Разлучница между нами (СИ)

Глава 4

– … Я буду относиться к детям по-прежнему тепло в роли мачехи…

Фаина продолжает двигать ртом, словно что-то говорит, но я ее не слышу.

Ничего не слышу.

В ушах звон и стук сердца.

Лишь спустя, казалось, целую вечность слух ко мне возвращается, и я впиваюсь пальцами в косяк двери.

Фаина поднимает руку и касается пальцами шеи, и я снова замечаю этот чертов браслет. Тот самый, который должен был принадлежать мне.

– Уйди с дороги, Фаина! – цежу я сквозь зубы и хочу толкнуть ее, но не двигаюсь, продолжая держать себя в руках.

Боюсь, что если сделаю то, о чем мечтаю, больше не смогу сдерживаться и устрою драку с мордобоем. И я знаю, чью сторону займет муж и кого будет ограждать от ударов.

Не меня.

Такого унижения я уже не смогу пережить.

Достаточно и того, что он назвал меня коровой. Никогда в жизни я и представить себе не могла, что муж, который должен быть поддержкой и опорой, станет тем, кто первым кинет в меня камень.

– Ты такая жестокая, Дин. Неужели тебе так сложно… – стонет Фаина, из ее глаз текут слезы, а затем она закрывает рот ладонью, явно прикусывая кожу зубами.

– Жестокая? Я жестокая? – едва не шиплю я и опускаю руки, стискивая ладони в кулаки. – Разве я увожу чужого мужа из семьи? Разве я сплю со старшим братом своего покойного мужа на дне рождения моей дочери? Ты бы хоть извинилась передо мной, Фаина. Не знала, что ты такая двуличная стерва. Будь проклят тот день, когда я попросила тебя стать крестной матерью моей Светы.

Вопреки тому, что я выговариваюсь и спускаю пар, легче мне не становится.

Наоборот, с каждым произнесенным словом мне всё тяжелее дышать, и я уже не могу сдерживать слезы.

Фаина, как назло, лишь хлопает глазами, словно не понимает, почему я так сильно злюсь.

Не знай я ее столько лет, решила бы, что она, действительно, невинная жертва, не осознающая последствий своих поступков, но ей сорок шесть, и она – деловая женщина, построившая успешную карьеру в архитектурном бизнесе. Ну не может взрослая тетка быть такой наивной.

Именно на таких и западают мужчины, встают перед ними на задние лапки и холят и лелеют их до конца жизни, – вдруг с горечью осознаю я, видя, что она жалобно смотрит поверх моей головы на Антона, который всё это время молчит, но его присутствие я ощущаю нависшей надо мной тенью, готовой разорвать меня из-за слез Фаины в любой момент.

– Не говори так, Дин. Мне правда очень жаль, что тебе больно, но и ты пойми нас. Мы с Антоном любим друга друга с самого детства. Ты же знаешь, что расстались мы по глупости. И были бы вместе, если бы ты не… Ой…

Она кидает виноватый взгляд на Антона, и я медленно оборачиваюсь. Мои ладони потеют, а тело обдает испариной. Я вижу выражение лица мужа, и всё внутри меня падает.

– Если бы я “не” что? Договаривай, Фаина, раз уж начала.

Антон стискивает челюсти и качает головой, намекая ей, чтобы она замолчала, но она опускает голову и обхватывает себя руками за плечи. Трясется, будто стебелек на холодном ветру, и Антон дергается, явно подавляя в себе желание подойти и обнять ее. И сдерживает его лишь мое присутствие.

Я же с горечью хмыкаю и встаю лицом к Фаине, не желая больше видеть мужа. Как же мне хочется, чтобы он сейчас просто исчез, словно его никогда и не было, но я мысленно даю себе оплеуху.

Нельзя позволять, чтобы мысли заводили меня в подобные дебри. Тогда бы у меня не было ни Светы, ни моих близняшек Тимофея и Аделаиды. Сейчас они – мой свет в окошке, ради которых я должна держаться изо всех сил и не опускать руки.

