Птичка для пилота

Глава 40

– На меня таращатся! – пищала я в телефонную трубку, топчась у стеклянных дверей зала прибытия, где мы условились встретиться с Линой. Несмотря на глубокую ночь, здание аэропорта кишело пассажирами, а неуёмный диктор, будто отчаявшись, вызывал опаздывающих на посадку пассажиров с надрывом в голосе.

– Да кто таращится? – двери распахнулись, и я увидела Лину, как всегда чрезмерно сексуальную в своей строгой синей форме с шёлковым платочком под воротничком. Подруга убрала телефон в карман и махнула.

– Все! – сжимала в руке концы пояса, что затянут был слишком туго, дабы не случилось непоправимое, затрудняя моё дыхание.

– Ты же в пальто, кто знает, что у тебя под ним униформа ночной бабочки, – рассмеялась она, как только двери за нами закрылись. – Не передумала?

– Нет, – затрясла я головой. – Секса не удостоилась даже сексапильная бортпроводница, поэтому у меня последний шанс, если уж он не удовлетворит меня в таком облике, то буду звонить своему психотерапевту. Что делать? Я явно в нём что-то сломала, значит, чинить нужно. Интересно, а гарантия на мужчин полагается?

– Это ты у профсоюза защиты чести мужчин спроси, все равно на тебе уже висит одно дело. Лично я буду выступать на стороне Крылосова, если что!

– Ах ты, пакость! – я бросила в подругу пластиковой соломинкой со стола небольшой кофейни, за столиком которой мы устроились. – Помнится, ты чуть голову ему не отгрызла там, на лестнице в моем доме!

– Глупая была. Но теперь-то я знаю, что сердце есть даже у злого сухаря, – рассмеялась Лина. – К тому же, у меня больше нет проблем с некогда несносным КВС, от взгляда которого мурашки по спине ползали. Работаем душа в душу. Мне все начальники смен завидуют теперь.

– Ясно, предательница. Я и так волнуюсь!

– Танечка, – Лина обняла меня, умостившись головой на плече. – Когда я тебя увидела впервые, ты показалась мне счастливой и скучной до чертиков. Честно. Я даже не представляла, что ты способна на подобные шалости!

– Лина, когда я встретила тебя, ты была пьяная, ободранная и заплаканная, и уже тогда я понимала, что ты ничему хорошему меня не научишь, – сжала руку подруги, еле сдерживая накатывающие слёзы.

– Не реви! Макияж потечёт!

– Может, это и к лучшему, увидит меня Крылосов заплаканную и жалеть будет. Любить будет. Долго. И очень тщательно.

– Дурочка. Ты ему сказала? – во взгляде Лины промелькнула тревога, но всего на миг, моментально сменившись радостью. Настоящей. Неподдельной.

– Не-а, – отмахнулась я не столько от ее вопроса, сколько от собственного страха, что скручивал меня в узел. – Вот пусть сначала сдастся, а потом и поговорим.

– Куда он денется! Мы все равно возьмём эту крепость!

– Лина, я так счастлива, – зашептала, озираясь вокруг, будто кто-то мог украсть то, что буйным цветом распускалось во мне. – И мне не страшно. Кричать хочется, понимаешь?

– Только не здесь, милая, – Лина сжала мою руку. – Забыла о моём приводе в полицию? Хватит одного криминального авторитета в нашей семье. Договорились?

– Я говорила, что люблю тебя, подруга?

Я даже не смогла уловить момент, когда вновь смогла говорить это слово смело, даже с небольшим вызовом.

– Нет. Скажи.

– Я же только что сказала!

– Я ничего не слышала, – Лина дёрнула плечом, переведя взгляд на бариста, что натирал стойку недалеко от нас. – Валера, ты слышал что-нибудь?

– Чириканье какое-то, – подыграл ей улыбающийся парень.

– Люблю!

– Эх, записать бы это на диктофон, – вздохнула Лина, но тут же бросилась обниматься. – А я-то тебя как люблю. Правда, мы отличная парочка? Криминальная авторитетка и ночная бабочка?

– Т-ш-ш!

– Ночная бабочка? – открыл от удивления рот наш случайный свидетель.

– Валера! – рявкнула Лина и парня словно ветром сдуло, лишь копна тёмных завитков торчала из-за кофемашины.

– Ты постоянно меня позоришь, – рассмеялась я, бросая нервный взгляд на часы.

– Так, летят они по расписанию, через двадцать минут сядут…

Договорить Лина не смогла, потому что противное шипение, в котором прорывалось её имя, забило ее голос. Лицо подруги мгновенно поменялось. Улыбка слетела, как пух с тополя, а губы сжались в напряженную линию. Лина медленно достала из кармана рацию, чтобы ответить.

– Да.

– Тревога. Отказ двигателя, объявлен сбор АСК, – спокойный женский голос эхом разрубил тишину зала на сотни мелких кусочков, поселившись тревогой в моём сердце. Я подняла голову, столкнувшись с растерянным взглядом.

– Танечка, сиди тут. Меня вызывают, поэтому я буду на телефоне. Если не вернусь до его прилёта, то тебе нужно будет…

– Это он? – перебила я её. – Это его самолёт?

