Разлучница между нами (СИ)

Эпилог

Суд над Антоном будет в лучшем случае только через несколько недель, но обвинение ему уже выдвинуто. Полиции удалось доказать, что именно он был заказчиком убийства своего младшего брата Игоря, а также взрыва моего дома.

Один раз я встречалась с ним в СИЗО, выбив себе встречу через Герасима, и на меня смотрел не тот Антон, за которого я когда-то вышла замуж. Вместо него в той камере сидел совершенно другой человек, который убил собственного брата из-за наговора Фаины. Ту еле как сумели привлечь как соучастницу. Оказалось, что она врала Антону, что Игорь ее избивает, не дает развода и грозится убить ее и детей, если она подаст на развод.

Вранье.

Просто не хотела сама что-то менять в своей жизни, уже привыкнув к мужу, ведь ей нравилось быть просто любовницей Антона. Не любила она его никогда, даже готова была отказаться от него, лишь бы я помогла ее сыну избежать тюрьмы.

Именно из-за этих слов, записанных на видео в коридоре полицейского участка, следствию удалось хоть что-то выбить из Антона. Он явно не ожидал, что любовь всей его жизни вот так его предаст. Легко и даже без угроз. Так что благодаря его показаниям и некоторым сохранившимся записям, которые он не стал удалять, ее тоже удалось привлечь к уголовной ответственности.

Я же навестила Антона, чтобы узнать, почему он хотел меня убить.

– Я, может, и плохой муж, но отец не дерьмо, – ответил он мне, осклабившись. – Не стал бы оставлять детей без матери, да и Светка – как никак, моя дочь. Я знал, что вас в доме нет, а пожар должен был быть тебе уроком, чтобы головой думала прежде, чем выставлять подобные компрометирующие видео в интернет.

Я не стала говорить ему, что это была не я, а его мать. Наши отношения с ним давно испорчены, а портить его отношение к матери я не хотела. Она единственная, кто искренне за него переживает, и брать на себя грех за ее состояние я не хотела. В последнее время у нее проблемы с давлением, так что ни к чему ей выслушивать крики проклятий от собственного сына. Пусть она и преследовала корыстные цели, но сына в его измене хотя бы не поддерживала.

– А попытка поджога дома Кеши? – спросила я Антона перед тем, как уйти.

– Не я. Этот идиот сам надумал себе, что следствие подняли из-за твоего брата, вот и решил избавиться от проблемы. Дебила кусок.

Я хмыкнула тогда и промолчала, ведь Антон и сам прекрасно понимал, что его ждет. Просто ушла и решила больше с ним не общаться.

Семен же с Марком, несмотря на истерики Адель, тоже находятся под следствием, из-за чего дочь со мной еще долго не разговаривала, но когда срок беременности подошел к восьми месяцам, деваться ей было некуда. Обеспечивать себя она так и не научилась, а те деньги, что остались ей от отца, закончились.

Антону, чтобы нанять себе приличного адвоката, пришлось продать недвижимость, а затем и свою долю компании, которую выкупил один из его конкурентов. Благодаря влиянию Геры, меня продавить новый владелец не сумел, поэтому исправно платит дивиденды от моей доли акций.

Единственная, кого мне во всей этой истории жаль, так это Антонину. Она ребенок и была науськана матерью, что моя Света ей конкурентка за внимание новоявленного отца, так что ее я не виню. Вот только несмотря на это, уговорам бывшей свекрови взять ее к себе на воспитание, не поддалась. Пусть сама воспитывает дочь Антона, в честь которого девочку и назвали.

– Адель жалко, – говорит мне Машка, когда мы в очередной раз сверяемся с эскизами.

Поскольку сгоревший дом восстановлению не подлежит, участок я продала, чтобы больше ничего меня с прошлым не связывало. Купила вместо этого квартиру в черновой отделке, так что мы с Машкой вовсю ударились в ремонт. Нам обоим нравится заниматься дизайном.

Я отлично рисую и проектирую, у Машки отличный вкус и стиль, так что вместе мы довольно быстро увлекаемся новым для нас делом, даже подумываем открыть собственную фирму.

– Жалко, но что поделать? Это было ее решение рожать. До трех лет ребенка я буду обеспечивать их, но с условием, что параллельно она доучится и выйдет потом на работу, а ребенка в сад.

– А кого ждет? Мальчик-девочка?

– Не говорит. Дуется до сих пор, – морщусь я, так как несмотря на ее предательство и инфантилизм, она навсегда останется моей дочерью, которую я рожала для себя, а не для кого-то другого.

– Ничего. Как родит, оттает. Поймет, что значит – быть матерью.

– Надеюсь.

К вечеру нас у подъезда ждут наши мужчины. За Машей приезжает Кеша, а за мной – Гера. С тех пор, как мой дом был разрушен, и мы со Светой начали жить у него, так до сих пор от него и не съехали. Как-то притерлись, что я откладывала отъезд на несколько дней, потом эти дни превращались в недели, а то и в месяцы.

