Развод. Да пошёл ты!

2 Саша

В одно движение его подстилка оказывается на соседнем сиденье. Машина стоит у самого подъезда, припаркованная почти идеально, как всегда — Жене не занимать педантичности. Яркое солнце бликует на лобовом стекле, превращая его в зеркало, в котором я на секунду вижу своё хмурое отражение. Во дворе пахнет горячим асфальтом и пылью, в воздухе висит ощущение полуденной лени — обычный тёплый день, когда и муха летать не хочет. Возле лавочки старая соседка Полина Григорьевна подкармливает голубей, кидая им куски чёрствого хлеба, а в песочнице визжат дети. И на этом фоне — машина с двумя целующимися внутри. Как заноза в пальце: вроде мелочь, а бесит неимоверно.

Девушка внутри машины явно недовольная тем, что их прервали, надменно дует губы, в полголоса выговаривая что-то пока ещё мужу. Она по-деловому поправляет локон, откидывает его назад и бросает взгляд в сторону, будто я — грязь на ботинке. Но вместо того, чтобы уделить внимание своей спутнице, Женя хмурит брови, в уголках рта появляются носогубные складки — явный признак того, что он напряжён. Я читаю по губам его короткий, отрывистый приказ:

— Сиди внутри. Не вздумай выходить.

Сказано с той же интонацией, как будто командует дрессированной собакой. “Сидеть!”. Но девушка явно не рада такому обращению. Она злобно зыркнула на меня, с досадой потянула свою юбку вниз по бёдрам, нервно отогнула козырёк и принялась с показной серьёзностью рассматривать своё отражение в зеркальце. Подкрашивает губы, разглядывает ресницы — старается выглядеть безупречно, будто надеется на продолжение.

Я не успеваю рассмотреть большего, потому что дверь машины резко распахивается, и Женя выходит ко мне. Его шаги быстрые, решительные, каблуки ботинок гулко стучат по асфальту. Не говоря ни слова, он резко хватает меня за локоть, словно боится, что я прямо сейчас закачу скандал, и тащит в сторону подъезда. Я, застигнутая врасплох, пару шагов послушно иду, пытаясь справиться с потоком мыслей, но уже на третьем шаге спохватываюсь, скидываю его руку и останавливаюсь, как вкопанная.

— Идём! — бросает он, нахмурившись, его голос — резкий и грубый.

— Ещё чего! Я с тобой никуда не пойду.

Соседка, словно почувствовав неладное, замерла с кусочком хлеба в руке и уставилась на меня. Мамы у песочницы замолчали, переглянувшись. Один ребёнок громко спросил: «Мама, а почему тётя кричит на дядю?».

— Александра! — взрывается он. Любимый приём — крик. Работает отлично в офисе, когда надо приструнить подчинённых, но на меня это не действует. До этого момента я слышала этот тон только во время его рабочих созвонов.

— И зачем так кричать? Я не глухая. Да и чего стесняться-то? Вон, показывать зад своей любовницы вам было очень даже комфортно.

— Она не моя любовница! — теперь он почти шипит, злоба в голосе с трудом сдерживается.

— Так просвети меня, как я могу ещё назвать женщину, с которой ты считаешь нормальным зажиматься прямо во дворе нашего дома?

— Это Кристина, моя… секретарь, — говорит он, будто выдавливая из себя это слово, неохотно и натянуто. А у меня сразу в голове всплывает огромный знак вопроса.

Десять лет брака — и вдруг у него секретарь? Я впервые об этом слышу. Вот так сюрприз!

— Ты меня за дуру держишь, Жень? Не было у тебя никакой секретарши никогда.

Я бросаю взгляд в сторону машины. Кристина, не скрываясь, смотрит прямо на меня, глаза в глаза, с прищуром. Явно прикидывает, на сколько баллов по её шкале тяну. С собой сравнивает. Интересно, какие истории он ей наплёл про меня.

— Вообще-то… была.

— И я об этом узнаю только сейчас? А в чём проблема была рассказать?

— Так надо было! Чтобы вот этого избежать, — рявкает он и с силой машет рукой в сторону машины.

— Знаешь, мне что-то расхотелось разговаривать с тобой. Тем более в таком тоне. Надеюсь, Кристина тебя приютит у себя. Потому что дома я тебя видеть не хочу.

Я разворачиваюсь, решительно направляясь к подъезду. Ключи уже в руке, но не успеваю поднести таблетку к домофону — он опять хватает меня за руку. Так сильно, что возможно останутся синяки.

— Малышка, не дуйся, я всё тебе объясню. Ты себя накрутила, придумала себе невесть что, но это была полностью её инициатива.

На секунду закрадывается мысль — а может, я и правда накрутила? Может, это и правда какое-то недоразумение? Но тут же всплывает довольное лицо Кристины, его руки на её талии. Нет. Не накрутила. Я просто наконец увидела всё, что раньше отказывалась замечать.

— Мне что, радоваться этому? Что взрослый мужик ведёт себя, как телок на привязи? У кого поводок в руках, за тем и идёт?

Женя резко меняется в лице. Вежливость испаряется, как вода на раскалённой сковородке. На её месте — тот самый командный тон, с которым он разговаривает с менеджерами, когда те косячат с бюджетами.

— Иди домой и жди меня. Я отвезу Кристину, потом вернусь. Поговорим. Заканчиваем с выступлением перед соседями. Всё.

И прежде чем я успеваю хоть слово вставить, он с невозмутимым лицом шлёпает меня по попе. Будто у нас всё в порядке. Будто это милый, игривый жест, а не издевательская точка в этом фарсе.

От неожиданности я застываю. А потом медленно поворачиваюсь, чувствуя, как по щекам начинает подниматься жар. Но не от смущения. От злости.

В какой момент мы свернули не туда? Это сейчас вообще что было?

Ну нет. Я может и была в браке десять лет, но тряпкой так и не стала.