Путь к разгадке

Глава 31

Накануне прихода гостей Астрид не находила себе места от волнения, и Марта даже посоветовала е отменить встречу или хотя бы перенести на другой день, но графиня только усмехнулась в ответ:

— Неужели ты думаешь, что в другой день я буду меньше волноваться? Нет, мне нужно взять себя в руки. Я столько лет ждала этой встречи!

Когда же сестры, наконец, вошли, и Астрид увидела их всех вместе — таких красивых и таких взрослых, — она вообще едва удержалась на ногах. Но тут ей сначала помогла Марта, предложившая девушкам устраиваться поудобнее в Креслах, а затем и Бетти, сама того не ведая, очень выручила графиню тем, что болтала без умолку весь вечер. Сели даже несколько раз одергивала сестру, а Жулия, наоборот, радовалась хорошему настроению Бетти.

— У тебя такие замечательные сестры, Жулия! — не уставала повторять графиня. — Я очень рада нашему знакомству. Вы все разные, но все — красавицы!.. У Бетти удивительные глаза! Яркая, чистая, притягивающая голубизна!..

— Это у меня от мамы, — тотчас же подхватила Бетти. — И Темперамент от нее. А у вас, кстати, тоже голубые глаза! И по форме они схожи с мамиными… Только наша мама была, В общем, простой женщиной, а вы — графиня!

— Я не всегда была графиней, — сказала Астрид. — Этот титул мне достался от мужа.

— Я тоже мечтала выйти замуж за какого-нибудь графа и жить в такой же роскоши, — без всякого стеснения заявила Бетти. — Расскажите, как вы с ним познакомились.

— Это произошло случайно. Мы полюбили друг друга с первого взгляда. Я тогда и не знала, что он граф. И замуж за него выходила не из-за титула, не из-за денег. Даже если бы он был нищим, я все равно стала бы его женой.

— да? — удивилась Бетти. — Значит, вы ставите любовь превыше всего?

— Я не думала об этом. Просто любила… — ответила графиня.

Бетти, вспомнив о своей любви, погрустнела. На ее синие глаза набежала предательская тучка, но Бетти тотчас же прогнала ее.

— Мне тоже повезло с мужем! — доложила она графине. — Арналду молод, красив, богат. И меня обожает! После всего, что я пережила в детстве, судьба оказалась ко мне благосклонной.

Графиня за нее порадовалась, но сказала как бы невзначай:

— В молодости я тоже мечтала быть любимой и богатой, а потом жестоко расплатилась за эти мечты.

— Но они же у вас осуществились! Вы это называете расплатой? — изумленно спросила Бетти.

Нет, до встречи с Отто у меня была сложная жизнь. А когда я встретила его, то богатство меня уже не интересовало.

— Как это может быть? Расскажите! — попросила Бетти, но Астрид не стала вдаваться в подробности — ее больше занимало прошлое сестер Монтана.

И тут опять разговорчивее всех оказалась Бетти. Она поведала графине трагическую историю своей семьи, не умолчала и о трудном детстве, которое выпало на долю всех троих девочек, оставшихся без матери и фактически без отца.

— Жизнь разбросала нас по свету. Мы воссоединились лишь после того, как папа вышел из летаргии, через восемнадцать лет. Труднее всех, наверное, пришлось Сели: она вообще не знала матери.

Сели, молчавшая в течение всего ужина, вдруг произнесла с вызовом:

— Бетти, не надо говорить о том, чего ты не понимаешь, да, я не знала родной матери, но у меня была матушка! Она меня любила, и я ее буду любить всегда, всю жизнь!

Графине стало трудно дышать, и Марта, заметив это, принесла ей лекарство.

Жулия вынуждена была извиниться за столь эмоциональное поведение младшей сестры:

— Извините, мы вас разволновали своими печальными рассказами, особенно Сели. Но ее можно понять: матушка-настоятельница, о которой она говорила, недавно умерла. Для Сели это большое горе.

— Да-да, я понимаю, — с трудом вымолвила графиня. Губы ее дрожали, дыхание было прерывистым. Жулия подала знак сестрам, что нужно уходить, и первой начала прощаться.