Мы с Кешей и Машей прощаемся, и я сажусь в машину к Гере. Несмотря на загруженный график, он никогда не ставит меня на второй план, и это очень ценно.

– Представляешь, мы почти закончили. Вот привезут в понедельник бра, и квартира будет конфетка. Мы с Машкой хотим нанять профессионального фотографа, чтобы сделал нам фото и портфолио, а потом начнем и заказы брать.

В этот момент я замечаю, что Гера слушает меня с мрачным выражением лица, и я настороженно временно молчу.

– Что-то не так? Ты не рад, что мы свою фирму открываем?

– Конечно, рад, – мягко улыбается он, но эта теплота не затрагивает глаз. – Это ведь мы с Кешей и предложили вам открыть дело себе по душе. Совместить приятное с полезным.

– Тогда на работе проблемы?

– Нет. Не имею привычки рабочее в личное тащить.

– Тогда в чем дело? Я же чувствую, не ври.

Мой голос звенит от напряжения, и я никак не могу успокоиться. Сердце заполошно стучит, а к горлу подкатывает страх. Я ожидаю подвоха, так как однажды уже обожглась, но вскоре мои опасения оказываются напрасными.

– Не хочу, чтобы вы со Светой переезжали. Так что да, окончанию ремонта я не рад.

Мне нравится, что Гера не говорит загадками, не пытается скрыть истинные чувства за гневом или наездами, а просто прямо говорит мне то, что на самом деле думает и что его беспокоит.

– Черт, – выдыхает он вдруг и наклоняется в мою сторону, после чего достает из бардачка красный квадратный бархатный футляр. – Хотел придумать что-то и сделать это в торжественной обстановке, но боюсь не успеть. Ты у меня такая самостоятельная, что не успею я оглянуться, как ты уже будешь жить в своей новой квартире, оставишь меня в доме куковать одного. Ты выйдешь за меня замуж, Дина?

Он протягивает мне открытый футляр с таким серьезным выражением лица, что я едва не смеюсь, но в последний момент сдерживаю себя, чтобы его не обидеть. Впрочем, он до того мужик, что я никогда его обиженным не видела.

Я беру в руки футляр, но кольцо принимать не спешу. Долго всматриваюсь в него, но взгляд туманный, ни о чем мне не говорит. Он всегда скрывает свои эмоции, когда опасается потерять что-то важное для себя. За эти месяцы я изучила его вдоль и поперек, так что даже в таком виде могу распознать, что он сейчас испытывает.

– Эта квартира, – киваю я на дом, – предназначена не для меня и Светы. Там будет жить Адель с малышом. Ребенок ведь не виноват, что его папаша будет отбывать несколько лет в местах не столь отдаленных, а я не такая уж и плохая бабушка, чтобы забыть о существовании внука или внучки. Так что если это единственная причина, из-за которой ты делаешь мне предложение…

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Дина, официально. Ты мне дорога, и я… Я люблю тебя.

Последнее он буквально шепчет, словно ему непривычно произносить связку из этих слов вслух, и тем ценнее мне его признание.

– Что ж, – говорю я и протягиваю ему футляр обратно. – Тогда надень мне кольцо сам. Надеюсь, ты угадал с размером.

– Мерил, пока ты спала, – улыбается он, и вскоре кольцо садится на мой палец, как влитое.

Света давно учится в другой школе, поближе к дому, но это решение я приняла уже после того видео Антона и Фаины, которое гуляло несколько суток по сети, пока его не удалили спецы Геры. В любом случае, даже в школе об этом узнали, и я решила, что лучше будет Свете учиться в другой школе.

Антонину Евгения Петровна перевела в обычную гимназию около своего дома, и это тоже было к лучшему.

Постепенно жизнь входит в свою колею.

Когда Света заканчивает первый класс, Адель рожает девочку, которую решает назвать Виолой. Мы все встречаем ее у роддома, и пусть она еще немного от нас отдалена, но с Тимом общается регулярно. Как никак, они близнецы, и эта связь, несмотря на разницу характером, играет с возрастом свою роль.

Моя первая внучка так похожа на нашу с Кешей мать, что это трогает наши сердца, заставляя в душе простить Адель. Мне хочется целыми днями возиться с этой крошкой, но Адель не позволяет, всё еще таит на меня обиду, так что мне приходится переламывать себя и держаться какое-то время в стороне.

Понимаю, что должно пройти немало времени, прежде чем мы оба остынем.

В августе, когда Свете должно исполниться восемь, мы снова устраиваем празднество. Только на этот раз для самых близких и друзей самой дочери. Никаких бизнес-партнеров и влиятельных людей.

Поскольку сбор родственников намечен на после обеда, утро мы проводим так, как хочет сама дочка. В зоопарке, где и начинается праздник для нее и ее одноклассников, некоторых из которых сопровождают родители.