Я должна отстоять всё то, что должно принадлежать им по праву рождения.

То, чего Антон хочет их лишить в угоду своей любовницы.

Больше я не могу воспринимать Фаину, как тетю моих детей и родственницу. Она хищница, которая лишает моих детей отца, а меня – мужа.

Венерина мухоловка, которая всю жизнь притворялась моей подругой, а в итоге оказалась змеей.

– Я не хотела, чтобы ты знала, Дин, всю жизнь держала рот на замке, – шепчет вдруг Фаина и прикусывает губу.

– Так говори, не держи больше этот секрет в себе! – выплевываю я и морщусь, чувствуя, как сводит скулы от напряжения.

Фаина тяжко вздыхает, будто ей сложно откровенничать, но я буквально вижу ее насквозь. Вижу, что она хочет вывалить правду и уничтожить меня. И как я не замечала раньше, что она меня ненавидит всей душой?

– Когда моему Семену исполнилось три года, я отдала его в садик и устроилась работать в архитектурное бюро. Там как раз тогда работала наша свекровь. И однажды, когда Антон забирал ее с работы, мы столкнулись с ним, на нас нахлынули былые чувства, но он уже встречался с тобой, и я не хотела разрушать твое счастье…

Я чувствую внутри себя невыносимую боль, раздирающую меня на части, и никак не могу ослабить стягивающий узел у шеи, мешающий мне дышать.

– Но сейчас, когда Игорь погиб, я осознаю, что все свои сорок с лишним лет живу для других. Ты пойми меня, Дин, я ведь тоже живой человек. Мне тоже хочется счастья, о котором я не смела всю жизнь и мечтать. Да, мне стыдно перед тобой за то, что мы делали это за твоей спиной, но Антон сам сделал свой выбор. Он был моим первым, так что я не могу украсть того, кто и так был всегда моим.

– Хочешь сказать, что это я украла тебя у него? – сиплю я, едва сдерживая желание обхватить горло рукой. Но я не привыкла показывать на людях слабость, не по мне это.

Семену, ее сыну, сейчас двадцать четыре года, а Тиму и Адель двадцать. Мне несложно сложить два плюс два, чтобы понять, к чему она клонит.

Еще до того, как она заговаривает снова, я уже знаю ответ. Вот только правду мне говорит не она.

Сзади звучит гробовой голос Антона, который убивает во мне всё то светлое, что еще сохранилось к нему. Пусть он и оскорбил меня в порыве гнева, он по-прежнему оставался для меня отцом моих детей. Но когда он говорит мне то, что скрывал более двадцати лет, я осознаю, что вся моя жизнь – обман. Ложь, отравившая всё то хорошее, что было в моей жизни.

– Я не мог бросить тебя, Дина. Не после того, как ты сунула мне под нос тест на беременность. Я не подлец.

Мне кажется, будто вокруг эхо, и я слышу повторяющиеся слова мужа снова и снова, и с каждым разом они причиняют мне всё больше боли, хотя мне казалось, что моя агония уже за гранью разумного.

– Сунула? Я его тебе подсунула? – наконец, выдыхаю я, и мой голос напоминает мне скрежет металла о металл. Неприятный и режущий до боли в глотке.

– Ты поняла, что я хотел сказать.

– Позволь тебе напомнить, Антон, что в зачатии детей участвуют двое. Мужчина и женщина. Так что не скидывай сейчас всю вину на меня. Боже. Слышали бы тебя близнецы. Никогда бы не подумала, что их появление на свет ты считаешь ошибкой и ношей, заковавшей тебя в кандалы.

– Не драматизируй. Я никогда не снимал с себя ответственности, иначе бы не женился на тебе.

Именно сейчас я познаю все грани боли. Если измена всего лишь подкашивает меня, то вот откровение мужа, который признается в том, что женился на меня только из-за моей беременности, ломает меня.

