно.

— Ты не знаешь, наверное, но Зиночка родила двойню. Двух девочек…

— Знаю. Поздравляю, — сухо перебиваю ее, но она качает головой. Видимо, дело не в этом.

— Глеб отказался жениться на ней и признавать отцовство, а Родион и Агафья не хотят больше, чтобы она у них жила с детьми, выгоняют вот. А мы с отцом не готовы ее принять в деревне. Сама понимаешь, какие пересуды пойдут. Мы пока говорим, что она учится, но деревенские уже задают вопросы, почему никто из вас не приезжает. И если про тебя все знают, так как ты у Миланки работаешь, то вот с Зиной сложнее. Позор ведь это, что вне брака она детей родила.

— И что вы хотите? Чтобы она жила у нас?

Мне эта идея не по душе, и я хмурюсь, всем видом демонстрируя, что думаю по этому поводу. Но оказывается, что мама намекает не на это.

— Нет, Варя, нет. Зинка домой вернуться хочет, не прижилась она в городе. Никому не нужная осталась. Я хотела поговорить с тобой о детях… — А что о них говорить?

Я не считаю себя черствым человеком, но решительно не понимаю, на что намекает мама.

— Ты же замужем, Варя, и так удачно. Андрей твой даже богаче Глеба, и живете вы отдельно, в таких хоромах…

— Я вышла за него замуж не поэтому, мы любим друг друга, — холодно говорю я, не приемлю намеков о том, что я преследую корыстные цели.

Мама вдруг вздыхает и качает головой.

— Вот всегда ты такая была, Варюш. Колючая аки ежик, не подступиться. Надеюсь, что к племянникам будешь относиться, как к родной дочери. Они ведь дети и не виноваты в грехах своих родителей.

Мама впервые называет адюльтер грехом, и я вздыхаю с облегчением, так как их с отцом твердолобость основательно подкосила меня в свое время, а сейчас я будто сбросила груз с плеч.

Но затем до меня доходит смысл ее слов, и я моментально выпрямляюсь и прищуриваюсь, пытаясь понять, не ослышалась ли я.

— Что ты имеешь в виду, мам? Хочешь, чтобы мы с Зиной снова общались, и я стала для ее дочерей полноценной тетей?

Против племянниц я ничего не имела против, но вот Зину подпускать ни к себе, ни к семье не хотела. Андрею я полностью доверяла, а вот Зине нет. Мало ли что может прийти ей в голову.

— Нет, Варя, мы с отцом посовещались и решили, что будет правильнее, если ее деток воспитаешь ты. Как мама.

— Ты бредишь? — ахаю я, не веря, что она и правда предложила мне это.

— А что? Ты замужем, муж состоятелен. Дочка у тебя есть. А где один ребенок, там и два. Воспитаете.

Я теряю дар речи, казалось, на пару минут, даже двигаться не могу от шока, что мама говорит всё это с такой невозмутимостью, будто забрать детей у одной дочери и отдать ее другой, которая, по их мнению, лучше устроилась в жизни, это норма жизни.

— И что по этому поводу думает сама Зина?

Мама морщится, и я уже без ее слов догадываюсь, что ее никто не спрашивал.

— Нет, мама, вы с отцом переходите уже все границы. Я думала, вы одумались и хотите попросить у меня прощения, или элементарно увидеть внучку, но вижу, вам вообще всё равно и на меня, и на Машеньку. А теперь вы и Зину хотите лишить детей, решив, что мы с Андреем с радостью заберем у нее дочерей и будем воспитывать их как ни в чем не бывало. Нет. Хватит с меня. Уходите.

Я непреклонна и слушать больше мать не собираюсь. Отец вскоре возвращается из уборной, где застрял на добрых полчаса. Видимо, ему не совсем по нраву вся эта тема, и он не хотел участвовать в этом разговоре. Понимал, наверное, что ничем хорошим он не закончится.

Мама, получив отпор, начинает возмущаться и всплескивать руками, обвиняет меня в черствости и жадности, но я не слушаю и толкаю ее к выходу. Отца уговаривать дважды не надо, и он хватает жену за локоть и тащит на улицу, причитая, что только зря выходной убили на дорогу сюда.

Они вскоре уезжают, а я еще долго сижу в доме обескураженная и опустошенная. Неприятно, что я нужна родителям только для решения их проблем. И вдруг понимаю, что они же сами себе их и создают. Вот только я больше не собираюсь потакать их капризам и бредням.

У меня своя семья, о которой я должна думать в первую очередь. И какую бы жалость не испытывала к малюткам, брать их не буду. Знаю, чем это всё закончится. И моя семья, и семья Бахметьевых снова станет терроризировать меня и Андрея, а я слишком счастлива, что их нет в нашей жизни, чтобы добровольно вписываться в этот ад снова.

Несмотря на принятое решение, следующие несколько дней я невольно думаю о Зине и ее детках, как бы не отгоняла мысли об этом. Но спустя неделю, оказывается, что в этом вопросе в позу встала уже Таисия Семеновна.

Вопреки гневу невестки, именно она приютила у себя Зину с детьми и дала им кров, наказав жить у нее столько, сколько ей понадобится. Я же обрадовалась, что сестра не сдала детей в детский дом, как мне угрожала мама при уходе.

Пусть она и предала меня, но зла я ей не желала. Правду говорят, что когда ты счастлив, хочешь, чтобы и другие были счастливы.

Я же сосредотачиваюсь на своей семье и скором пополнении. Две полоски на тесте подтвердились и врачом, так что думать о других мне вскоре становится некогда.