Разлучница между нами (СИ)

Глава 21

После скандала, который мне устроила Адель в полиции, у меня до сих пор горит лицо. Я несколько раз умываюсь холодной водой, но помогает всего на несколько минут, потом снова накатывают воспоминания и стыд, опаляющий тело.

– Не терзай себя, Дин, не ты виновата в том, что родственники у этой Фаины – одни уголовники и раздолбаи малолетние. И чего они вообще хотели после того, как предали тебя? Чтобы ты плясала перед ними на задних лапках и подключала все свои связи, чтобы их косяки закрыть? Нет, ну какова наглость! Она у них вообще, кажется, границ не знает. Как только ума хватило Кешу вызвать и попросить помочь. Ты ведь его сестра. А они за твоей спиной шашни крутили и много лет обманывали всех нас.

Маша возмущается, пользуясь тем, что Света прыгает на батуте, пока мы сидим за столиком в кафе, куда приезжаем сразу же после полицейского участка. Столько часов там провели, что не пообедать вместе после всего чуть ли не грех.

– Кеше Адель позвонила, не Фаина и не Антон, – говорю я, чтобы слегка остудить недовольство и негодование Маши. Мне стыдно, что их вообще втянули в разборки, но повернуть время вспять я не в силах.

– Сути дела это не меняет, Дин. Я, конечно, закрыла уши Светке, когда мы вернулись из буфета, но сама-то всё прекрасно слышала. Адель совсем тебя ни во что не ставит. Помешалась на этом Марке и ничего вокруг не видит, никого не слышит. Это всё влияние Фаины. Жаль мне девчонку, она же себя гробит так.

Маша впервые так сильно возмущается. Видимо, даже ее вся эта ситуация возмутила до глубины души.

В этот момент Кеша возвращается к нам за столик, и выглядит при этом обеспокоенным.

– Какие-то проблемы?

Я тревожусь, что из-за его участия во всей этой истории у него могут возникнуть неприятности, но он качает головой, успокаивая меня.

– Адель снова звонила. Плакала, что жить без своего Марка не сможет.

– Я надеюсь, ты не собираешься идти на преступление?

Маша хватает мужа за предплечье и пытается заглянуть в глаза, но беспокоиться ей не о чем. Кеша хоть и любит племянницу, но идти на подлог даже ради нее не станет. Тем более, из-за левого парня, который нам никто.

– Парни загремели по собственной глупости и юношеского максимализма. Таких учить надо, чтобы не стали какими-нибудь отморозками в будущем, – снова возмущенно произносит Маша и складывает руки на груди, демонстрируя свое недовольство.

Вся эта ситуация заставляет ее нервничать, и в такие моменты она слишком энергична и словоохотлива, но я спокойно слушаю ее обличительные речи, признавая их правоту.

– Дина, ты мне лучше скажи, что у тебя происходит с Антоном? Он доставляет тебе проблем? – спрашивает у меня вдруг Кеша, видимо, закрыв для себя тему с парнями раз и навсегда.

Он всегда был таким. Никогда не любил мусолить одну и ту же тему по несколько раз.

– Кроме того, что не принимает участие в воспитании детей, никаких, – усмехаюсь я. – Так что, скорее уж, впору возмущаться, что он совсем не доставляет проблем.

– Мне только Тимофей звонил. Мне пришлось ввести его в курс дела, – неожиданно говорит Кеша, и я сглатываю, переживая, какая была реакция у сына.

– Ты сказал ему о беременности Адель?

– Она беременна?!

Кеша хмурится и смотрит на меня требовательно, пытаясь понять, лукавлю я или говорю правду. Судя по его обескураженному виду, он слышит об этом впервые. Я же перевожу взгляд на Машу и вздергиваю бровь, но она качает головой, намекая, что про Адель ему ничего не сказала. Что-что, а тайны она хранить умеет, но я не думала, что после всей сегодняшней катавасии Кеша до сих пор не в курсе беременности своей племянницы.

– Марк – отец ее ребенка, поэтому она так за него переживает, – говорю я, поясняя брату, и он мрачнеет. – Я говорила с Марком до того, как вызвать наряд, но он ясно дал мне понять, что ни Адель, ни ребенок ему не нужны. Ответа от Фаины я не добилась, но мне кажется, что это она попросила племянника соблазнить Адель. Никак не может оставить нас в покое.

– Поэтому ты просила, чтобы наряд забрал всех из их шалмана в отделение? Хотела проучить Фаину?

Я молчу, но киваю, давая понять, что он прав в своих суждениях, но он вдруг замолкает и эту тему больше не развивает. Не осуждает меня, ведь полностью на моей стороне. Для него всегда есть только свои и чужие, и для своих он сделает всё, что в его силах.

– Отец моего внучатого племянника – уголовник. Кому рассказать, на смех поднимут, – усмехается Кеша, но подобному раскладу не радуется.

Поначалу я насторожена и всё жду, когда он поднимет вопрос, откуда меня знает его друг Герасим, но проходит полчаса, а Кеша и не думает даже говорить о своем друге. А я ловлю себя на мысли, что слишком часто думаю о нем, и это немного раздражает.

Мой телефон снова вибрирует, и я нехотя смотрю на экран. На удивление, в этот раз звонит не Адель, а бывшая свекровь.

