Пусть небеса падут

Глава 24 Одри

Моим ногам едва удалось унести меня от дома Вейна в мое укрытие. Я опускаюсь на пол и прислоняюсь к шероховатой стене, раздумывая, как я найду силы, чтобы встать вновь.

У меня не так много того, что я должна дать. Не упоминая о моем подавляющем чувстве голода. Воздух в доме Вейна пронизан ароматом обеда, он будет наслаждаться им сегодня. Я все еще могу ощутить насыщенный, соленый аромат на языке.

На что это было бы похоже, взять и фактически укусить, позволите ароматам взрываться в моем рту, позволите моему телу быть полным впервые за долгие годы?

Хотя, это не, потому что я чувствую себя такой пустой

Когда отец Вейна обнял меня за плечи... на секунду я подумала, что поверну голову и увижу моего отца. Сияя мне в ответ улыбкой, с ямочками на лице. Затем он рассмеялся бы и развернул меня, и все было бы так, как в последние десять лет, но этого не произошло.

Но его и не было там, когда я обернулась.

Только идеальная, счастливая семья Вейна

Я ударяю землю, выпуская растущее негодование прежде, чем оно задушит меня.

Мне не нужна еда или семья

Мне ничего не нужно. Только оставаться сосредоточенной.

Я концентрируюсь на песне соседнего Восточного ветра, прислушиваясь к любому признаку подхода Штормового ветра. Тексты не содержат ни намека на их присутствие. Это должно быть облегчение. Но песня не несет ничего необычного. Даже следа моей матери.

Я знаю, она будет осторожна, скроет любой проблеск своего следа. Но я все еще хочу иметь хоть какой-нибудь знак того, что она на самом деле там, следит за ними. Обеспечивая нам безопасность.

Если она этого не сделает, Буреносцы могут нагрянуть в любую секунду. И даже если сделает, могу ли я подтолкнуть Вейна к борьбе? Я практически потеряла его сегодня.

Но если я не...

Напротив своей груди я зажимаю в руке неподвижный кулон; удивительно, как долго шнур будет сиять бирюзово-голубым цветом? Кулон полон энергии, что я вдохнула в него прежде, чем Бури обвили шнур вокруг моей шеи. Когда я перестаю дышать, он становится таким же мрачным, как мой отец.

Я не могу представить, что он хотел, чтобы я оставила эту землю, как он. Он не хотел, чтобы я стала хранителем. Я до сих пор помню выражение его лица, когда я сказала ему об этом.

В первый урок парения на ветру, отец привёл меня на луг, и когда я, наконец, оторвала ноги от земли всего на мгновение, то так гордилась собой. Я пообещала, что вырасту и стану такой, как он. Так я решила стать Бурей.

Он прищурил глаза, и ямочки на его щеках словно исчезли. Затем он обнял меня и пробежался пальцами по волосам, распутывая узелки от дневных бризов. Отец произнёс: "Я хочу, чтобы ты всегда была свободной."

Он не хотел, чтобы я была связана клятвой или долгом. По крайней мере, не тогда.

Но что-то изменилось. Зачем он послал мне свой подарок и просил меня заботиться о Вейне? Он знала, что это означало. И он знал, как то путешествие закончится для него.

Было ли это из-за того, что в произошедшем есть моя вина? Он толкнул меня к жизни, полной жертв, потому что раскаялся? Или он выбрал меня, потому что думал, что могу сделать то, что он не смог: защитить Вейна и жить, чтобы дышать и дальше?

Я хочу верить, что я достаточно сильна, что у Вейна будет четвертое достижение, и он станет достаточно могущественным, чтобы защитить себя. Но у нас есть только семь дней до прибытия Буреносцев, и я не могу повлиять на исход событий. Я не знаю языка, поэтому я не могу призвать к нему Странников ветра или отправить их в его голову. Он должен будет связаться с ними сам, а если он этого не сделает... то у меня останется лишь семь дней жизни.

Я вытираю слёзы тщательно, не боясь причинить себе боль. Ненавижу физическое доказательство слабости моего тела так же, как ненавижу постоянное чувство жалости к самой себе.

Я сделала выбор. И это не для защиты Вейна или выполнения обещания, данного отцу. Это мой единственный шанс возвратить долг. Мой единственный шанс искупить ту ужасную ошибку, что я совершила.

