Разлучница между нами (СИ)

Глава 18

Антон не дает о себе знать несколько дней. Даже не интересуется делами Адель, хотя я сказала ему о ее беременности.

Я совершенно не удивляюсь его безответственности, поскольку он ясно дал понять, что после развода делами бывшей семьи интересоваться не собирается. Он лишь раз позвонил мне с угрозами, что если еще раз приду и расстрою Фаину, то разговаривать со мной он будет по-другому, однако я ни капли не испугалась.

Уже прекрасно знаю, что против моего брата он никто и звать его никак. Антон сколько угодно может кичиться тем, что успешный бизнесмен, однако в этом мире власть сильнее денег.

– Он, конечно, тот еще козел, Дина. А эта Фаина – стерва века просто. Кто-нибудь уже знает о беременности Адель?

Первая, кому я звоню и рассказываю о своей проблеме спустя время, это Маша. Несмотря на то, что братом мне является Кеша, с Машей мы более близки, поскольку она женщина, а с братом некоторыми подробности личной жизни не поделиться. К тому же, как только он узнает о том, что случилось, будет рвать и метать. Полетят головы, а мне нужно время на размышления и передышку.

– Нет, я никому не говорила. Но свекровь в последнее время напрашивается к нам в гости, явно хочет поговорить, несмотря на то, что я не принимаю ее звонки.

– Она же вроде на твоей стороне была, разве нет? Грозилась снова сделать вас с Антоном семьей.

– С тех пор, как они все вместе съездили на море отдыхать, от нее не слуху ни духу. Поначалу она была в санатории, а затем, видимо, поняла, что повлиять на сына больше не сможет. Уже явно видно, что он глубоко под каблуком Фаины.

– Так если она смирилась, что от тебя хочет? Может, пообщаться с внучкой? С тех пор, как вы с Антоном развелись, никто из его родни не изъявлял желание общаться со Светочкой. Насчет Тима знаю, что он сам не хочет ни с кем из них общаться, мне Макар недавно говорил.

Макар – это мой племянник, сын Маши и Кеши. В последнее время они с Тимофеем особенно дружны, что не может меня не радовать, ведь после ссоры с отцом сыну нужны рядом близкие люди, которые всегда его поддержат.

– Честно говоря, не знаю, но она сказала, что придет сегодня. В любом случае, Света рада, для меня это самое важное. Если со старшими детьми всё понятно, и они уже достаточно взрослые, чтобы всё понимать и самим принимать решения, то со Светой, сама понимаешь, всё гораздо сложнее. Она уже и так понимает, что не нужна своему отцу. У нее будет травма, и я не знаю, что с этим делать. Не могу же Антона притащить сюда волоком и заставлять с ней общаться.

– А может, оно и к лучшему, Дина? Он вот всю жизнь Адель воспитывал, они были близки, а в такой непростой ситуации ему совершенно плевать на нее. Зачем такой отец вообще нужен?

Маша права, но легче мне от этого не становится. Все эти дни я перевариваю новости о беременности старшей дочери и совершенно не понимаю, что делать.

– Кстати, ты не передумала насчет того парня? Будем его сажать? – спрашивает Маша спустя минуту.

Я накладываю ей еще тортика, зная, как сильно она любит сладкое, а сама задумчиво смотрю в стену. Первый порыв жестоко отомстить Фаине и ее родственникам, которые возомнили себя богами, чтобы портить жизнь моей семье, проходит, и на его место приходит здравый смысл.

– По-хорошему, его бы привлечь за воровство, вы ведь тогда не стали подавать заявление из-за уговоров Антона, что парень молодой и ни к чему ему жизнь портить. А сейчас этот парень – отец ребенка Адель. Боюсь испортить своей жаждой мести жизнь дочери и внука.

За пару месяцев до дня рождения Светы мы все собирались на даче у Маши и Кеши, куда сын Фаины Семен привел и Марка, своего двоюродного братца, который, как оказалось позже, украл у хозяев дома практически сто тысяч рублей.

Поскольку Кеша всю жизнь проработал в органах, его дом был напичкан скрытыми камерами, поэтому практически на следующий же день он знал, кто обворовал его кабинет.

Мы с Антоном убедили его не подавать заявление, возместив ущерб из собственных средств, и всё это время я об этом не вспоминала, пока Адель не напомнила мне о Марке. Я знала, что Фаина любит своего племянника, поэтому и хотела наказать их обоих.