– Ну, глупости, дорогая. Что ты думаешь, тревог у нас мало? Или аэропорт только для твоего Крылосова работает по ночам? Вчера вообще…

– Лина, это он? Я чувствую!

– Таня, успокойся, – Лина надела форменное пальто, обняла меня. – Я всё узнаю и позвоню!

Дверь, с надписью «служебное помещение» распахнулась и оттуда высунулся какой-то мужчина, отчаянно размахивающий рукой.

– Сбор в квадрате 7Г, автобус ждёт, Ангелина Викторовна!

– Валера, сделай ей кофе. Я позвоню, милая!

Как только подруга исчезла из видимости, время остановилось. Гипнотизировала телефон, молясь, чтобы он ожил входящим звонком.

За эти две недели, что мы жили вместе, всё изменилось. Утро приобрело осмысленность какую-то, значимость, что ли. Готовила завтрак, проверяла его форму, уровень заряда в планшете, что был частью его экипировки и убегала на работу. Жить в шаговой доступности от офиса оказалось максимально удобно, потому как я всегда могла подстроиться по его сложный график. Мы стали с ним обрастать бытом, привычками и ритуалами. Например, сейчас, смотря на безжизненный смартфон, я большего всего ждала его тихого, немного уставшего голоса в трубке: «Птичка, я дома…»

В такие моменты в голову лезут только самые ужасные мысли. Тревожность, страх и ощущение надвигающегося ужаса затапливают всё хорошее, включая надежду. Было плохо на душе. Человек странное существо, пока всё хорошо, мы ищем подводные камни, поводы для ссор, ревностно перехватываем взгляды, а как только жизнь подкидывает настоящее испытание, начинаем рвать сердце в клочья воспоминаниями о том времени, когда всё было просто замечательно.

Вот и у меня сейчас в голове были сплошные вопросы, и ни одного гребаного ответа. После того, как солнечным декабрьским утром я врезалась в дверь машины Максима, моя жизнь понеслась, как телега с горки. Шестерёнки за много лет уже заржавели, мучали окружающих надрывным скрипом, но изо всех сил крутились. Потому что мой упёртый мистер Боинг толкал мою колымагу вперёд, стирая толстый слой ржавчины, подливал масла, ускоряя наше движение.

Я думала, что это случайность. Но нет, без него я бы продолжала сидеть на задворках прошлого, трусливо упиваясь мимолетным чужим счастьем.

Максим…

Я чувствовала, что это он. Оттого и сидеть не могла на месте. Схватила телефон и понеслась к выходу, чуть не сбив Валеру, что нёс мне кофе. Выскочила в зал, метнулась по лестнице на второй этаж, где было огромное окно с видом на полосу.

Обычно здесь все забито зеваками и любителями красивых фото, но сегодня было пусто. Прижалась лицом к холодному стеклу, укутав его облаком жара своего дыхания, которое оборвалось от вида мчащихся вдоль полосы пожарных машин, что распугивали темноту ужасающими всплесками проблесковых огней. И сердце ухнуло, ударяясь о рёбра. До боли. Но не физической. Нет. Это страшнее.

Страх… Стоило мне вслух сказать о своём счастье, как все вновь рухнуло, как замок из песка. Крупицы сыпались, а безжалостные морские волны размывали ещё не совсем окрепшие стены моей крепости. Но в этот раз всё было иначе. Внутри что-то взорвалось, и сильная волна адреналина затопила меня с головой, вытесняя токсичный страх.

– Алло! – вскрикнула я в трубку. – Это он?

– Да, – тихо выдохнула Лина. Она знала многое, я чувствовала. Единственное, чего она не знала – как сказать мне об этом.

– Чёртов мистер-Боинг, ты не посмеешь бросить меня беременную здесь!

– Таня, соберись! – рявкнула подруга. – Тревоги, минирования, ложные срабатывания системы – это наши серые будни. Это его работа! Ты думаешь, что ему страшно? Нет, он сейчас расслаблен и тупо нажимает какие-то там кнопочки, чтобы благополучно приземлиться и примчаться домой к своей любимой. Путь работает, а ты не мешай ему слезами своими.

– Не отключайся, я просто хочу слышать, что происходит.

– Хорошо, только если ты не будешь плакать.

– Не буду!

– Договорились…

«Борт на прямой. Готовность …» – прервало наш разговор все тот же шипящий голос в рации.

Я перестала дышать, заставляя себя не закрывать глаза. Смотрела на светящуюся линию огней вдалеке, очевидно взлётную полосу.

«Посадка».

Слышала шорохи, крики, разговоры и внезапно раздавшийся смех взорвал моё напряжение на миллионы частиц.

«Отбой тревоги…»

Последняя фраза, сказанная настолько эмоциональным, чуть замученным голосом диспетчера, принесла в мою душу спокойствие.

– Сели, – спокойно сказала Лина.

– Я слышу…

Взяла себя в руки, вытерла слёзы и побрела к служебной парковке.

