Пусть небеса падут

Глава 50 Одри

В прошлый раз, когда я слышала этот звук, мой отец умер.

Рев проникает в мои уши, расползаясь по венам, прорастая в моих ногах, приковывая меня к земле.

На секунду я не могу дышать, думать, двигаться. Затем появляются воспоминания тренировок.

Я хватаю Вейна за руку.

- Идем со мной. Живо.

- Вейну следует остаться со мной, - говорит моя мать, хватая его за другую руку.

- Он не покинет моего поля зрения.

- Кто из нас более сильный боец? - спрашивает она.

- Кто из нас его защитник? - хватаю я.

- Я остаюсь с Одри, - говорит Вейн, пытаясь вырваться из рук моей матери. Ее хватка усиливается.

Несколько секунд проходит, когда мы смотрим друг на друга. Затем она отпускает его руку.

- Если его заберут, ты будешь отвечать за это.

- Этого не произойдет.

Она внимательно следит за мной, когда мы двигаемся к нашему местоположению. Потом первые ветры покидают нас, массово бегут Северные. Отвечая на зов Буреносцев.

Моя мать неохотно бежит, занимая свое место на холме прямо под нами. Вейн бежит со мной к группе двухлопастных турбин. Я указываю на ветряную мельницу в центре.

- Сядь там.

- А что насчет тебя?

- Я могу о себе позаботиться. Пожалуйста, - добавляю я, когда он начинает спорить. - Ты должен позволить мне быть в ответе за тебя. Это то, чему меня учили.

Его руки сжимаются в кулаки, говоря мне, что он не хочет с этим соглашаться, но он садится на корточки в тени.

- Не делай глупостей, - приказывает он.

Я знаю, что он имеет в виду, но я не могу этого пообещать.

- Держи руки к ближайшим порывам, так, чтобы ты смог захватить их, если они тебе понадобятся.

Он кивает.

Ветры хлещут ветряные мельницы, превращая их в белое пятно, и я позволяю себе считать, что Вейн, окруженный гигантскими, острыми лезвиями, удержит Буреносцев от использования атаки вихрем. Но я могу чувствовать, как ветры проносятся по краям холмов. Формируют стены. Запирая нас внутри.

Для чего они это делают?

Я взбираюсь на высочайшую мельницу, вытирая взмокшие руки о штаны. Было бы быстрее взлететь, но Буреносцы не знают точно, где мы. Если я призову поток, я могу засветиться как маяк. Я должна карабкаться с помощью рук.

Мои ноги горят, и мои пальцы чувствуются грубыми, но я достигаю вершины и приседаю за лезвия. Я должна быть в состоянии видеть всю долину со своего места, но ветры туманят все вне предгорий. Я все еще могу разобрать две темные воронки, несущиеся через пустыню. Нападение с севера.

Я надеюсь, что моя мать готова. Они первым делом ударят по ее позиции.

Пот стрекает по моей спине, когда воронки на внешней стороны ветровой начинают разрушаться, исчезая в облаках песка и пыли. Первая команда Бурносцев окутывает нас арктическим холодом, отражаясь эхом об бьющийся поток. Я никогда не слышала ничего настолько громкого. Это звучит словно три языка ветра вместе. Словно тарабарщина.

Но ветры понимают.

Все вокруг меня меняет направление, устремляется вниз, ныряет, пикирует в противоестественной системе, ищет нас.

Зондирует.

Не похоже на любые поиски из тех, что я видела. Они окунаются и бросаются по воле другого, словно ищут движение или тепло.

Это возможно?

Я ныряю, когда зонд проходит рядом со мной. Он промахивается мимо моей головы на дюймы. Другой несется к моим ногам, и я отпрыгиваю, чтобы его избежать, едва восстанавливая баланс, когда приземляюсь. Я смотрю на Вейна и вижу, что у него дела не лучше. Ветра пикируют и изгибаются вокруг него, заставляя наклоняться, прыгать, и танцевать, чтобы избежать их.

