Развод. Да пошёл ты!

27 Саша

— Ты или за дуру меня держишь, или просто оборзела в край! — взрываюсь, едва удерживая себя от того, чтобы не плеснуть ей кофе в лицо. Руки дрожат, горло перехватывает от обиды и ярости, пальцы судорожно сжимаются вокруг кружки.

— Ты чего нервная такая? — Кристина делает вид, что её это не задевает, но голос её подрагивает. Она не сводит с меня взгляда, но ногти вжимает в ладони, и, кажется, одной ногой слегка постукивает по полу. — Я к тебе по-деловому пришла поговорить. Думала, ты меня поймёшь, как женщина женщину. В конце концов, если уж ты так настроена на развод, как говоришь, то тем более должна пойти мне навстречу.

— Я тебе, шлюшка, ничего не должна, запомни, — говорю тихо, но с такой злостью, что даже сама себя пугаю.

— Ах вот как ты заговорила! — в её голосе проскальзывает истеричная нотка. — Ну хорошо, давай поговорим без купюр. Но помни, ты первая это начала!

— Предпочла бы закончить эту бесполезную беседу. Думаю, ничего нового ты мне не скажешь.

Кристина хмыкает, вскидывает подбородок, как будто собирается нанести удар.

— Да? А мне вот Женя говорил, что ты задолбала его своим сексом по расписанию. Сегодня можно, завтра нельзя. Минет у вас как класс исчез. Он же должен кончать только внутрь. Поза всё чаще миссионерская. Опять же, для пользы. Да ты мужика довела до того, что он на любую уже готов был залезть, только чтобы сделать это для удовольствия! — с победным видом заканчивает свою тираду.

Мне не то чтобы хочется слушать всё это. Мне хочется вскочить и дать ей пощёчину. Но я сижу. Слушаю. Молчу. А внутри всё словно леденеет.

— Всё сказала? — спрашиваю глухо.

— Мне он говорил, что со мной живым себя чувствует. Что я его не ради спермы имею, а потому что действительно его хочу. Короче, ты своего мужика упустила, потому что посчитала, что счастье в детях. И забыла обо всём, кроме этой цели. И кто теперь на коне? У меня и пузо скоро вырастет, и Женя ко мне ушёл. Выкуси. По-хорошему, плевала я на то что ты мне сейчас хочешь сказать. Я своё итак заберу.

Ухмылка на её лице вдруг гаснет, а кожа становится неприятного, зеленоватого оттенка. Она морщится, сглатывает, тянется к стакану воды, но не решается отпить.

— Токсикоз? — притворно сочувственно вздыхаю. — Глоточек кофе?

Кристина опускает взгляд на мою чашку, зеленеет ещё сильнее, а затем зажимает рот рукой и, не сказав ни слова, вскакивает и бежит к туалетам.

Я медленно поднимаюсь, собирая сумку. На её истерики и грязные подробности у меня больше нет сил. В таком состоянии точно заберёт кого хочет. Тоже мне, героиня-любовница.

Оплачиваю кофе на барной стойке, мимоходом кидаю взгляд на туалет — дверь захлопнута, изнутри доносится глухое бульканье. Быстрым шагом иду к выходу, ощущая, как меня охватывает усталость.

На улице — серая вата облаков, тяжёлая, плотная. Дождя нет, но всё будто дышит сыростью. Ветер цепляется за волосы, будто и он хочет меня остановить.

На меня накатывает такая тоска, что в пору укрыться одеялом и выть в подушку часами. Наверное, именно это я и сделаю, как только окажусь на своей импровизированной кровати.

Мне нужно пережить это. Прожить. Прокричать внутрь себя, чтобы стало хоть немного меньше мыслей в голове.

***

— Ну где ты так долго? — кидается ко мне. — Пошли скорее! Я опробовала печь, и она просто бомбическая! Я теперь такое могу! Сегодня уже напекла партию вкусняшек. Давай пробовать вместе!

Она буквально тянет меня за руку к кухне. Я улыбаюсь слабо и покачиваю головой.

— Ир, может, отложишь мне немного? Я бы потом всё продегустировала. Обязательно выскажу тебе своё мнение. Просто сейчас... не могу.

Она резко останавливается, вглядывается в моё лицо.

— Ты грустная какая-то... Случилось что?

Я чуть приподнимаю плечи, будто пытаясь сбросить с себя груз разговора, который только что пережила.

— Да всё то же. Просто сегодня со мной вдруг захотела поговорить любовница мужа.

— Я надеюсь, ты расцарапала ей морду? — глаза Иры вспыхивают боевым огнём.

— Нет. Но её от меня стошнило. Сгодится?

Она замолкает, изучает моё лицо.

— Ты не шутишь?

Я качаю головой, глядя ей прямо в глаза. В этот момент мне вдруг становится легче от того, что могу сказать вслух то, что выворачивает меня изнутри.

— Угу. Токсикоз у неё. А я специально подлила масло в огонь. Такой сволочью себя чувствую. Хотя в моменте мне полегчало.

— Нечего себя мучить угрызениями совести. Это её выбор, Саш. Нормальные женщины с мозгами предохраняются. Если её куриных мозгов не хватило на то, чтобы презик использовать, ты-то тут причём?

Я вдруг чувствую, как что-то внутри во мне срывается. Как будто зазвенел тонкий сосуд, и сквозь микротрещины вытекает боль.

— А у меня, Ир, не получилось, представляешь... — вдруг накрывает меня, и слёзы сами собой текут по щекам. — Я хотела, очень хотела, но не получилось. Не получилось.

Ира мгновенно оказывается рядом. Обнимает меня крепко, ласково, по-сестрински.

— Иди сюда, дорогая. Всё будет. Ты у меня сильная.

Я закрываю глаза и вдыхаю запах ванили, исходящий от её фартука.

Чуть позже всё же оказываюсь у себя в постели и позволяю себе выплакать всё, не стесняясь. Подвываю и покачиваюсь из стороны в сторону, как ребёнок, пытаясь успокоиться. Использую, наверное, платков двадцать, прежде чем наконец могу перевести дыхание.

Кажется, кто-то зовёт. Голос глухой, не сразу доходит. Я вытираю лицо, вылезаю из-под пледа и иду к двери. Точно — доставка приехала.

— Хозяйка, принимай вывеску. Сейчас и установим.

— Не надо, спасибо. Она не тяжёлая, я потом сама.

— Ну, как скажешь. Тут и тут распишись.

Я ставлю подпись в нужных местах, пальцы слегка дрожат, но это уже просто усталость.

Разрываю упаковку, картон шуршит, и вот передо мной — гладкий, новенький прямоугольник. Пахнет свежей краской. Я осторожно отгибаю защитную плёнку и замираю, глядя на название.