Астрид не стала их задерживать, только сказала, что будет рада снова видеть у себя всех троих.

А у самой двери она не выдержала и в каком-то страстном порыве крепко обняла каждую из сестер. Жулия и Бетти не увидели в этом ничего противоестественного, а Сели, потом всю дорогу возмущалась:

— К чему эти объятия? Она же нас совсем не знает!

Приехав, домой, Сели сразу же сказала отцу:

— Не надо было мне туда ходить! Эта графиня какая-то странная и — неприятная. Все время расспрашивала нас о детстве, о нашей маме, а на прощание так крепко обняла меня, что мне стало не по себе.

Отавиу встревожился, и Жулия поспешила опровергнуть мнение Сели:

— Неправда! Графиня — чудная женщина! Просто ей здесь очень одиноко, вот она к нам и тянется. А Сели изначально была настроена к ней с предубеждением.

Пока Бетти ужинала у графини, Арналду развлекался в ресторане с Аной Паулой, которая охотно принимала его ухаживания. Особенно ей были приятны его подарки и обещания на будущее. А обещал он как раз то, о чем Ана Паула давно мечтала: должность главного редактора в «Коррейу Кариока».

— Отец собирается продать газету, но я этому помешаю, — делился своими планами Арналду. — Кое-что я уже предпринял. Газета полностью перейдет в мою собственность! И первое, что я тогда сделаю, — уберу Жулию Монтана! А тебя назначу на ее место.

Он не объяснял Ане Пауле, что именно предпринял для того, чтобы завладеть собственностью отца. Это была тайна, известная только Алвару, который и помогал ему проворачивать все финансовые махинации за спиной у Сан-Марино. А, кроме того, Арналду решил бросить в бой за газету еще и Гонсалу.

Приехав, домой раньше, чем Бетти, он завел якобы доверительный разговор с матерью. Сказал, что дела на верфи идут плохо, не исключено даже банкротство. Гонсала расстроилась и задала резонный вопрос:

— А зачем же ты покупаешь такой огромный особняк? Я полагаю, сейчас надо спасать верфь!

— Нет, я должен позаботиться о своей семье, приобрести для нее недвижимость, пока отец все не распродал. Ты знаешь, что он собирается продать газету какой-то графине?

Расчет Арналду оказался верным: Гонсалу эта новость возмутила.

— Мы не позволим ему продать газету! Она должна перейти в наследство тебе, Тьягу, Шикинью! Я завтра же поговорю с твоим отцом, у меня найдутся веские аргументы дл него! — заявила она с угрозой.

Арналду остался доволен, и, для большей надежности, еще подлил масла в огонь:

— Ты только имей в виду, что с этой графиней не все так просто. Она ведет себя, мягко говоря, странно. Втерлась в доверие к Жулии, пригласила ее на ужин вместе с Бетти и Сели.

— Так это к ней Бетти пошла на ужин? — изумилась Гонсала.

— Да, представь себе! Я сам этому очень удивился, но не стал возражать. Дополнительная информация о графине нам не помешает. Знаешь, мне кажется, тут одно из двух: либо у отца к ней чисто мужской интерес, либо он в сговоре с графиней, и она всего лишь подсадная утка.

— Ты думаешь, он таким способом хочет лишить вас наследства?

— А почему нет? Продаст газету якобы за бесценок, об истинной сумме сделки никто не узнает, а он переведет деньги на какой-нибудь тайный счет за рубежом.

— Нет, я ему этого не позволю!

Воинственность, с какой Гонсала произнесла эту фразу, вполне удовлетворила Арналду, и он отправился спать, не дождавшись возвращения Бетти.

А Гонсала, промаявшись без сна всю ночь, с утра отправилась к Сан-Марино.

Он молча выслушал ее гневную речь и ответил спокойным тоном:

— Ни у тебя, ни у наших сыновей нет никаких прав на газету. Это моя собственность, и я могу ею распоряжаться по своему усмотрению. Захочу продать — и продам!

