Ничего не происходит. Это не возможно, что это снова происходит. Все мое тело дрожит, когда я вожусь, чтобы удержать обмякшее тело Вейна.
Я встряхиваю его за плечи, пытаясь разбудить.
Бесполезно.
Его грудь поднимается и опускается, но дыхание медленное, неглубокое.
Почему он не просыпается?
Я сжимаю руки. Шепчу молитвы в его ухо. Держу его так сильно, как только могу. Все то, что возвращало его раньше.
Нет ответа.
Поэтому, я бью его по лицу. Трясу его. Кричу его имя... не заботясь о том, услышит ли кто-либо меня. Попробую что угодно... все... что я могу придумать.
Он по-прежнему лежит там. Полностью вне моей досягаемости.
Это не похоже на прорыв, когда я видела как его тело завершает работу, отдавшись ветрам. Это, как будто он покинул свое тело целиком, и все, что я держу - это холодная, пустая оболочка.
Я не знаю, как вернуть его обратно.
Я чувствую желчь, когда образ Вейна, проводящего остаток своих дней в пустой оболочке, проносится перед моими глазами. Никчемный. Безнадежный.
Моя вина.
Я тяжело ударяю кулакам в его грудь, и его дыхание хрипит в легких. Словно предсмертный шум.
Что-то внутри меня ломается.
Все - и страх, и стресс, и злость, и боль, и сожаления, и горе, сомнения, и тоска, и путаница – все поднялось на поверхность с рыданиями.
Он ушел от меня.
Как он мог оставить меня?
И что мне теперь делать?
Ничего.
Ничего, кроме того, чтобы держать его обмякшее тело и плакать. О Вейне. Обо мне. О каждой ошибке, которую я когда-либо сделала.
И в десятимиллионный раз, мне жаль, что я не умерла вместо моего отца.
Он бы знал, что делать.
Может быть, он все еще знает.
Я поворачиваюсь к одинокому Восточному ветру, кружащему над океаном, и зову его к себе.
- Пожалуйста, - шепчу я, набрасывая на нас кокон. - Пожалуйста, Пап - если хоть какой-то кусочек тебя еще здесь, пожалуйста, скажи мне что делать. Я не могу потерять Вейна. Не сейчас. Не так. Помоги мне разбудить его.
Секунды несутся в тишине, и я сдаюсь. Я отпускаю Восточный ветер, позволяю ему лететь с остатками моей надежды.
Я закрываю глаза, баюкая Вейна в моих руках, и прислоняя его голову к моей груди, поливая его рубашку слезами.
- Прости меня, Вейн. Я не знаю, можешь ли ты меня слышать или даже здесь ли ты еще. Но ты меня прости. Не за то, что случилось сейчас. За все.
Это ближе всего, когда я прихожу к исповеди, и когда слова слетают с губ, я чувствую, как крошечная часть бремени покидает меня.
Моя голова немного очищается, и когда это происходит, я улавливаю слабый шепот среди Восточных ветров... один, который я не заметила раньше. Его песня напоминает типичные Восточные мелодии, которые я слышала всю мою жизнь, звучащие, как постоянная борьба за свободу. Но четыре слова выделяются от остальных.
«В клетке, в прошлом»
Ветра можно вызвать, приручить и контролировать. Но они никогда не могут быть в клетке.
Это должно быть сообщение.
Но как Вейн попал в клетку прошлого? Он даже не помнит своего прошлого.
Кроме этой проблемы.
Мое сердце колотится так быстро, как и мысли роятся в моей голове.
Что, если его сознание загнали Западные ветры глубокую пропасть разума, которую создала моя мать, чтобы сохранить его воспоминания? Он может быть там пойман в ловушку?
Я поднимаю руки, нащупывая медленный порыв Южного ветра. На мгновение я не нахожу ничего. Потом мягкий зуд жалит мой большой палец на самом дальнем краю моего восприятия.
Мой голос дрожит, когда я призываю их к нам.
Теплый, сонный бриз извивается вокруг меня, и я разлепляю губы, чтобы отправить его в сознание Вейна. Но голос меня предает.
Команда выпустит скрытые воспоминания Вейна.
Все их.
Я обнимаю свои дрожащие плечи и делаю глубокий вдох.
Это больше, чем мой тайный позор, все так изменится, когда Вейн все узнает. Но это ради спасения его жизни.
Если это сработает, напоминает мне моя эгоистичная сторона.
Я не могу поверить, что я сижу здесь, спорю с самой собой, когда Вейн может проскользнуть дальше.
Я хватаю руки Вейна и шепчу команду, игнорируя страх, который наносит удар мне с каждым словом.
«С дыханием скользите, свободно падите. Спрятанное освободите и ко мне верните»
Южные ветры обладают притягивающими свойствами. Некоторая часть нас, которая прикасается к ним, хочет следовать за ними. Потому, когда моя мама уничтожила память Вейна, она послала Южные ветры в его сознание и велела глубоко похоронить воспоминания. Согласно ее плану, все они ушли внутрь, погружаясь так глубоко в его сознание, чтобы никогда не вернуться самостоятельно.
Теперь я выпускаю их снова, надеясь, что они принесут с собой Вейна.
Его шея дергается, когда порыв проникает в его разум, и я сжимаю его руки сильнее, надеясь, что энергия между нами воспрепятствует тому, чтобы его поймал Южный ветер. Это только один слабый ветер, не десятки, которые я раньше вызывала для его прорыва. Но в его измененном состоянии никто не знает, как ветер будет влиять на его сознание.
Его руки дергаются, и дыхание перехватывает.
- Вейн, - я шепчу, наклоняясь ближе. - Пожалуйста, вернись.
Его плечи вздрагивают.
- Вейн, - зову я громче. - Ты должен вернуться. Мы нуждаемся в тебе.
У меня на языке так много слов, слов, которые я не должна произносить. Прежде, чем я позволяю ему ускользнуть, его глаза открываются, и он делает глубокий, судорожный вдох.
Слезы потоком текут по моему лицу, и я посылаю молчаливые благодарности каждой частичке ветра, которая помогла мне понять что нужно делать. Я не могу поверить, что мой отец заговорил из потустороннего мира. Но я знаю, что меня спасло мое наследие.
Спасло нас.
Вейн ворочается в моих руках, и я прижимаю его к себе, утыкаюсь лицом в его шею.
- Что произошло... - начинает он спрашивать скрипучим, разбитым голосом.
- Шшш. - Я вдыхаю теплый, сладкий запах его кожи. - Все будет хорошо. Просто отдыхай.
Он не спорит. Просто обвивает меня своими руками и притягивает еще ближе.
Я зову одинокий Восточный ветер и обвиваю его вокруг нас, добавляя свой шепот к его песне. Скамья холодная и твердая, и моему сердцу тяжело от всех эмоций, которые я испытала. Но там, в руках Вейна, я, наконец, расслабляюсь.