– Я детей люблю, а ты не смей настраивать их против меня, Дина, – добавляет достаточно жестко Антон и с громким стуком ставит стакан обратно на стол.

– Даже и не думала, – шепчу я, готовая в любой момент расплакаться, но я не могу себе этого позволить. Не в присутствии Фаины.

Воцаряется тишина.

Антон наливает себе в стакан воды и делает несколько жадных глотков, а вот Фаина отходит к дивану и присаживается на него. Ноги, как обычно, наклонены набок и скрещены в лодыжках. Ее фишка, позаимствованная у королевских особ. Я вижу, как взгляд мужа скользит к ее ногам, и мое лицо начинает гореть от стыда и унижения. Мог бы не так явно демонстрировать собственный интерес, когда мы говорим о нас и нашем разводе.

Я скольжу взглядом к лицу Фаины и вижу, что она смотрит на Антона из-под полуопущенных век, а уголки ее губ слегка приподняты, что дает мне понять самое главное. Она отлично понимает, что делает, манипулируя моим мужем с помощью физического контакта. Зло в личине ангела.

– Фаина, будь добра и выйди. Мы с моим мужем, – на последнем слове я делаю особый акцент, напоминая, что он всё еще мой супруг по всем документам, – должны обсудить наш брак.

Между нами уже всё ясно, но я отчаянно хочу выпроводить ту, кто права быть здесь не имеет. Ее намеки, что именно я была изначально воровкой, укравшей у нее ее счастье, трогают меня сильнее, чем я считала. И сейчас я так сильно желаю унизить и задеть ее так же, как она меня, что готова потерпеть общество Антона хоть на целый час дольше того, что могу выдержать.

Мне хочется убежать в спальню и встать в ванной под душ, чтобы струи воды смыли с меня тяжесть сегодняшнего дня. Это единственное место, где я могу дать волю чувствам и полноценно с надрывом прореветься, выплескивая всю ту боль, что скопилась у меня в сердце и между ребер.

– Фаина может остаться. Она член семьи и моя будущая жена. И она не желает ни тебе, ни нашим детям ничего плохого, какие бы мысли сейчас не бродили в твоей голове, Дина, – произносит Антон, когда Фаина встает с дивана, явно намереваясь покинуть его кабинет.

Она в нерешительности застывает посреди комнаты, а затем качает головой.

– Всё хорошо, Антон. Дина права, мне тут не рады. Я попрошу Семена отвезти меня домой.

– Фаин…

– Тебе лучше остаться и объясниться с семьей. Лучше сделать это сейчас, ведь рано или поздно придется.

Мне не нравится ни тон Фаины, ни то, что она говорит. Слишком разумно и мудро, что нетипично для любовницы женатого мужчины, но я не удивлена. Она никогда не была глупой и недальновидной, всегда знала, когда нужно надавить, а когда уступить.

И хоть она уходит по моей просьбе, проигравшей в этой битве чувствую себя я. А когда она проходит мимо и кидает на меня свой поблескивающий на свету ламп взгляд, я вижу, что наши мнения схожи.

Она не улыбается победно и не смотрит на меня, как на букашку, но этого ей и не нужно делать. Я буквально считываю ее эмоции на лету и стискиваю челюсти от того, что ничего не могу сделать, чтобы заставить ее почувствовать досаду.

– Что еще, Дина? Я уже вроде обозначил тебе условия развода, или ты передумала и хочешь на них согласиться? Будет неумно с твоей стороны затевать судебный процесс. Ты ведь знаешь, что на меня работают лучшие адвокаты города.

– Мой старший брат – бывший прокурор. Со связями, Антон. И уж поверь, адвоката он найти мне сможет никак не хуже тех, что просиживают свои штаны в твое вшивом офисе.

Здание, в котором располагается мебельная компания Антона, весьма солидное и фешенебельное, но я так зла, что еле сдерживаюсь от по-настоящему бранной речи.

