Птичка для пилота

Глава 24

– Где сковородки?

Голос Максима был тихий и напряженный. Застыла, прислонившись к двери ванной, в которой пряталась уже минут двадцать. Слышала его дыхание за дверью, чувствовала, что он рядом, кипела от желания открыть дверь, но продолжала трусливо прятаться.

– В ящике под духовкой.

– Всё хорошо?

– Да, сейчас выйду.

Я закуталась в халат и отошла от двери, чтобы разорвать магию этого странного мужчины. Высушила волосы, закрутила их на затылке и посмотрела на своё отражение в ростовом зеркале. Но тут же прыснула смехом: белый плюшевый халат с медвежатами и ноль косметики на лице. Глаза были до сих пор красные, а губы припухшими от постоянного нервного покусывания. В таком виде я еще не ходила на свидания. Стоп! А это что, свидание? И вообще, Синичкина, кого ты обманываешь? Ты лет сто не была на свидании, кажется, последним был Сашка Мальцев из параллельного класса, правда, после разборок, что устроил ему Гришка, ко мне не то что Сашка не подошёл, я просто перестала существовать для мужского пола нашей школы. Поэтому брось этот бред и просто выйди к нему. Не будь трусихой, Птица.

– У тебя точно всё хорошо?

– Да, просто я себе иначе представляла приглашение от мужчины на ужин, – щелкнула замком и открыла дверь, впечатавшись в его грудь. – Прости…

– Ты слишком часто извиняешься, – Максим будто и не думал отходить в сторону. Продолжал смотреть на меня сверху вниз.

– Хорошо, не буду, – пожала я плечами и, отбросив мысль подняться на второй этаж, чтобы переодеться, почему-то прошлёпала босиком по коридору в сторону кухни. – Чем это так вкусно пахнет?

– Женщина, покиньте кухню! – пробасил Максим, опережая меня, его рука слегка скользнула по талии, опустившись немного ниже.

– Мужчина, это моя кухня!

– Поверь, я не претендую, просто терпеть не могу, когда женщины вмешиваются со своими советами по готовке. Это ужасно, Птичка.

– И много женщин тебе давали советы? – слова вылетели из рта намного раньше, чем я обдумала их.

Максим обернулся, прислонился к барной столешнице и улыбнулся:

– Хорошая попытка, Птичка. Но этап анкетирования мы уже прошли и, кажется, там не было этого вопроса, – его улыбка была волшебной.

Нет, вода не превращалась в вино, но я точно таяла, как фисташковое мороженое. Припала к бокалу, чтобы занять рот и вновь не брякнуть чего-нибудь лишнего.

– Так, что на ужин?

– Паста, конечно. Что может быть в арсенале холостяка? – Максим ловко разложил спагетти на тарелку небольшими гнездами, а сверху разлил сливочный соус с креветками. – Приятного аппетита!

– Я думала, что мы поедим лапшу быстрого приготовления и жареную колбасу, – сбросила со стула ноги и уселась поудобнее. Максим сел напротив.

– Как женщина, устраивающая судьбы других, может настолько быть разочарованной в мужчинах? Это неправильно.

– Ой, нет, Максим Витальевич. Я сужу исключительно из своего опыта. Когда мамы не было дома, то отец нам с братом готовил колбасу, – рассмеялась я, вспоминая эпичные ужины с моими мужчинами.

– Так она же уже готова к употреблению?

– Папа не ищет лёгких путей, поэтому к колбасе шли замысловатые соусы и гарниры, – я быстро расправилась со своими креветками и нырнула вилкой в его тарелку.

– Мой отец был пилотом, а мама бортпроводницей, поэтому у меня на завтрак, обед и ужин были самолётные касалетки и нарезка в пластиковых формочках, – Максим ловко парировал мою попытку кражи и отодвинул тарелку подальше. – Не трожь мою еду!

– Это ещё почему? – я оттолкнулась от стула и, перевалившись через барную стойку, всё-таки утащила креветку из его тарелки. – Вот так-то лучше.

– Я говорил тебе, что ты бандитка? А с виду и не скажешь, Танечка.

– Если ты про ситуацию в офисе, то не нужно было вмешиваться. Я бы справилась со всем сама.

– А ты из тех женщин, которые готовы взвалить на свои плечи всю тяжесть мира и переть, как лошадь?

– А ты из тех мужчин, которые считают, что это забавно?

– Нет, я из тех, кто считает, что всё должно быть в меру. Вся прелесть женщин в том, что вы очень эмоциональны, – Максим взял наши тарелки и отправился к раковине. Аккуратно засучил рукава и начал мыть посуду! – Если вам плохо, грустно или, наоборот, вы счастливы, то зачем это скрывать?

– Быть может, потому что как только женщина начинает показывать себя настоящую, интерес мужчины сразу тает?

– Помимо мужского интереса в жизни есть ещё множество приятностей. Ты говоришь так, будто всё, что нужно женщине – мужчина.

– Не всё, но вы занимаете слишком большую часть нашей жизни. Поэтому смиритесь.

– Просто иногда нужно открыться, Танечка, – Максим вновь поправил рубашку, расправил рукава и сел напротив.

– Максим, женщина никогда не откроется мужчине, если не будет чувствовать взаимности, – я не могла больше смотреть ему в глаза.

Взяла бокал вина и пересела на диван, подобрав под себя ноги. Счастливая Шаня хотела было умоститься на коленях хозяйки, но встрепенулась и игриво завиляла хвостиком, когда Максим уселся прямо на пол спиной ко мне. Моя собачка-предатель тут же бросилась к нему, нежно поскуливая в предвкушении ласки. Мне тоже хотелось поскулить и прижаться к нему. Подняла руку и замерла в сантиметре от его головы, хотелось зарыться в его волосах, но Максим чуть дёрнулся и повернул голову.