Герасим катает Свету на своих плечах, и она гордо смотрит по сторонам, радуясь тому, что и она может вот так смотреть с такой высоты на резвящихся со своим отцом мальчишек-близнецов из ее класса.

– Папа! Папа! – кричат рядом мальчишки, показывая отцу то на львов, то на жирафов.

Я вижу, каким задумчивым взглядом смотрит Света то на них, то на Геру, но молчит, ничего не спрашивает. А когда после зоопарка и детского VR-центра мы возвращаемся домой, Света вдруг поднимает взгляд на Геру и говорит то, от чего мы оба замираем.

– Папа, помоги мне снять обувь, я устала.

Она вместе с этим прищуривается одним глазом лукаво, но при этом я вижу, что в глубине глаз царит страх, что ее одернут, запретят так обращаться. Вот только Гера вскоре приходит в себя и присаживается, заговаривая хриплым тоном. Видно, как сильно его трогает просьба Светы.

– Конечно, помогу, солнышко.

Дочка, как только мы помогаем ей раздеться, убегает играть к камину с новыми игрушками, и поглядывает при этом на коробки под елкой, впрочем, не решаясь их открыть, ведь мы строго-настрого запретили до наступления нового года. Мы же с Герой переглядываемся, и я вижу, как ему важно то, что произошло буквально только что.

Он молчит, но я и без слов понимаю, что доверие Светы для него нечто особенное, что трогает сердце, сжимая его в своих маленьких кулачках.

А вечером, на удивление, даже Адель приходит на ее день рождения с полуторамесячной Виолой. Ведет себя тихо, практически не подает голоса и только поглядывает на меня с затаенной опаской. Хочет поговорить со мной, так что вскоре на кухне мы остаемся одни, пока остальные воркуют с младенцем в гостиной.

– Ты прости меня, мам, что я такой дрянью была, – всхлипывает практически сразу Адель и опускает голову. – Ты, наверное, меня ненавидишь… Как моя Виола родилась, я будто на мир другими глазами смотреть начала. Как представлю, что она поступит со мной также, так сердце кровью обливается. Я никогда не ценила всё то, что ты для меня делала и чем жертвовала. Была только потребителем, а теперь… Не знаю, смогу ли когда-нибудь загладить перед тобой вину.

Я не улыбаюсь, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Никогда бы не подумала, что дождусь от дочери этих слов. Она никогда не извинялась и не признавала своих ошибок. Будь на ее месте любая другая родственница или знакомая, может, я бы отпустила ее с богом, но это ведь моя дочь, родная кровь. Не вытравить ее тень из сердца, особенно когда она тянется к тебе, как цветочек к солнцу.

– А ты бы Виолу простила, Адель? – вместо ответа спрашиваю я ее и наконец слегка улыбаюсь. В груди растекается тепло, от которого мне так хорошо, что хочется взмыть вверх и кружиться от счастья.

– Конечно, она ведь моя дочь, – шепчет Адель.

Я раскрываю руки, и она прижимается к моей груди с такой силой, что я едва дышу.

Конечно, просто так прошлое не станет пылью под нашими ногами, и пройдет немало времени, прежде чем наши отношения станут мало-мальски похожими на нормальные, но первый шаг на пути к этому сделан.

Спустя год, когда мы все снова собираемся в доме, я смотрю на свою семью и чувствую, что отныне всё будет хорошо. В моем окружении только те, кто мне дорог и кому дорога я. А рядом со мной теперь будет идти рука об руку Герасим.

Свадьбу мы с ним решили не играть, но больше по моей инициативе. Не хочу демонстрировать свое счастье всем вокруг. Правду говорят. Оно любит тишину.

– Ты не жалеешь? – спрашивает он у меня вдруг в разгар вечеринки.

Я смотрю ему в глаза и чувствую, что мое решение прийти в ту ночь на разборки к Антону и Фаине было правильным. Оно и привело меня в к тому, что у меня сейчас есть.

Любовь. Тихая гавань.

Муж, который меня ценит.

Дети, которых я люблю независимо от их характеров.

И внучка. Виола…

Я моргаю и снова смотрю на Геру, раздумывая, как бы сложилась наша жизнь, встреть мы друг друга гораздо раньше. Вот только… Нет. Своих детей я не променяла бы ни на какие годы счастья до.

– Ни единой секунды не жалею, Гера. Я люблю тебя.

Первый раз, когда я признаюсь ему в своих чувствах.

Он наклоняется и целует меня, пока никто на нас не смотрит, а я прикрываю глаза, наслаждаясь моментом.

Таких у нас будет еще много, как и многих лет совместного счастья.

Всему свое время.

Время плакать и время смеяться…

Время любить и время ненавидеть…

Время рождаться и время умирать…

И именно с этим человеком я хочу познать всё самое лучшее, что готовит для меня судьба.

Какое бы ни было, мое время.

Конец.