– Слушаю, Евгения Петровна.

– Это правда, Дина? Ты натравила полицию на Семена и Марка?

Тон у нее холодный, но при этом она держит себя в руках, не скатывается в истерику.

– Всё не совсем так, как обрисовали вам Антон и Фаина, – спокойно произношу я, не собираясь оправдываться.

Такое чувство, что вокруг меня один сплошной фарс, в котором я вынуждена против своей воли участвовать. И выйти из этой игры никак не удается. Никто из прошлой семьи никак не хочет от меня отстать.

– Я подъеду, и мы всё обсудим. Такие дела по телефону не решаются.

Я не успеваю сказать, что ничего я решить не могу, как она сбрасывает вызов, а я едва не стону, понимая, что сегодняшний вечер в спокойствии я провести не смогу.

Когда Света устает, и ее клонит в сон, Кеша с Машей подвозят нас до дома, и он встречает нас тишиной. Из-за наступивших холодов внутри холодно и неуютно, так что пока Света засыпает на диване, укрытая одеялом, я растапливаю камин.

Он всегда спасал нас в начале осени, пока не давали отопление, но раньше камином всегда занимался Антон. Но с тех пор, как мы развелись, мне приходится постигать что-то новое.

В ожидании свекрови я не нахожу себе места, чувствую себя и без того опустошенной, чтобы еще и противостоять ее напору. И когда звучит долгожданная трель дверного звонка, подрываюсь и открываю дверь без вопросов. Вот только на крыльце стоит не Евгения Петровна, и даже не Антон.

На фоне темноты за спиной, Герасим Георгиевич Карамзин в своем черном спортивном костюме выглядит еще более пугающе, чем в участке.

– Что вам нужно? Я всё рассказала в участке. Ничего не скрываю, если вы подозреваете меня в чем-то.

Я тараторю, так как чувствую себя неловко рядом с Герасимом, который, как пришел, так еще и ни слова не проронил. На его молчаливом и лаконичном фоне я просто какая-то трещотка.

– Хотел поговорить с вами наедине, без Иннокентия, – отвечает он спокойно, никак не отреагировав на мою тираду.

Он делает шаг вперед, и над крыльцом зажигается лампочка, реагирующая на движение. И я вдруг замечаю над его бровью глубокий шрам, на который не обратила внимание утром в отделении. Вкупе с фингалом шрам придает ему устрашающий вид. Не знай я, какую должность он занимает, решила бы, что бандит.

Неуместно всплывает в голове, что у Антона кожа была без изъянов. Даже в подростковом возрасте у него не было прыщей, которые бы оставили след, и первое время я даже стыдилась своих маленьких впадин от ветрянки на лбу и под подбородком, чувствуя себя на фоне мужа несовершенной.

– Вы одна? – вдруг спрашивает Герасим и смотрит мне за спину.

– Нет, а в чем дело?

Я же настороженно замираю и кладу руку на косяк двери, перекрывая ему вход. Впрочем, он не делает попытки войти, а я запоздало осознаю, что вздумай он пройти внутрь, я не представляла бы для него значимой преграды. Он бы мог просто поднять меня вверх и запросто отодвинуть в сторону, даже не приложив к этому особых усилий.

Но он не проявляет никаких признаков агрессии или недовольства, что я уговариваю себя не злиться и отвечать спокойно. Он ведь не виноват в том, что стал свидетелем моего позора на той лестничной площадке, когда я, бывшая жена, пришла чинить разборки с новой женой.

Наверняка так всё и выглядело в его глазах, и мне даже кажется сейчас, что на его лице я читаю снисхождение. Моргаю и наваждение спадает. Передо мной снова невозмутимое лицо.

– Я начальник полиции, Дина. Неужели вы меня боитесь?

Герасим наклоняет голову набок и смотрит на меня с интересом, но в его позе и тоне нет враждебности.

– Странный вопрос в такой поздний час, не находите? – парирую я и прищуриваюсь. – Что вам нужно? Вы ведь не по служебному долгу приехали, верно?

– В проницательности вам не откажешь. Не буду томить, я пришел стребовать с вас долг.

– Какой еще долг?

Я так удивлена, что даже руку с косяка убираю и вся подаюсь вперед.

– Моральная компенсация за причиненный мне ущерб, Дина. Не будете же вы отрицать, что вы спровоцировали драку, чтобы отвлечь внимание своего бывшего мужа. Или будете? Так будет даже интереснее, может даже проехать в допросную, у меня много времени.

– А вот у меня нет! Что за бред вы несете? Какой еще ущерб? Лечение? Скажите, сколько, я всё оплачу. И вообще, могли бы написать, я бы и так вам перевела деньги!

Я не сдерживаюсь в выражениях, так как он говорит абсурдные вещи, а я слишком взвинчена, чтобы входить в его положение.

– Деньги мне не нужны, – невозмутимо говорит Герасим и вдруг делает шаг вперед. Слишком резко, отчего я отскакиваю и упираюсь спиной в дверь.

Судорожно ищу рукой дверную ручку сзади, но из-за испуга ничего не получается.

– Тогда ч-что в-вам нужно? – заикаясь, спрашиваю я и задерживаю дыхание.

Приходит запоздалая мысль, что я никому не сообщила о его приходе, и мы находимся здесь одни, не считая спящей на диване Светы.