– Если ты нацелилась просто угрожать, то оставь, Дин. Ты моя жена, с которой мы прожили без малого двадцать лет, давай не будем превращать наш брак в битву века со скандалами и полосканием нашего грязного белья в СМИ. Это не пойдет на пользу ни детям, ни нам. Подумай о карьере Тима. Он учится в академии МВД, и такая огласка ему ни к чему.

– Не притворяйся, что тебе есть дело до его будущего, Антон. Если бы ты, действительно, беспокоился об этом, то хоть раз навестил бы его в столице. Но с тех пор, как он уехал и стал там учиться, ты будто вычеркнул его из жизни. Да что далеко ходить, ты даже на его присягу не приехал, так что закрой, будь добр, свой паршивый рот и прекрати врать. Ты эгоист, который думает только о себе и своем маленьком дружке между ног.

Я вижу, как он недовольно щурится, и поправляет брюки. Ни одному мужчине не понравится, когда разговор касается его достоинства, но я не собираюсь щадить ни его чувства, ни его кошелек. В конце концов, и я многое вложила в развитие его компании.

– Следи за языком, Дина. Ты мать троих детей, а не базарная хабалка, – цедит он вдруг сквозь зубы и яростно сверкает взглядом, пытаясь испепелить меня, но с места не двигается.

Я подхожу к стеллажу у правой стены от двери и оборачиваюсь, а вот Антон смотрит на меня настороженно, словно видит впервые и не знает, что от меня ожидать.

Я поднимаю руку и касаюсь стеклянной статуэтки в виде цилиндра, которая стоит на самом видном месте. Самая первая его награда “Лучший бизнесмен года”. То, над чем Антон трясется сильнее всего.

Мышцы его плеч натягиваются, а на скулах играют желваки, но он ничего не предпринимает, словно боится сделать лишнее движение и испугать меня. Мало ли, вдруг я случайно уроню его талисман.

– Я вот что сказать тебе напоследок хотела, Антон. Ты можешь строить свое счастье где угодно и с кем угодно, но будь добр вернуть мне то, что я сделала для фирмы. Именно я создала дизайны самой продаваемой мебели, на которой ты сколотил целое состояние. Посмотрим, как долго твое детище продержится на плаву без моих идей.

Впервые в жизни я жалею, что когда-то помогала ему, даже не работая в его компании. Неудивительно, что мой труд не был оценен. Вот только и дарить ему свои наработки я не собираюсь. У меня есть диплом, успешные кейсы созданных мною дизайнов мебели и мой ум. Не пропаду.

Несмотря на мои ожидания, Антон после моих слов сначала лишь моргает, а затем вдруг начинает смеяться. Издевательски так и с оттяжкой, что мне совершенно не нравится.

– Глупости не неси, Дина. Если бы не я, никто не воплотил бы твои идеи в жизнь. К тому же, все патенты оформлены на меня. Что ты собралась там забирать, скажи на милость? Лучше не зли меня и соглашайся на предложение, которое я тебе озвучил. Если ты начнешь вставлять мне палки в колеса или порочить репутацию нашей семьи, развод у нас будет неприятным и скандальным. Так ты хочешь закончить наш брак, Дина? Остаться у разбитого корыта и без средств к существованию?

Мое сердце неприятно быстро колотится, а я всё смотрю на злобно ощеривающегося мужа и не могу поверить, что когда-то я готова была ради этого человека на всё. Не спать ночами, когда он болеет или хандрит.

Не отдыхать, лишь бы помочь ему поднять фирму, которой он так горит.

Воспитывать в одиночку детей и не обременять его их школьными проблемами.

Не спорить с его родителями и соглашаться со всем, даже если мне что-то не нравится ради его спокойствия.

И вот как он мне отплачивает за годы моего самопожертвования.

Угрозами.

Изменой.

Воровством.

Я веду ладонью, а затем вижу, как Антон дергается и прыгает в мою сторону.

Не успевает поймать свою награду.

Звон разбившегося о паркет стекла звучит предзнаменованием конца нашего брака и началом долгих судебных тяжб.