Гонсала в который раз пригрозила ему, что расскажет Отавиу, кто и как обобрал его отца, а Сан-Марино повторил то же, что и всегда в подобных случаях:

— Рассказывай, пожалуйста! Но ты же ничего не сможешь доказать! Жулия тебе не поверит, сочтет это оговором. А у Отавиу может случиться очередной приступ ярости. Он помчится меня избивать, я опять буду вынужден ответить ему тем же… Ты этого хочешь?

— Твоя подлость не знает предела! — в бессильном гневе произнесла Гонсала. — Ты обворовал человека, воспитавшего тебя, а теперь хочешь обворовать собственных детей! Что это за графиня, с которой ты задумал провернуть свою мерзкую аферу? Откуда она взялась? Прежде я о ней не слышала.

Сан-Марино грудью встал на защиту графини.

— Запомни, — сказал он, — я не потерплю, чтобы кто-либо говорил об этой женщине в таком оскорбительном тоне! Она — само благородство! Я восхищен ею!

Гонсала вспомнила об одной из версий Арналду и спросила:

— Не хочешь ли ты сказать, что тобой движет не финансовый, а мужской интерес?

— Да, тут дело не в деньгах, а в чувствах, — подтвердил Сан-Марино, и его ответ показался Гонсале искренним.

— Неужели этой графине удалось сделать невозможное? — изумилась она. — Ты смог, наконец, забыть Еву и отказаться от Жулии?!

— Гонсала, я не намерен обсуждать с тобой свои личные пристрастия. Уходи! — резко прервал беседу Сан-Марино. — Ты напрасно потратила время, приехав сюда. Я все равно поступлю так, как сочту нужным!

Потерпев неудачу, Гонсала поехала к Отавиу, чтобы хоть немного отвести душу. Он выслушал ее, посочувствовал, нашел для нее слова утешения. Она заметно успокоилась и вдруг сказала с усмешкой:

— Ты знаешь, Антониу влюбился в графиню! Даже если бы он сам не сказал, я бы поняла это по его взгляду. Однажды мне довелось увидеть, как он смотрел на портрет Евы…

— Эта графиня и есть сама Ева! — прервал ее Отавиу.

Гонсала оторопела.

— Не может быть. Антониу бы узнал ее! И девочки тоже.

— Очевидно, она каким-то образом изменила свою внешность, — высказал предположение Отавиу. — Но аура осталась прежней, поэтому Сан-Марино так и прикипел к ней. Это еще одно, возможно, самое главное подтверждение моей догадки!

Гонсала и теперь ему не поверила. И тогда он выложил все имевшиеся у него улики, включая медальон с изображением святой Терезы.

Гонсала была потрясена его доводами, а Отавиу почувствовал, что еще на шаг приблизился к окончательному разоблачению Евы и Сан-Марино.

Первая попытка прорваться в отель к графине закончилась для Отавиу полным провалом. Его туда попросту не пустили.

Поначалу все шло довольно прилично. Отавиу представился своим собственным именем, охранник доложил о нем графине, та велела не пускать его и послала в холл Марту — понаблюдать за неожиданным визитером и понять, зачем он сюда пришел.

Отавиу же только твердил:

— Мне нужно увидеть графиню и поговорить с ней конфиденциально!

Ее вежливый отказ, переданный через охранников, Отавиу не устроил — он заявил, что будет сидеть здесь до тех пор, пока она его не примет. И тогда охранники перешли к физическим действиям — стали выталкивать Отавиу из холла. Он, не выносивший даже малейшего насилия над собой, принялся отбиваться от этих дюжих парней и кричать, забыв о всякой конспирации:

— Уберите руки! Не трогайте меня! Я имею право пройти к своей жене!

— Вот и иди к своей жене, — отвечали ему, — иди домой по-хорошему.

— Моя жена здесь! Жива и невредима! Графиню из себя изображает!

Его сочли сумасшедшим и уже без всяких церемоний вытолкали из гостиницы. Отавиу не мог смириться с поражением и снова рвался в бой, но Алекс все же уговорил его поехать домой.

— Ничего страшного, — успокаивал он Отавиу. — Теперь мы знаем, что таким простым способом к ней не пробиться, и придумаем что-нибудь похитрее.

— Я достану ее из-под земли! Она от меня не уйдет! — повторял Отавиу. — Я проберусь в эту чертову гостиницу!

