Птичка для пилота

Глава 9

– М-М-Максим Витальевич, – заикаясь сказала я, обернувшись через плечо. – А Вы специально ко мне подкрадываетесь?

– Да, вот стою, поджидаю вас тут с кофе, чтобы отомстить, – он дернул бровью и медленно поднял руку с картонным стаканчиком.

– Прошу заметить, что при том ДТП, пострадавшей стороной больше оказалась я, а не вы!

– А как же обивка двери?

– Она кожаная, достаточно влажной салфетки!

– А моральный ущерб?

– Пощупайте шишку на моей голове, – я зачем-то схватила его руку и прислонила к своему лбу, там, где была довольно большая шишка, и если синяк я ещё в силах была скрыть косметикой, то эту горную гряду – никак. Аромат горькой карамели с терпкостью табака ударили в нос, а от тепла его руки по телу побежали мурашки.

– До свадьбы заживёт, – Крылосов вдруг улыбнулся, обнажив ровный ряд белоснежных зубов, как-то слишком медленно убрал руку и сделал шаг назад. – Я скину вам координаты агентства, куда не следует обращаться ни за поиском второй половины, ни за организацией мероприятия.

– Что-то случилось?

– Вы и ваше агентство развиваете в людях комплексы, о которых они даже не подозревали, – Крылосов достал сигарету, вложил её в губы и закурил. Во вспышке зажигалки его зелёные глаза показались бездонным океаном, таящим в себе все тайны мироздания. Внезапно он поставил стакан на крышу соседней машины, резко забрал мои пакеты, приподнял столешницу и забросил вещи вглубь багажника.

Его жесткий взгляд снова вернулся ко мне, правда, в нем появилось что-то новое. Зелень ушла, уступив место бездушно-холодной серости, меня словно поглотила песчаная буря, дыхание сбилось, а взгляд потерял четкость. Меня вдруг окатило волной стыда, словно родители поймали меня за курением или нашли личный дневник. Да! Он словно что-то понял, слегка ухмыльнулся собственной мысли и, забыв попрощаться, стал удаляться.

– Если бы не ваше транжирство, я бы подумал, что вы за мной следите, – чуть повернув голову, бросил он, не останавливаясь. А я и отвечать не стала, потому что это была правда, а врать я не умею.

Половину пути в машине стояла тишина, Лина о чем-то напряжённо размышляла, подозрительно рассматривая меня, что бесило не меньше, чем ситуация, в которую я в очередной раз вляпалась из-за своего любопытства. Перед глазами до сих пор стояло его лицо: чуть приподнятый уголок губ, прищур холодных глаз. Он как дурман, от которого кружится голова и человек уже не в состоянии мыслить, и уж тем более, поступать здраво.

– Что? – не выдержала я её напряженного взгляда.

– А он тебе нравится, да? – чуть осторожнее, чем обычно, произнесла Лина.

– Нет, просто рядом с ним я ощущаю себя добычей. Волан де Морт, блин!

– А раньше ты себя так не ощущала?

– Нет, конечно! Что за вопросы у тебя? – я припарковалась у дома. Машины отца ещё не было, а это значит, можно успеть накрыть стол, благо, мясо я замариновала ещё с вечера.

– Так, в темпе вальса, чтобы не выслушивать от мамы уроков по гостеприимству, – скомандовала и открыла багажник. Мы довольно быстро затащили в дом мебель и бросились на кухню. Лина чистила овощи, я делала соус к мясу, накрывала на стол. Как только гостиная перестала выглядеть так, будто её хозяйка влетела в дом пятнадцать минут назад, мы обе рухнули на диван.

– Сильно, да? – Лина щелкнула пультом и тишину дома заполнила веселая трель какой-то комедии.

– Да нет, пошли собирать стол?

– Сильно нравится? – не унималась она, решив, что я с первого раза не поняла, что она имеет в виду.

– Ой, отстань! Прошу тебя! – взвыла я и бросилась на второй этаж. Вбежала в гардеробную, скинула платье и стала метаться между стеллажами, пытаясь вспомнить, где что лежит.

– Его боятся на работе, – Лина разлеглась прямо на полу, пытаясь отобрать у Шани резиновую кость. – Командиром стал рано, в кругу своих очень уважаем, в любовных романах замечен не был, хотя желающих много.

– Это совершенно лишняя для меня информация, – выдохнула, наконец-то обнаружив контейнер со спортивными костюмами.

– Хорошо… – пожала плечами Лина, продолжая свою увлекательную игру. – Женат не был, детей тоже нет, чист как белый лист.

– Лина! Он – клиент, и на этом точка.

– Договорились.