Каким хитростям Райден научил своих воинов?

Я избегаю другого зонда и теряю опору, едва поймав один конец платформы, я падаю. Мои мышцы болят, и я сдавливаю свой крик, когда мое плечо смещается. Но я поднимаюсь и встаю в положение, которому Бури научили меня, обхватывая рукой грудь, так я могу вправить кость в сустав. Мои руки трясутся, зная, что это больно, но мышцы не будут разорваны.

Три глубоких вдоха и...

Вой ветра охватывает мой стон, когда раскаленная добела боль наносит удар по моему плечу как горящий ветрорез. Когда я вытираю слезы с глаз, я могу чувствовать, что моя рука снова работает должным образом.

Прежде чем я могу праздновать маленькую победу, звучит еще одно искаженное шипение.

Ветры исчезают. Мгновенно. Как будто кто-то щелкает пальцами и разгоняет сто ветров. Если бы я не видела это сама, я бы не поверила.

Я снова приседаю, щурясь сквозь взбудораженный песок, ожидая их следующий шаг.

Одна минута. Две минуты. Три минуты.

Нет атаки.

Ветры просачиваются обратно, и мой пульс начинает стабилизироваться. Пока я не слышу их песню.

Я не могу понять ни слова.

Что-то очень неправильно.

Гэвин вопит.

Мое сердце останавливается, когда я вижу точку, прочерчивающую небо. Направляющуюся прямо ко мне.

Нет. Нет! Моя мать отправила его домой. Зачем он вернулся?

Он кружит над моей мельницей, и я стараюсь передать отчаянное предупреждение: Уходи. Сейчас.

Вместо этого, он визжит снова и ныряет, садясь на мое плечо.

Моя ветряная мельница взрывается.

Турбина раскалывается пополам, металл рассыпается, как будто он сделан из бумаги. Гэвин летит подальше, когда я оказываюсь под ливнем щепок, закрывая глаза одной рукой и хватая ветер другой. Большинство ветров кажутся неправильными... сломанными... и отказываются признавать мой зов. Но мои кончики пальцев достигают Южного ветра, который можно использовать, и я приказываю, чтобы он поймал меня.

Разрушенные потоки ветра скребут по моей коже, словно тупые ножи, пока я плыву в нескольких футах над землей. Я погружаюсь глубже в Южный ветер, чтобы уберечь лицо.

Что они делают с ветрами?

Сквозь поднятый в воздух песок, тяжело что-то разглядеть, но я ловлю быстрое мелькание голубой куртки Вейна, мечущегося передо мной и даже не пытающегося скрыть из виду.

- Прячься! - кричу я, когда еще один всплеск ветра взрывает мельницу прямо перед ним, осыпая его металлическими осколками.

Тяжелая опора разрушается и раскачивается, клонясь прямо перед ним.

Я кричу, когда он карабкается за секунду до того, как стальной столб врезается в землю. Другая мельница взрывается рядом с ним, и он погружается в песок и пропускает большинство осколков.

Я приказываю моему Южному ветру поднести меня к Вейну, но другой шип ветра проноситься мимо меня и мне с трудом удается увернуться. С силой меня швыряет в мельницу, и звезды вспыхивают в моих глазах, когда моя голова ударяется о металл. Боль разрывает мою концентрацию, и держащий меня ветер относит меня вдаль.

Здесь нет лечебного ветра, чтобы призвать его. Когда я ударяюсь о песок, из меня выбивает дыхание.

- Одри! - кричит Вейн.

Его голос кажется таким далеким, и я не могу сказать потому ли это, что ветер слишком громкий, или потому что его отбросило. Или потому что меня отбросило. Трудно думать сквозь боль.

Я встаю на ноги, вытирая влагу, стекающую вниз по щеке. Моя рука окрашивается красным, но я вытираю ее о штаны и проталкиваюсь вперед. Я чувствую потоки - разные потоки - их можно призвать, но они сломанные, бесполезные ветры.