Уверена, что Марк поглумился над моей дочерью лишь для того, чтобы потешить эго своей тетки. И я не собираюсь больше спускать этой семейке ничего с рук. Вот только принимаю во внимание то, что Адель в него влюблена, поэтому решаю для начала с ним поговорить.

– Ты же не собираешься привечать его? – спрашивает Маша, увидев, что я о чем-то усиленно думаю. – Там такие гены, что оторви и выбрось. Кеша пробил, он хоть и учится в университете, но относится к учебе халатно, практически не появляется там и всё время тусит в клубах. Пьянствует и, не удивлюсь, если занимается чем похуже.

– А что мне в этой ситуации делать? Адель отказывается делать аборт и намерена рожать. Тут либо наказывать его, либо заставить взять на себя ответственность за моего внука. Поверь, я не горю желанием становиться родственницей Фаины, поэтому я в полном тупике, Маш. Будь на его месте любой другой парень, я бы пошла к его родителям, чтобы призвать к совести.

– И что, заставила бы парня жениться из-за беременности? Что-то мне подсказывает, что Адель счастливой так не станет.

– Она мне целыми днями устраивает концерты, что жить без Марка не может. Я даже боюсь оставлять ее одну дома, опасаюсь, что она с собой что-то сделает на фоне гормонов.

Я перевожу взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, и качаю головой. Сейчас утро, поэтому Адель спит, и я этому рада, поскольку так в доме тише. Даже Света заметила в последнее время, что Адель не в себе, но я не могу объяснить ее детскому разуму, что сейчас происходит в семье.

– Ты только скажи Кеше и Макару, чтобы они ничего не говорили Тимофею. Они с Адель не общаются, но если он узнает о ее беременности, обязательно приедет и устроит разнос этому Марку. В какой бы ссоре близнецы ни были, ты же знаешь, что они брат и сестра и любят друг друга, и я боюсь, как бы сына не посадили за избиение этого парня.

Я высказываю Маше свои опасения, а затем смотрю на часы.

В этот момент раздается стук в дверь, и я иду открывать ее, не сомневаясь, что на пороге стоит свекровь. По ней можно сверять время. Если она сказала, что придет в одиннадцать,, то будет на месте строго в это время. Ни позже, ни раньше.

Первым делом я смотрю на ее лицо и выдыхаю, увидев, что она обеспокоена, но не зла. Меньше всего мне сейчас хочется ругаться с бывшей свекровью и противостоять ей, уж слишком много в моей жизни сейчас проблем.

– Антон сказал мне какую-то глупость, что наша Адель беременна. Это ведь ложь?

Вот оно что. Антон струсил связаться с дочерью сам. И почему я раньше не замечала, какой он мелочный и малодушный? Дурой была слепой, не иначе.

– Нет, это правда. Проходите, Евгения Петровна, мне нужно с вами поговорить.

Я приглашаю ее внутрь, а сама тяжко вздыхаю, так как разговор у нас будет тяжелый.

Маша, проявив чудеса такта, сразу же уходит наверх, чтобы присмотреть за девчонками, которые еще не проснулись, а мы со свекровью остаемся наедине. Собираясь с мыслями, я приглашаю ее к столу и наливаю чай.

Мы обе молчим, так как она находится в шоке, а я не знаю, с чего начать разговор. Вот только время идет, легче не становится, поэтому я просто вываливаю на нее всю информацию, о которой сама в курсе.

Глаза ее становятся мокрыми, словно она готова вот-вот расплакаться, и я удивленно поднимаю голову, впервые видя ее такой расстроенной и слабой. Обычно она всегда была волевой женщиной, которая знает, чего хочет, и добивается этого всеми способами, но сейчас передо мной стоит потерянная старушка, которая растеряла все свои жизненные ориентиры.

– Ты прости меня, Дина, что я не сберегла ваш брак и не отговорила Антона от развода. Я не думала, что эта Фаина такая змея, что запустила в него свои когти. Да и что я могу сделать, мой сын ослеплен, а теперь еще и оказалось, что Семен и правда его сын. Антон недавно делал тест ДНК и показал мне его.

– Так вы поэтому уехали?

Я стараюсь не анализировать ее слова и не принимать их слишком близко к сердцу, поскольку то, что Семен – биологический сын Антона, выбивает у меня почву из-под ног. Я уже смирилась, что мы с Антоном никогда не будем вместе, и теперь он вызывает у меня лишь презрение. Однако новость, что всё это время рядом с нами находился его сын, становится для меня неприятной.