Злилась. Сама не понимая на кого больше, то ли на приставучую Лину, вбившую себе в голову, что этот сухарь может мне нравиться, то ли на себя, начинающую дрожать от воспоминания о касании его руки.

– И что? Не единого романа?

– Не-а, – Лина явно сдерживала улыбку. – Говорят, отец у него был летчиком, погиб в восьмидесятых, причем с матерью вместе. Они в одном экипаже летали.

– Поэтому не «следит» на работе?

– Да, боится. И думаю, что дело не только в работе. Раненый он лётчик, Танечка. Подбитый жизнью, а тебе другой нужен.

– Батюшки, а что это у нас за сваха появилась? – в комнату вошёл отец с огромным белым медведем наперевес.

– Добрый вечер, – весело подскочила Лина и протянула отцу руку. – Меня Ангелина зовут, живу в соседнем доме.

– Прекрасные новости, – папа быстро пожал руку Лине и бросился ко мне. Не было ничего теплее, чем объятия отца, я помню их с самого детства. Сухие руки с чёрными от карандашного грифеля подушечками пальцев, запах чернил, и пыли. Это был родной аромат, который возвращало меня в детство снова и снова. – Дочь моя.

– Папуля, – бросилась к нему на шею, будто мы не виделись год, а не две недели назад. – Что за нахлебника ты мне притащил?

– А с чего это она только твоя дочь? – сладкий, слегка писклявый голос мамы раздался в коридоре, и тут пришла очередь Шани. Если папу она побаивалась, то от мамы была в полнейшем восторге, потому что эта добрая женщина так и норовила накормить её запретными вкусняшками, пока хозяйка не видит. Шаня выпорхнула из рук Лины и со скоростью света бросилась навстречу счастью. – Это и моя дочь!

– Твоя… твоя. Такая же красивая, умная, взрослая, самостоятельная… – папа не выпускал меня из объятий, прижимая к груди.

– Привет, милая, – мама обняла меня сзади, захватив руки растрогавшегося отца. Такие нежности были хоть и редкими, но регулярными. Чего-чего, а любви в нашей семье было всегда в избытке.

– Прекратите, – в голос расплакалась Лина. – Ты меня не предупреждала!

– А это кто у нас тут такой рыжий? – рассмеялась мама, выпустив нас из душных объятий. – Тамара Петровна.

– Ангелина, – заикаясь произнесла Лина, она всхлипывала и жевала прядь вьющихся рыжих волос.

– Очень приятно, – мама слегка обняла её за плечи, убрала прядь и вытерла слёзы. – Так, хватит сопли разводить! А то довели бедную девочку до слез, ещё подумает, что мы чокнутые. Все за мной! Я привезла много вкусного и не очень полезного!

– Мы нормальные, – папа перебросил меня через плечо, подмигнул Лине, кивая на свободное правое плечо и сделал вид, что обиделся, когда ошарашенная девочка замотала головой.

– Нормальные. Правда, – я успела схватить её за руку и потянула за собой.

– Ну вот, совсем другое дело! – мама делала обход первого этажа, даже не пытаясь скрыть удивление. – Вот это я понимаю, хозяюшка.

– Мам, ты не очень обольщайся, – ойкала я, пока папа шагал по лестнице. – Мне Лина помогла. Если бы не она…

– Спасибо, Линочка, – Мама снова слегка приобняла её, будто случайно.

– Так, а кто посмел повесить телевизор? – рявкнул отец, замерев в центре комнаты, потом не совсем аккуратно бросил меня, как балласт на диван и пошёл принимать работу.

– Мы, кто же ещё? – я пыталась собрать волосы, отлепив их с липких от блеска губ.

– Прям сами?

– Ага. Только инструменты ваши, – прошептала Лина, сев рядом.

– Кто брал мои инструменты? – папа резко обернулся, отчего мы с ней вскрикнули от испуга, но шаловливо настроенного папу кара настигла максимально быстро, потому что к нему уже летела рычащая Шаньга, которая, позабыв про страх, бросилась грудью на защиту хозяйки, ну, и полотенце, которым, как обычно, мама орудовала великолепно.

– Так, отец разжигает мангал, а мы отдохнём, – мама зыркнула на отца и достала из бумажного пакета две бутылки моего любимого грузинского вина. – На аперитив сегодня вино и хачапури.

– Серьезно?

– Обижаете, девочки, – мама следом достала контейнер, с логотипом любимого ресторана, прозрачная крышка которого была затянута паром. – Быстро за стол, – Мама ловко откупорила вино, наполнила бокалы и демонстративно подняла в воздух, чтобы отцу в панорамное окно было это отлично видно.