Максим

Вышел из здания аэропорта, втянул воздух, уловив тонкие нотки приближающейся весны и улыбнулся. Не понимал, почему сейчас так легко и хорошо. Вроде и полёт прошел не совсем гладко, и объяснение после рейса пришлось писать вместо того, чтобы мчаться домой к сонной Танечке, но всё равно хорошо было. Весна… Она всегда несет перемены, будоражит кровь и заставляет думать лишь о хорошем.

– Максим Витальевич, – молодой стажер, что сегодня был со мной в экипаже, нервно махнул мне и рваной походкой прошел мимо, очевидно, стараясь успокоить встрепанные чувства.

– Молодняк…

Рванул к машине, потому что встревоженный взгляд Ангелины, что встретила меня у трапа, её громкий вздох облегчения не давали мне покоя. И лишь на подходе к парковке, я понял, почему.

– Птичка, – рассмеялся я, увидев Танечку, что стояла, уперевшись на крыло машины, игриво закинув ножку на колесо. – Три часа ночи, порядочные женщины в это время спят.

– Вот что ты за человек, мистер Боинг? Не в бровь, а в глаз всё время бьешь, – хихикнула она и потянулась к поясу своего пальто.

– Хм, меня снова ждут приключения?

Сегодня она была другая. Красная губная помада, яркий макияж глаз с чуть заметными разводами туши. Плакала… Дурочка моя. Хотел было обнять её, но Таня выставила руку, выстроив между нами дистанцию, и распахнула пальто. Когда черные полы расправились, я дышать перестал. Моя скромная и чрезмерно пугливая Танечка, упёрлась руками в талию, демонстрируя свой наряд.

– Это последнее свидание, Максим Витальевич…

Дышать перестал. На ней было коротенькое кожаное платье, корсет которого так соблазнительно обтягивал её талию и чувственно приподнимал грудь. Я еле сдерживался всё это время, сам не понимая, откуда во мне столько выдержки, чтобы игнорировать её откровенные провокации. Но держался, позволяя моей Танечке подойти ко мне настолько близко, насколько она готова. А судя по сегодняшнему прикиду, готова она была на самые крайние меры.

– Татьяночка Ивановна, – опустил руку под пальто и резко прижал её к себе, утопая в облаке её свежего, чуть опьяняющего аромата. – Ты стоишь в три часа ночи на парковке совершенно одна, чтобы соблазнить меня?

– Нет, Максим. Считай, что я коллектор, и сегодня ты заплатишь мне за каждый день просрочки. Я уже поняла, что классическое соблазнение с тобой не проходит, поэтому пришлось прибегнуть к экстремальным методам.

– Ваши махинации не подпадают под УК РФ?

– Нет, я вне закона, – она встал на цыпочки и легко коснулась моих губ.

– Не думал я, что сделаю это здесь, – рука сама потянулась к внутреннему карману пальто. Пальцы сжали бархатную коробочку, что уже несколько часов прожигает моё сердце чувством предвкушения. – Выходи за меня, моя чокнутая любимая Птица.

– Нет… Нет… – зашептала она, рассматривая кольцо. – Что я внукам буду рассказывать? Что их чокнутый дед сделал бабке в костюме проститутки предложение прямо на парковке аэропорта?

– Да, – рассмеялся я, надевая на тонкий пальчик кольцо, выпуская вдох облегчения. – А теперь целуй меня, моя соблазнительница.

– Максим! – завизжала она, бросаясь мне на шею. Её руки привычным образом зарылись в волосах, ноги крепко обхватили бедра, а короткие быстрые поцелуи стали покрывать всё лицо. – Я так люблю тебя.

– И я люблю тебя, – внутри всё замерло. Ждал этих слов, не потому что она должна, или потому что так принято. А потому, что она любит, я это чувствовал, но страх парализовал её настолько, что она постоянно пресекала в себе эти порывы.

– Очень люблю, – она обхватила холодными трясущимися руками моё лицо, встретившись взглядами. Больше не скрывала слёз, но они не были горькими. Нет, это было счастье.

– Раз сюрпризы закончились, поехали домой, мне ещё долг отдавать нужно, – открыл пассажирскую дверь, усадил её на сидение, ещё раз пробежавшись по сумасшедшему наряду, но столкнувшись с её виноватым взглядом замер. – Что?

– Сюрпризы… – она закашляла, очевидно, пытаясь набраться смелости, чтобы что-то сказать. Потянулась к карману, сжала что-то в ладони до белизны костяшек пальцев и подняла голову. В этом чистом, не омрачённом страхом и горечью взгляде появилось что-то новое. – Это ещё не все…

Её пальцы разжались, демонстрируя какую-то пластиковую штучку, в маленьком окошке которой виднелась весёлая красная мордочка.

– Да, Максим Витальевич, вы станете па…

Договорить она уже не смогла, потому что оказалась в моих объятиях. Сердце ухало встревоженным филином, пытаясь вырваться из груди, а мысли бесконечным потоком лавы обжигали сознанием вмиг изменившейся реальности. Все планы, мысли и тревоги вспыхнули, уступая место новой жизни. Так выглядит счастье.

– Только давай не будем говорить об этом внукам? Я сочиню какую-нибудь более приличную сказку про Птичку и Пилота…