А тем временем Марта докладывала Астрид об увиденном ею и, главное, услышанном в холле гостиницы.

Астрид пришла в ужас оттого, что выкрикивал Отавиу.

— Боже мой! Значит, ему все известно! А ведь Ассумпссон убеждал меня, что Отавиу потерял разум. Но он, выходят, обвел нас всех вокруг пальца. Он не сумасшедший!

— А я тебя предупреждала: не надо было устраивать этот ужин с дочерьми! — напомнила ей Марта.

— Но я же так долго ждала этого дня! И потом, ведь все обошлось, девочки ничего не заподозрили,… Может, он и вправду сумасшедший, ему что-то померещилось, что-то случайно замкнулось в его несчастной голове?

— Нет, на случайность это не похоже, — трезво рассудила Марта. — Надо усилить охрану и близко не подпускать его к гостинице!

Такой ход со стороны графини был вполне предсказуем, и Отавиу с друзьями учли его, разрабатывая дальнейший план действий. В соответствии с этим планом было решено привлечь на помощь давних знакомцев Отавиу — байкеров, которым, и поручалась слежка за графиней. Они же должны были отвлечь на себя внимание охраны, чтобы Отавиу мог беспрепятственно поговорить с графиней хоть несколько минут.

Руководителем Операции был назначен Шику. Именно ему байкеры докладывали по радиотелефону о перемещениях графини, а он должен был выбрать самый подходящий момент для ее захвата.

Весь день Шику был на связи, но графиня, по сообщениям байкеров, из отеля никуда не отлучалась. Лишь к вечеру за ней заехал Сан-Марино, и вдвоем они отправились на концерт симфонической музыки.

Шику предположил, что домой графиня, вернется также в сопровождении Сан-Марино, и велел Отавиу быть наготове.

Тот вместе с Алексом направился к отелю. Вскоре туда же прибыл и Шику. А байкеры тем временем сообщили, что после концерта Сан-Марино повез графиню к себе на яхту.

Отавиу и его друзья приуныли.

— Это может затянуться до утра, — высказал общее мнение Алекс. — Что будем делать?

— Давайте посидим в ближайшем кафе, — предложил Шику. — Подождем новых известий от нашей разведки, а потом уже решим, что делать.

Байкеры, между тем проявили чудеса сметливости — проникли на яхту и доложили, что ужин проходит чинно, благопристойно, Сан-Марино и графиня о чем-то мило беседуют, улыбаются друг другу, но на любовное свидание это не похоже.

— Вероятнее всего, они обсуждают условия сделки, — заключил Шику, — и у нас есть шанс дождаться здесь графиню.

Вскоре байкеры подтвердили его догадку: «Они покинули яхту и едут по направлению к отелю. Мы их сопровождаем».

Отавиу и компания переместились поближе к отелю, заняли удобную позицию, с которой хорошо просматривался парадный вход.

Наконец показался автомобиль Сан-Марино, а вслед за ним подъехали и байкеры. Все приготовились к атаке, но тут случилась еще одна осечка: Сан-Марино явно не хотел расставаться с графиней. У входа в отель он взял ее за руку и с жаром заговорил о переполнявших его чувствах:

— Я сегодня так счастлив! Мне хочется, чтобы этот вечер никогда не кончался!

— Я тоже счастлива, — отвечала графиня. — Но время неумолимо. Вечер уже кончился, наступила ночь.

— В нашей власти превратить ее в ночь любви! — совсем осмелел Сан-Марино.

Графиня не ответила ему, но он не терял надежды.

— Хотел бы я знать, что таится в этих пронзительно-голубых глазах! — произнес он с придыханием. — Я смотрю в них как завороженный, они пьянят меня!

— А может, они всего лишь напоминают о Еве? — попыталась остудить его пыл графиня, но ей это не удалось.

— Ева умерла! — сказал, как отрубил Сан-Марино. — А ты — рядом, и я люблю тебя!

За этим объяснением последовал поцелуй, правда, он получился неловким, потому что графиня поспешила войти в холл. Сан-Марино, воспользовавшись ее замешательством, тоже вошел вслед за ней.