– Антон отправил меня в санаторий, видимо, понял, что я не собираюсь сдаваться, хоть и поехала с ними на море. Хотела присмотреть за Адель, чтобы Фаина не запудрила ей мозги. Вот только, видимо, не доглядела, раз она оказалась беременной от этого обормота Марка. Честно говоря, и Семен в последнее время оставляет желать лучшего, он попал под влияние этого Марка, так что трезвым я не видела его уже очень давно. Гены у этой Фаины – не то, о чем я мечтала для своих потомков. Неужели Адель хочет выйти замуж за Марка?

Евгения Петровна поднимает на меня взгляд, и я вижу, что она немного напугана происходящим. Она еще более обескуражена, чем я, даже не скрывает этого больше.

– Подскажите, вы знаете, где сейчас этот Марк живет? Он прописан в деревне, но учится ведь в местном университете. Сомневаюсь, что проживает он в общежитии, верно?

Я прищуриваюсь, глядя на бывшую свекровь, чтобы понять, что она знает. Впрочем, ее, видимо, действительно, послал не Антон для выяснения обстановки. Пришла она сюда по своей воле, поскольку выглядит задумчивой и ни капли не сомневается в своем ответе.

– Мне кажется, он живет у Семена. Фаина с Антоном ведь недавно купили ему квартиру. Я была против, так как этот Семен совершенно неуважительно относится к нам, но Антон отказался обсуждать со мной такую крупную покупку.

Я никак не реагирую на новость о том, что Антон купил уже своему новоиспеченному сыну квартиру, хотя нашим с ним детям такого не предлагал. Насколько я поняла, даже обещанную студию для Адель покупать отказался, объяснив это тем, что сейчас не лучшие времена. Вот только это лишь отмазка для нее, в то время как для сына от Фаины он раскошелился, не пожалев ни копейки.

Несмотря на то, что я принимаю тот факт, что мы ему больше не нужны, эта новость причиняет мне боль. Ведь мы были с ним женаты практически двадцать лет. Словно это не Антон вовсе, а другой человек под его личиной. Я стараюсь отогнать эти мысли куда подальше, чтобы не обманывать себя и не причинять себе в будущем больше боли.

– А можете дать мне адрес этой квартиры?

Делиться с Евгенией Петровной своим планом на случай, если этот Марк откажется брать на себя ответственность, я не планирую, так как, несмотря на ее позицию, Антон всё же является ее сыном.

Я прекрасно осведомлена о том, как она к нему относится. Это сейчас она сокрушается тем, что он ее не слушается, но стоит ему попросить о помощи посодействовать в чем-то, она тут же забудет о том, что у нее есть внуки и побежит помогать сыну.

Я даже более чем уверена, что и Фаину в будущем она примет, несмотря на то, что изначально было против нее. Так что ее дезориентированностью мне нужно воспользоваться именно сейчас, пока она растеряна и еще не приняла сторону.

Меня так и тянет спросить, от кого рождена Антонина, но я прикусываю язык, напомнив себе, что теперь это не мое дело, и нечего травить себе душу прошлым.

Когда свекровь захотела увидеть Свету, которая просыпается раньше Адель, я не препятствую, так как дочка радуется приходу бабушки и с удовольствием рассказывает ей о новостях из школы, в которой ей в принципе нравится учиться.

Благодаря решению директора, больше стычек с Антониной у нее не происходит, поскольку последнюю из-за устроенной драки ее матери и бабушки переводят в другой класс во вторую смену, так что они вдвоем не пересекаются. Уж не знаю, скандалила ли Фаина, что именно ее дочь перевели, но меня такое решение вполне устраивает.

Дождавшись, когда свекровь уйдет, я прошу Машу присмотреть за детьми, особенно за Адель, чтобы она не вздумала уйти из дома, сама беру такси и еду по адресу, который мне подсказала Евгения Петровна.

Квартиру, которую Антон купил Семену, находится в центре города в довольно не дешевом ЖК, но волей случая мне удается попасть внутрь вместе с большой семьей, которая шумно галдит и о чем-то разговаривает, так что я пристраиваюсь за ними и прохожу мимо консьержа в лифт.

А когда я оказываюсь около шестьдесят пятой квартиры, сразу же же нажимаю на дверной звонок, не собираясь ждать и собираться с мыслями.