Буреносцы покалечили воздух.

Покалечили меня.

Я расчехляю свой ветрорез, кромсая жуткие ветры. Но каждый проект, который я разрушаю, делает воздух более густым, как туман. Они цепляются за меня, жалят как иглы, пригибают меня вниз и закрывают мой путь. Но я, так или иначе, устремляюсь вперед. Я должна помочь Вейну.

Дюжины ветров пронзают меня, вкапывают в щебень. Я стряхиваю с себя грязь, камни, метал и бог знает, что еще как раз вовремя, чтобы услышать крик Вейна.

Я мчусь на звук, вытирая кровь и грязь с глаз и рубя туман ветрорезом. В течение одной секунды стена ветреных гадостей раскрывается, и я вижу как две фигуры одетые в серое, стекают с неба. По одному с каждой стороны Вейна.

- Нет! - кричу я, несясь вперед, когда они связывают его массивным серым переплетением ветров.

Стена арктического ветра обрушивается на меня.

Я разрезаю ветер, но он похож на колючий водопад. Сила одолевает меня. Я падаю вдоль скалистой земли, и мне едва удается удержать мое оружие, когда я тону в порочном, разбитом потоке.

Вейн кричит мое имя.

Я вскакиваю на ноги только чтобы быть отброшенной другим ледяным порывом. Он пришпиливает меня к мельнице, разрывая лицо с такой силой, словно в порыве ветра выросли острые шипы.

Я держу ветрорез против потока воздуха, и часть ветра расступается настолько, чтобы показать мне Вейна. Наши глаза встречаются, и он что-то кричит, но я не слышу, это выглядит как "Не делай этого".

Буреносцы выстраивают воздушный смерч и выстреливают им сквозь бурю.

Ушли.

Примитивные рыдания разрывают меня, в то время как порывы ветра ударяют в грудь мерзлыми кнутами. Я едва замечаю боль.

Я не позволю им забрать его.

Все над, чем я работала... клялась... сводится к одному.

Моей жертве.

Это мысль должна вызывать во мне дрожь, но наполняет спокойствием. Интересно, а мой отец чувствовал себя так же?

Я готова.

Я кричу ветрам, умоляя, чтобы они все обвились вокруг меня, так что я могу отдаться им.

Разрушенные, разоренные порывы не отвечают на мой зов.

Я ничего не могу сделать. Я не могу отдать себя, если ветры меня не берут.

Слезы бегут по моему лицу. Я хочу кричать. Крушить. Разрушать.

Но из-за рева бури я слышу еще один голос.

Смех.

Я открываю глаза и обнаруживаю Буреносца в нескольких футах передо мной. Он приглаживает свои темные волосы и улыбается так же, как лев своей жертве.

- Так-так, мы не позволим тебе принести жертву. Это может разрушить все.

Он хлещет по мне холодным, разрушительным Северным ветром. Другой замораживающий хлыст, на этот раз ударяет меня по лицу.

Он смеется, а я вытираю кровь со щеки.

- Мы преследовали ваши песни ветра по всей пустыне, беспокоясь, что нам противостоит призрак всемогущей Силы Бури. Но мы просто тощая маленькая девчонка с такими же скучными трюками в рукаве, как и у твоего отца. Так плохо для тебя, что на этот раз мы были к ним готовы.

Он хлещет меня снова, ударяя в грудь, отбивая ветры от меня. Он смеется, пока я сухо кашляю и хриплю.

- Не переживай. Если хочешь умереть, это легко устроить.

Я кричу, когда прилив сил, наполняет меня.

Я никогда не хотела умирать.

Я хотела спасти Вейна.

Я спасу Вейна.

Моя хватка усиливается на ветрорезе.

Они могут разорвать ветры. Но они не хотят сломать меня.

Время показать этим Буреносцам, с каким защитником им предстоит иметь дело.