Мама очень деликатно вцепилась в Лину множеством вопросов. С одной стороны, её можно было понять, ведь за последние четыре года я никого домой не приводила. Ни парней, ни подруг. И Лина стала для неё своеобразным лучиком надежды на перемены. Мама бросалась восторженными взглядами, а Лина с упоением рассказывала ей о себе. Я накинула пуховик, налила ещё один бокал и выскользнула к папе во двор.

– Тесно у тебя тут, – папа обреченно отмахнулся, когда я достала сигарету и села на поленницу, чтобы маме не было меня видно.

– Нет, пап. Здесь все отлично, – я с удовольствием оглядывала свои три сотки земли, небольшую террасу с мангальной зоной, уже представляя, как буду наслаждаться закатом солнца над речкой, что протекала прямо за домом.

– Охранную сигнализацию завтра приедут монтировать с утра, я все проконтролирую.

– Спасибо, папа.

– Ты какая-то странная сегодня, все хорошо?

– Да, просто мы так редко собираемся вместе. Я скучала.

– Я в последнее время перестал спать, – отец сел на скамейку, поднял ворот куртки, чтобы спрятать лицо. Когда он нервничал, его щеки становились пунцовыми, и мы об этом знали, знал это и он, поэтому старался спрятать свой индикатор волнения. – Столько всего навалилось. Когда вы были маленькие, все трудности щелкались, как семечки. В крайнем случае, всегда можно было бы взять вас в охапку и удрать от всех проблем. А сейчас? Ты отдельно, пашешь сутками, Федька далеко, женится, скоро внуков делать начнёт, а мы с матерью не сможем насладиться этим в полной мере.

– Пап, ну вас же ничего не держит, поедете к ним на пару месяцев, в конце концов, Федька своими нравоучениями вас так достанет, что сами сбежите.

– Мама, может, и поедет, но я не смогу, – отец бросил быстрый взгляд, который лупил, как розги, с самого детства. Самым страшным наказанием были не крики и плачь мамы, а такой вот быстрый хлёсткий взгляд отца. Это было фиаско, после чего ты ощущал себя раздавленным и никчемным созданием.

– Пап…

– Нет, ты – моя ответственность, – папа поднялся, натянул на себя улыбку, сгрёб шампуры с мясом и, махнув головой, указал дорогу. Когда мы вернулись, мама, естественно, уже с упоением листала наши с Федькой детские фотографии.

– Вот это мужчина, – пьяненько вздохнула Лина, прилипнув к фотографии брата в форме. – Тамара Петровна! Ваш сын – красавец!

– Губу спрячь, он женится через неделю. Кстати, родные мои! А что мы будем дарить? – я села рядом с папой, примирительно чмокнула его в щеку, пока мама, отвлекшись от телефона, подозрительно принюхивалась, учуяв табак.

– Деньги он брать отказался, гордый слишком, придётся дарить натурой, чтобы вариантов отказаться не было, – папа первым делом наложил мне мяса, наполнил бокал, чтобы я поела, пока Мама-Холмс не спалила. – Им квартиру дали двухкомнатную, сегодня переезжают, кстати. Решили купить технику, отправили транспортной компанией, скоро будет уже там. Послезавтра сама все увидишь.

– Я вылетаю в среду вечером, в четверг рано утром буду там.

– В смысле?

– Пап, ну что мне там неделю делать? У меня работа, в четверг прилечу, в пятницу свадьба….

– В субботу улетишь?

– Ага…

– Все, отец, успокойся! – Мама решила выручить дочь, позабыв про запах табака. Меньше всего ей хотелось споров за столом, особенно при гостях.

– Да я спокоен, как удав, – он натянул улыбку, прищурился и отвернулся, дав понять, что этот разговор будет продолжен. – А ты что задумала?

– А я купила им путевку на горнолыжный курорт, поэтому в январе сделаем им ещё сюрприз?

– Ты серьезно? – охнула мама.

– Да, нагрянем к ним в шале в костюмах грабителей, например? – рассмеялась я, наблюдая за удивленными лицами родителей.

– Ты серьезно? Всей семьей? – папа явно подобрел. – Сколько часов ты выделишь из своего плотного графика?

– Я буду стонать пять дней, папочка! Ты еще устанешь от дочери.

– Это отличный подарок, – как обычно, растрогавшаяся мама уже промокала глаза салфеткой. – Надо купить билеты, пока не поздно.

– Да уже поздно, – все это время молчавшая Лина, подала голос. – Декабрь и январь сплошь забит лыжниками, надо было раньше.

– Поэтому я заранее купила вам, любимые мои родители, подарки на Новый год!