Сомнений в том, что парни дома, у меня нет, так как даже сквозь закрытую дверь слышно громкую музыку, которая не думает утихать. Я всё равно продолжаю трезвонить в дверь, надеясь, что они услышат, но когда дергаю за ручку, оказывается, что она не заперта.

В коридоре меня встречает целая куча разнокалиберной обуви – женской и мужской, а из ближайшей комнаты доносится женский смех.

К счастью, пробираться через все эти дебри мне не приходится, так как в этот момент из уборной выходит сам Марк, а за ним какая-то девица легкого поведения. Он сразу же кидает взгляд на меня, в то время как его собственные глаза осоловелые и как-то странно поблескивают, словно он не в себе. Меня трясет от отвращения, но я обещала себе, что поговорю с ним, и не собираюсь отступать от своих планов.

– Потише сделайте! – кричит он, но музыка утихает не сразу.

Он смотрит на меня агрессивно, явно понимает, почему я пришла. Подходит ко мне и толкает к выходу, позволяя себе распускать руки. Я стискиваю зубы и быстро выхожу, уговаривая себя потерпеть.

– Слышь ты, мамаша, никакой ребенок мне не нужен, пусть Адель не врет. Мы с ней покувыркались, но на этом всё. Пусть прекращает на меня вешаться, она меня не интересует, – сразу же выдает он руладу, как только мы выходим на лестничную площадку.

– Что тебе пообещала Фаина за это?

Я не верю в то, что он встречался с Адель только из скуки. Столько лет не смотрел в ее сторону, а стоило Фаине добиться своего и заполучить Антона, как он нарисовался тут как тут.

– Что, уже не знаете, как мужа вернуть? Решили через меня шантажом действовать? – ухмыляется Марк и кривит губы, неся какую-то чушь.

Выглядит он безобразно, но смазливости не отнять. Однако я всё равно не понимаю, что в нем нашла дочь, что никак не может его забыть.

– За языком следи, щегол, – спокойно говорю я, не собираясь дальше терпеть его оскорбления. – Как только Адель родит, сразу же подаст на алименты, и не думай, что сможешь скрыться. Даже не надейся на дядюшку Антона. И на него управа имеется. Жизни я тебе не дам, если посмеешь обижать мою дочь, понял? Иди и помойся, от тебя несет, как от помойки. Завтра же приедешь к моей дочери и объяснишься с ней в нормальном тоне. Жениться на ней не предлагаю, но беззаботно жить я тебе не дам. Думаешь, наделал дел и в кусты? Не выйдет. Не с теми ты связался, Марк. Завтра не приедешь, я тебе такие проблемы устрою, что мало не покажется.

Моя угроза звучит хладнокровно, ни единый мускул на моем лице не дергается. Вот только Марк явно нетрезв, так как всерьез меня не воспринимает.

– Адель достала липовую справку о беременности, а я должен свою жизнь из-за этого рушить? Ну уж нет, мамаша, ты мне условия не ставь. Это еще узнать надо, беременна ли она, или в очередной раз лжет, чтобы ярмо на мою шею повесить.

Я прищуриваюсь, зацепившись за эту странную фразу.

– В очередной раз?

– А вы не знали? – ухмыляется своей наглой рожей. – Она когда школу заканчивала, пыталась меня так на тест поймать. Думала, я олень какой, повестись. Ага, разбежался прям.

– Она закончила школу, когда ей было семнадцать.

– Восемнадцать, – настороженно говорит Марк, начиная трезветь. Даже взгляд у него проясняется. – Всё, проваливайте, меня тетя Фаина предупреждала о вас, так что на понт меня тут брать не надо. Не пришьете мне дело, не за что!

Он скалится, нагло глядя мне в лицо, а затем захлопывает передо мной дверь. Я же стискиваю кулаки и решаю проучить не только его, но и Фаину, чей сынок сейчас отжигает внутри.

Звоню в полицию и сообщаю о шуме, который мешает соседям, а сама спускаюсь вниз. Пишу Кеше, чтобы повлиял на то, чтобы толпу железобетонно посадили в обезьянник хотя бы на сутки. Будет им уроком, который они вряд ли забудут.

Оказавшись дома, почти сразу забываю об этом инциденте, но на следующее утро мне в истерике звонит Фаина.

– Немедленно забери заявление, Дина! Мой сын не сядет на десять лет в тюрьму! Ты что, издеваешься?!