Призрак дождя

Глава 6.3

К вечеру я начал мерзнуть. Несмотря на жару, ощутил желание с головой закутаться в одеяло и даже носа наружу не показывать. Знобило. Острыми иглами вдоль позвоночника стелились мурашки, мышцы сокращались и меня потряхивало, будто я оказался голый на морозе. И даже огонь, полыхающий в камине в гостиной, не мог разогнать тепло по моим венам.

Зато в голове, когда думал про гостью, спавшую на втором этаже, становилось все жарче. Мне чудилось, что с ее появлением замок начал меняться. Наполнялся новыми звуками, шагами, призрачным дыханием и стуком, похожим на биение сердца.

Кажется, я заболел, и хворь продолжала усиливаться. Ночью я не мог сомкнуть глаз и спокойно лежать в постели. Меня крутило, щемило за ребрами так, что больно вдыхать. И будто гнало что-то, настойчиво подталкивая в спину. Навязчивая потребность быть в другом месте.

Я сел на кровати. Уперевшись локтями в колени, зарылся пальцами в волосы, и сдавил пульсирующие виски. Тошно. Нечем дышать.

Распахнув стеклянные двери, я вышел на балкон, мечтая о глотке свежести, но снаружи снова поджидала опостылевшая липкая жара. Даже ночью она не ослабляла своей хватки, но мне по-прежнему было холодно. Не снаружи, внутри. Кожа пылала, а под ней будто бы лед перекатывался. И чем больше времени проходило, тем сильнее становилось это ощущение.

— Проклятье, — раздраженно хлопнув ладонями по каменному парапету, я вернулся к себе.

Накинул рубаху, но ее прикосновение к разгоряченной коже было неприятным, поэтому отбросил ее и вышел в коридор как есть. Босой, в одних темных брюках.

В гостиной едва теплился камин. Протяжно похрапывая, на низкой лежанке неподалеку от него спал Бен-младший. Его длинные, несуразно большие ноги свешивались до самого пола, а узкая впалая грудь отрывисто поднималась и опадала.

Я прошел мимо него. Миновал кабинет и комнату, в которой спала уставшая за день хлопотливая Роззи, а потом поднялся на второй этаж и, сам не заметив, как, очутился перед дверью в комнату гостьи.

Я слышал ее легкое, едва уловимое дыхание, и снова жадно втягивал свежий запах грозы, от которого кругом шла голова. Он заполнял собой все, вытесняя из головы любые мысли. Я будто терялся, тонул в бурном потоке, теряя контроль над своими мыслями.

Какого цвета у нее глаза?

Мне кажется, синие, как ясное небо.

Я хотел заглянуть в них. Увидеть свое отражение. Меня ломало, выворачивало наизнанку, насквозь пронзало доселе неведомыми ощущениями, и я не выдержал. Тихо толкнул дверь и переступил через порог.

Тяжелые шторы на окнах были плотно задвинуты, и в комнате царила ночь. В отличие от отца и братьев, чьи жемчужины безвозвратно угасли, я еще сохранил способность видеть в темноте, поэтому, бесшумно ступая, подошел к изножью кровати и уставился на странную девушку, не дающую мне покоя.

Она лежала, свернувшись калачиком и тихо посапывала. Полотенце, которым Роззи обматывала ее волосы, давно сползло и невнятной кучей лежало на подушке, рядом с белокурой головой. Второе полотенце, окутывающее тело, тоже съехало, и загнувшийся край одеяла открывал молочную кожу спины, плавный изгиб поясницы, ямочку, чуть ниже талии.

Тяжело сглотнув, я подошел ближе. Протянул руку в непреодолимом желании прикоснуться, но остановился в каком-то сантиметре от цели.

Зачем? Этот интерес не уместен.

Но он был, и бороться с ним становилось все сложнее. Казалось, что только это прикосновение способно расколоть лед, звенящий у меня внутри.

Едва притронувшись к гладкой коже, я прихватил край одеяла и натянул его на плечо, закрывая хрупкое тело от самого себя.

Легче не стало. Наоборот, все внутри взбунтовалось против такого поворота.

Что-то было не так. Неправильно. Не так, как раньше.

Я не мог пересилить себя и отвернуться, не мог переключиться, не мог спокойно дышать. Стоял рядом, словно приклеенный и тонул в диких ощущениях.

Не иначе как на девчонке приворот…

С трудом переборов желание растолкать ее прямо сейчас и вытряхнуть всю правду, я отошел к окну. Ухватился дрожащими руками за подоконник, пылающим лбом прижался к стеклу. Надо уходить, а я шагу не мог ступить. Вся моя сущность протестовала против этого, требовала, чтобы остался. Присмотрел…

Зачем мне за ней присматривать? В этом не было смысла, но какая-то доселе неведомая часть меня, уперлась и отказалась уходить. Я не мог перебороть сам себя, и от этого с каждым мигом злился все больше.

В итоге опустился в кресло рядом с кроватью и, подперев щеку кулаком, угрюмо пялился на нежеланную гостью, ломая голову над тем, для чего она здесь появилась и кому я не должен ее отдавать.

Вопросов становилось все больше, а ответов по-прежнему не было.

От тяжелых мыслей меня отвлек тихий скрип двери. Стоило ей отвориться, как в проеме появилась седая голова смотрителя. Не замечая меня, он сделал несколько шагов к кровати и остановился, вытягивая шею, в тщетных попытках что-то рассмотреть.

— Бен…

Услышав мой голос, он испуганно вздрогнул.

— Хозяин?! Вы чего здесь делаете?

— Не спится, — я зажег лампу, стоявшую на прикроватном столике, и до предела уменьшил ее яркость, — что тебе тут надо?

— Так ведь проверяю…, — прокряхтел он, — море сегодня злое. С пристани вон лодку одну унесло, даже веревки не осталось. Неспокойно мне.

Неспокойно – это мягко сказано. Но вслух я сказал другое:

— Все в порядке. Можешь ложиться спать. Я за ней присмотрю.

— Хотите, я сменю вас. Идите к себе, отдохните….

Резонное предложение. У меня нет причин торчать здесь, но одна мысль уйти и оставить ее с Беном, вызвала отторжение. Меня душило желание оградить ее ото всех, от целого мира. В том числе от старого смотрителя.

— Я останусь. Иди.

Он еще немного потоптался, явно не зная, что сказать. Потом бросил досадливый взгляд на кровать и покинул комнату. С его уходом тревога улеглась.

Я смирился с тем, что сегодня мозги у меня сползли набекрень, поудобнее устроился в кресле и приготовился к неудобной ночи.

А на утро проснулся оттого, что девчонка начала возиться. Она зевнула, потянулась, как маленькая изящная кошка, а потом открыла глаза и увидела меня.

Они все-таки были синие… И в них клокотал страх.

— Кто ты? — хрипло спросил я, — и что ты делаешь на моем острове?