– Дожили, мать. Дочь нас на отдых возит, – отец откинулся на стуле, испепеляя меня своим взглядом.

– Пап, просто расслабься и скажи спасибо, – я сжала его руку, ощутив нервную дрожь.

– Спасибо, – он поцеловал меня в лоб.

– Пожалуйста, – передразнила его я.

– Вы как с другой планеты, – прошептала Лина, нервно жуя ветку укропа. – Обнимаетесь, шутите, ведёте себя, как герои американского ситкома. Так не бывает! Во всяком случае, я такого не видела.

– Ангелина, – мама сжала её руку, подлила немного вина и подвинула тарелку с шашлыком поближе. – Кушай, а то ты такая худенькая!

– Наша семья – это мама, – папа поднял бокал. – Она с первого дня нашего знакомства сказала, что самое важное для неё – это крепкая семья, иначе все не имеет смысла. И вот уже тридцать два года я стараюсь воплотить её мечту в реальность. Лина, семья – это не только окружение родных по крови. Это твоё отношение к любимым.

– А если они этого не хотят?

– Они живы? – аккуратно спросила мама.

– Конечно, просто всего вот этого, – Лина обвела рукой стол. – У нас не было.

– Родители всегда любят своих детей, просто по-разному. Но любят. Мы тоже не идеальные. Ванька однажды потерял Танечку. Представляешь?

– Это была случайность, – вспыхнул отец и начал отстаивать себя перед гостьей. – Я вёз её на самодельных санках. Друг мой работал слесарем на парфюмерной фабрике, вырезал мне из огромных пластиковых бочек своеобразные доски, я приделал к ним веревку. Форма была чуть изогнутая, дно смазано какой-то чудо-смазкой, ехали как по маслу! И хранить за шкафчиком в садике очень удобно…

– Короче, – смеялась в голос, вспомнив тот случай, который отец так хотел, чтобы я забыла. – Доску подбросило, и я свалилась. Не в силах встать из-за огромной и совершенно не гнущейся шубы, так и лежала, пока не услышала голос отца.

– Позорище, – мама закрыла лицо руками, пряча истеричный смех. Над тем случаем научились смеяться чуть позже, потому что первое время папа даже летом, старался не выпускать нас из рук.

– Да, позор! – папа опрокинул стопку коньяка, закусил мясом и крепко обнял меня. – Но в тот момент я понял, что второго такого раза не повторится. Дурак молодой был, не подозревал, что сын после армии осядет в другом городе, а дочь слишком рано съедет от родителей в поисках самостоятельности.

– Вы такие крутые, – Лина смеялась до слез. Я, наверное, впервые видела её такой веселой. – Вы уникумы, потому что я в кругу родных никогда так весело не проводила время. Удочерите меня, хотя бы для ваших семейных ужинов?

– Я вырос в детском доме, для меня семьей стали не родные мне люди, – папа редко заводил разговор о своём детстве, но глядя на растерянную рыжую девчонку, он не смог смолчать, как делал всегда. – Меня взяли уже подростком, показали, как может быть иначе. Святым я не был: убегал, проказничал, не хотел учиться. А они молчали, понимающе кивали. А потом я встретил Тому и понял, что если не возьмусь за ум, то не видать мне ни семьи, ни жены, как собственных ушей. Знаешь какой ферзь за ней ухаживал? На белом «Москвиче» поджидал её возле академии, а она шла со мной, пешком, потому что денег не было даже на трамвай. Не важна кровь, важно твоё отношение к родным.

– Хватит нравоучений на сегодня, и позорных историй обо мне больше не надо! – я положила голову на плечо Лины. – Пошли фильмы смотреть?

– Я выбираю, – мама как-то неожиданно шустро бросилась бежать к дивану, чтобы застолбить лучшее место. – Девчата.

– Тось, а Тось? – процитировал отец, поспешивший следом. – Кто последний, тот убирает со стола.

– Я догадывалась, что что-то подлое должно всплыть наружу! Идеальная семья – утопия, – рассмеялась Лина, наблюдая, как папа нежно подмял маму к себе под бок.

– Так и живем, – пожала я плечами. – Давай убирать, а то начнут без нас.

– Они такие классные, – прошептала Лина, загружая посудомоечную машину.

– Это точно, – вздохнула я.

– Высокая планка, Танечка. Со мной все намного проще, мы пересекались в одном месте только по воскресеньям, когда бабушка приезжала. Поэтому мои запросы не идут ни в какое сравнение с твоими, подруга.

– А я и не прошу ничего, потому что это невозможно. Такую любовь невозможно повторить, – я тихо наблюдала, как мама улыбается на плече у папы, пока тот накручивает её завитки у лица себе на палец.