– Значит, это твой бывший засыпает тебя цветами? – чуть откашлявшись произнес он.

– Очевидно, – волшебство мгновения рассеялось, как только он напомнил мне о прошлом.

Я уронила голову на подушку и уставилась в потолок. Говорить о нём не хотелось, но и вопрос Максима был абсолютно логичным. Он стал невольным свидетелем потасовки, да ещё и истерику со слезами пришлось наблюдать, а мужчины этого не любят. И, наверное, он хочет ясности.

– Не понимаю, четыре года тишины и одиночества. Такое ощущение, что он решил добить меня. Почему сейчас? Почему после того, как я увидела их в той злосчастной машине, он не попытался объясниться, лишь ночью, когда я уже спала, пришёл в нашу съемную квартиру, чтобы забрать вещи. Я лежала в темноте и ждала, что он зайдёт в спальню, но нет. Гриша тихо доставал вещи из шкафов, а на пороге слышался шёпот Люси Воробьевой и ощущался этот ужасный запах её духов. Она с ним пришла, с ним и ушла. Вот так, Максим. Я в один вечер потеряла и дружбу, и любовь.

– А была ли она? – Максим поглаживал задремавшую Шаню, откинув голову на диван. Рассматривала точеные черты лица, густые четкие брови, прямой нос и слегка вздёрнутую линию губ. Он определенно был красив. Но манила меня не красота, а что-то другое. Кто ты, Максим Витальевич?

– Мужчины иногда совершают необдуманные поступки, Птичка. Нам тоже свойственна эмоциональность, только другого плана. Вдруг он хочет всё исправить? Только не говори, что обратной дороги нет, не поверю.

– Разве можно исправить то, что уже давно сгорело? Нет, я пас. Не собираюсь наступать на те же грабли. Да и чувств не осталось.

– Именно поэтому за четыре года не завела ни одних отношений?

– С чего ты взял? У меня были мужчины, – не знаю, зачем, но соврала. Нагло! Краснела и благодарила случай, что он не может видеть мой позорный румянец.

– Птичка, ты не умеешь врать, – он бросил взгляд на часы и быстро встал с пола. – Прости, но мне уже пора. Спасибо огромное за ужин.

– Мне-то за что? Это тебе спасибо. Накормил, успокоил и практически обогрел одинокую женщину, – пожала я плечами и хихикнула. – Жаль, что не борщ.

Максим быстро собрал свои вещи с комода, взял пальто и замер в пороге.

– Птичка, это был хороший вечер, – говорил, а глаза шарили по моему телу. Его пальцы с силой сжимали дверную ручку, словно он вовсе не хотел уходить, борясь с самим собой.

– Что ты заладил, Птичка, да Птичка? Я тогда буду называть тебя мистер Боинг, хотя чего скрывать, я давно уже тебя так называю, – я запрыгнула на подоконник. На глаза попалась пачка сигарет, нужно было занять хоть чем-то свои руки. Отставила бокал и закурила.

– Решила не врать больше?

– А смысл? Сам говорил, что я не умею этого делать.

– А ты знаешь, что самолёты боятся птиц? – Максим медленно шагнул к окну, лишив меня свободного пространства, заставил вжаться в холодное стекло окна.

– Что ты говоришь? Ты птичек-то видел? Самолёт и следа не оставит от пернатой, – хихикнула я и отпила из бокала.

– Это не глупости. Когда птица на всей скорости врезается в самолёт, последствия могут быть непоправимыми, – Максим аккуратно забрал из моих пальцев сигарету и вложил её себе в рот. Его мягкие губы обнимали белый фильтр, будто он играл с ним. Чёрт! Ничего сексуальнее в жизни не видела.

– Главное, чтобы в клювике у птички не было стакана кофе, – вновь попыталась отшутиться я, но на его лице не было и намёка на улыбку. – Ты что, серьёзно?

– Абсолютно, – выдохнул он ровные кольца дыма прямо в форточку.

– Самолёты боятся птиц, – повторила я, пытаясь понять, на что он намекает. – Дело в скорости?

– Дело в среде. Небо – это их территория, железным банкам там не место.

– Быть может, они специально летят навстречу, чтобы разбиться?

Внезапно Максим затушил сигарету и довольно резким движением притянул меня к себе, впившись губами. Его поцелуй был необычным, требовательным и жадным, словно он забирал то, что по праву принадлежала ему уже давно. Готова была поклясться, что слышала стон. Или это я застонала? Тело откликнулось мгновенно, а руки обвили его шею. Пальцы дрожали, касаясь кромки обнаженной кожи над воротником его рубашки. Тело скручивалось в спазме возбуждения.

Он одним движение развел мои ноги, и прижал к себе так, что я грудью ощущала его сердцебиение. Дышала вместе с ним, упиваясь его пряным ароматом. Хотелось сорвать рубашку и ладонью прижаться к его татуировке.

– Мы разобьёмся оба, Птичка, – выдохнул он, заглядывая мне в глаза. Его рука скользила по волосам, рассыпавшимся по плечам, а взгляд настойчиво пробирался в вырез халата, обжигая кожу.

– Вам пора, Максим Витальевич, – неожиданно произнесла я. Рука спала с его плеча, а взгляд опустился на мои абсолютно бесстыже разведённые ноги. Боже! Что он обо мне думает сейчас?

– Птичка… –прошептал он, пытаясь вновь прижаться, но меня уже было не остановить. Извернувшись, я спрыгнула с подоконника, разорвав наш не только физический, но и эмоциональный контакт.

Максим всё понял, поэтому быстро кивнул и скрылся за дверью…