Я буду делать то, что должна, и делать это буду охотно.

Больше никакой слабости

Мне нужно быть сильной. И для этого мне нужен чистый, сильный ветер.

Я встаю, отряхиваю с себя пыль, хватаю куртку и засовываю руки в шерстяные рукава. Тяжелая ткань заставляет меня вспотеть, но я игнорирую дискомфорт и застегиваю ее на груди. Тогда я призываю все ближайшие ветры - а их в два раза больше, чем я обычно использую - скручиваю их вокруг себя в порыв ветра. Дополнительные порывы и приглушенные тона сумерек скрывают меня в небесах.

Летаю я уже почти инстинктивно, надеясь на дар моего отца. Я крадусь сквозь рассеянные облака, как будто на прогулке, а не во время гонки. Ветра поют свои рассеянные мелодии, какие-то обещают жизнь, другие покой, а я впитываю их слова, даже если знаю, что они не предназначены для меня.

Когда мои ноги касаются земли, я падаю. Но сейчас я на пике Сан-Горгонио, очень высоко и я чувствую, что свежий горный воздух возвращает меня к жизни. Быстрые, сильные порывы ветра скользят по моему лицу, охлаждая меня до глубины души, разделяя свою силу и энергию.

Я сворачиваюсь калачиком и закрываю глаза, сосредотачивая свое внимание на порывах, дабы очистить разум. Покой охватывает мое сознание. Это чем-то похоже на сон, но более глубокий отдых. Тот, который омывает каждую мою клеточку, оставляя чистый лист.

Не знаю, сколько времени прошло, но когда я открываю глаза, на небе сияют звёзды. Крошечные точки света, враждующего с тьмой. Они напоминают мне о чём-то возвышенном в моей, в основном, мрачной действительности. Всем этим вспышкам счастья и добра не уничтожить зло и тьму, даже, если я пожелаю, чтобы они покрыли собой небеса. Но звёзды всё ещё сияют.

Скоро я добавлю ещё одну звезду в моё созвездие в вышине. Я заставлю Вейна пройти через это любой ценой. Пусть ценой своей смерти, но я, наконец, исполню предназначение.

В этом, я обрету мир.

Но в любом случае я не могу перестать пытаться. Наш мир нуждаются в Вейне Вестоне чтобы получить четвертый элемент так же, как и я. Должен быть способ.

Если бы только его родители научили его чему-нибудь из его наследия. Одному крошечному слову.

Но они отказались. Отказались научить хоть кого-нибудь. Даже моего отца, когда тот попросил.

Я провела много ночей, прячась в тени, глядя, как спорят родители о том, что очень важно. Когда мама сердилась, ее гнев был бурей, обвинения порывами разрезали воздух. Она кричала, что Вестонсы не заслуживают нашей помощи, раз они не захотели поделиться своим языком. Мы могли бы использовать их силу, чтобы их же защитить. Защитить от Райдена. Спасти всех. Вернуться к нашим жизням, нашим домам, нашим ветрам - которые для нее более приятны, так как она принадлежала им.

Почему мы должны жертвовать собой для людей, которые никогда не сделают того же для нас?

Почему мы должны помогать ему, если они эгоистично отказываются поделиться своими знаниями и помочь нам?

Но мой отец обнимал ее, заслоняя собой от сильного ветра, который казался слишком яростным для ее умений. Когда она успокаивалась, он шептал, что Вестонсы имели право защищать собственное наследие, если так пожелали. Если они не доверяли ему такую ответственность, то это был их выбор.

Я пыталась согласиться с ним тогда, и большую часть времени я все еще это делаю.

Хотя иногда это тяжело.

Они не могли с уверенностью знать, что умрут за собственный язык, что их сын останется один, незащищенный без него.

Это не меняет того факта, что они унизили нас своим решением.

Если бы они научили моего отца Западному языку, он был бы еще жив.

Они бы они научили Вейна Западному языку, я бы не должна была жертвовать собой.

Но... если бы я не спасла Гэвина, ничего из произошедшего могло бы и не случиться.

Если.

Если.

Если.

Бесконечность возможностей. И ни одна ничего не значит.

Важно то, что здесь и сейчас.

Буреносцы идут.

Осталось семь дней.