Байкеры, увидев это, дружно присвистнули, что означало операция, может сорваться!

По плану она должна была начаться после того, как Сан-Марино сядет в машину и уедет, а графиня направится в свой номер. Но теперь все изменилось.

— Что, будем ждать, пока он оттуда выйдет, и брать номер штурмом? — предложили радикальное решение байкеры.

Алекс же заметил, что Сан-Марино может там и заночевать.

Все не сговариваясь, обратили свои взоры на Отавиу, но он пребывал в нерешительности. Перспектива провести ночь у гостиницы, где Ева тешится с Сан-Марино, не слишком привлекала его. Но в то же время он буквально клокотал от гнева и готов был ринуться в номер псевдографини хоть сейчас, невзирая на присутствующего там Сан-Марино.

Алекс, верно уловивший настроение Отавиу, решил предотвратить возможный скандал.

— Нет, ребята, — сказал он, — рисковать не будем. Надо ехать по домам, а завтра начинать все сначала.

Шику с ним согласился. Байкеры были разочарованы таким решением. А Отавиу по-прежнему молчал.

И тут из гостиницы вдруг вышел Сан-Марино.

— Значит, она его все-таки выставила! — воскликнул Отавиу. — За мной, молодежь!

— Постойте! Куда вы? Пусть он сначала уедет! — пытались удержать байкеров Алекс и Шику, но было уже поздно.

Байкеры с криком ворвались в гостиницу, а следом за ними туда вбежал Отавиу.

Вломившись в номер графини, и увидев там Марту, он произнес грозно:

— Где Ева? Где эта убийца? Я пришел с ней поквитаться.

Марта пыталась его утихомирить, говорила, что никакой Евы здесь нет, чем распаляла его еще больше.

— Я сейчас позову охрану! — пригрозила Марта.

— Позовите лучше эту лжеграфиню! Скажите, что к ней пришел ее муж, Отавиу Монтана!

— Так вы — отец Жулии? — услышал он у себя за спиной женский голос и, обернувшись на него, увидел ту женщину, которая только что прощалась с Сан-Марино у входа в отель.

Она еще не успела переодеться, на ней было то же вечернее платье, по которому Отавиу и узнал ее. Но это была не Ева!

— Я графиня Бранденбургская, — произнесла она с легким немецким акцентом. — Как вы оказались здесь? У вас случилась какая-то беда?

Отавиу смотрел на нее во все глаза и не находил ничего общего с Евой. Совсем другие черты лица, и даже голос другой!

— Простите, я ошибся, — промолвил он смущенно. Мне показалось… В общем, я искал тут одного человека…

— Ничего, не расстраивайтесь — проявила к нему снисходительность графиня. — Всякое бывает! Присаживайтесь Марта, принеси нам чего-нибудь выпить!

— Нет-нет, я не пью! — замахал руками Отавиу. — Мне нельзя. Если вы не возражаете, я пойду… Только не говорите пожалуйста, Жулии о том, как я к вам ворвался.

— На сей счет можете быть спокойны, — улыбнулась графиня. — Не только Жулия, но и вообще никто не узнает, что вы здесь были.

— Спасибо вам. Простите меня, — еще раз повинился Отавиу, прежде чем уйти.

Операция, на которую было затрачено столько усилий, закончилась конфузом.

— Не иначе, меня бес попугал, — объяснил друзьям свою промашку Отавиу. — Это не Ева. Представляете, она была так любезна с моими дочками, а я повел себя как скотина!

Еще труднее Отавиу было признаться в своем поражении Гонсале.

— Прости меня, я сам опозорился и тебе задурил голову с этой графиней.

— Но ты же говорил, что она могла изменить внешность, — напомнила ему Гонсала. — Может, ты ее просто не узнал сейчас?

— Нет, не думаю. Это была не Ева. Где же теперь искать ее? Ведь она жива! Я не сошел с ума. Шику тоже видел гроб с камнями.

— А может, стоит внимательнее присмотреться к этой загадочной даме? — сказала Гонсала. — Меня смущает то, что в нее влюбился Антониу. Ведь мы-то знаем, что он способен любить только одну женщину — Еву!