Развод. Да пошёл ты!

34 Вик

— Саш, я выйду ненадолго, сейчас вернусь.

— К-куда? Ты же не собираешься…

— Всё будет хорошо, не переживай.

Выруливаю из салона в коридор торгового центра. Когда Евгений выходил, я обратил внимание, что он пошёл направо. Значит, догнать его не составит труда. В той стороне только один выход, и прошла всего пара минут.

Коридор освещён ровным, холодным светом потолочных ламп. Свет отражается от отполированных кафельных плиток, бросая блики на стены. Я слышу далёкий гул голосов, но сосредоточен только на одном — на фигуре, удаляющейся к парковке.

Во мне зудит то чувство несправедливости, которое я ощущаю по отношению к Саше. Этот её бывший — тот ещё фрукт. Явно его не беспокоит совесть. Он поступает так, как будет удобнее ему, и не испытывает ни капли сожаления.

В голове не укладывается, как можно было спокойно смотреть, как твоя жена уходит из вашей квартиры, и даже не поинтересоваться, куда? Какие бы ни были отношения, как бы они ни заканчивались, каким дерьмом нужно быть, забивая на всё хорошее, что между вами было?

Я ускоряю шаг, будто каждая секунда промедления может стоить мне чего-то важного. В груди нарастает злость. Выбегаю из торгового центра — воздух снаружи прохладый, пахнет асфальтом, свежестью после дождя. Евгений уже почти дошёл до своей машины.

— Евгений!

Он оборачивается и недовольно смотрит на меня исподлобья.

— Что, успела пожаловаться на меня? — кивает в сторону Саши.

— Нет, она мне не жаловалась. Но у меня всё равно есть желание выяснить, почему ты не снял ей жильё, не обеспечил её безопасность.

— С какого перепуга я должен это делать? — с искренним недоумением он даже перестаёт крутить в руках телефон.

— Ты знал, что ей некуда идти.

— И? Это был её выбор. Я всё ещё готов пустить Сашу обратно. Но гордость ей не позволяет это сделать. Зато жить на полу в подсобке очень даже. Знаешь, есть такой тип людей, который всегда стремится вернуться к своему настоящему уровню. Ты можешь дать ей всё, весь мир к её ногам положить. Но она этого не оценит. Найдёт, к чему прицепиться. Зациклится на этом и будет долбать, долбать… Пока ты не перестанешь видеть в ней ту, которую выбрал когда-то и искренне полюбил.

— Какая проникновенная речь, я тронут, — с сарказмом прижимаю руку к груди, чувствуя, как внутри всё кипит.

— В тот момент, когда я это понял, не смог уйти. Чувство долга держало. Поэтому и вышло так, что долгое время встречался с Кристиной тайком.

— И что же мешало тебе позже разойтись по-человечески?

— Жалел её. Представил, кому она такая нужна будет, ущербная. Так что я тебе дам дружеский совет: пока не стало поздно, мотай удочки и ищи себе нормальную бабу.

Какой же отвратительный урод этот Евгений. Надо очень постараться, чтобы выбрать такого среди сотен нормальных мужиков. Но женщины с энтузиазмом бросаются в отношения и с такими в том числе. Приводят домой, начинают со всей энергией перевоспитывать, надеясь, что уж с ней-то он как заживёт, осознает все свои косяки. А ей медаль на шею повесит, как самой лучшей жене в мире, и спасибо скажет.

Вот только сказка всё никак не наступает, а мужик никак не меняется. И тянет женщина на себе крест, в упор не замечая, что гнать надо в шею такого, и чем скорее, тем лучше.

Я стою перед ним на парковке, среди машин, освещённых жёлтыми лампами. Запах бензина, сгоревшей резины и городского вечера смешивается с моим раздражением.

В общем, мне очень хочется дать в морду сейчас этому понторезу, который пытается выставить себя в хорошем свете, закапывая репутацию своей бывшей.

— Противно слышать то, что ты пытаешься мне впарить по поводу Саши. Ты на себя пробовал вообще со стороны посмотреть, м? Думаешь, ты весь такой замечательный? Говно ты, Женя. И Саше очень повезло, что она от тебя в скором времени избавится.

— Ты кто такой, чтобы на меня наезжать? — сразу меняет пластинку Евгений.

Всё напускное благодушие, которым он сыпал направо и налево, слетает с него, как листья под порывом осеннего ветра. Теперь становится хорошо видно, что на самом деле он хамоватый и быдловатый тип, который носит маски, чтобы выглядеть в обществе прилично. Его глаза сверкают злостью, губы скривлены. Он стоит, сжав кулаки, как будто вот-вот перейдёт от слов к действиям.

— Что, мокрая дырка моей бывшей тебя настолько очаровала, что ты готов подобрать даже второсортный товар?

— Завали. По-хорошему тебе говорю.

— Можно подумать, напугал. Да мне насрать, дело твоё. Просто предупреждаю тебя по доброте душевной, что она пустоцвет. Ничего не может. Ни о каком наследнике с ней можешь даже не мечтать. Так, приятно провести время — максимум. И то, быстро надоест.

Последние слова он бросает с ядом, словно мечет грязь в надежде испачкать и меня, и Сашу. Но грязь остаётся на его собственных руках. Я смотрю на него с отвращением, и в следующую секунду что-то внутри меня взрывается.

— Ах ты… — рычу сквозь зубы и кидаюсь вперёд.

Мои кулаки врезаются в его лицо с такой силой, что он теряет равновесие. Евгений отшатывается, но тут же бросается в ответ. Мы сцепляемся, словно два пса, в бессмысленной, но наполненной яростью драке. Вижу, как кровь брызжет из его носа, как он стонет, но не сдаётся. Мне самому прилетает в скулу, голова звенит, но я продолжаю.

Слышу крик охраны:

— Эй! Парни! А ну разошлись!

Мгновение — и нас разнимают. Стальная хватка на моих плечах, кто-то оттаскивает Женю.

— Всё, расходимся, мужики. Или поедете оба в отделение!

Евгений вырывается, даже не оглядываясь, юркает в машину и срывается с места, взвизгнув шинами.

Я остаюсь стоять посреди парковки, тяжело дыша. Небо над головой кажется низким, давит. В носу пульсирует боль, лицо горит, и я чувствую, как кровь стекает по губе. Смотрю в сторону салона.

Стоит ли возвращаться? С таким лицом… Может, поехать домой? Но перед глазами всплывает Саша. Её глаза, её голос. Если уйду — она расстроится. А я… не хочу с ней так быстро расставаться.

Разворачиваюсь и иду обратно. Кажется, за эти несколько минут всё во мне вспыхнуло и выгорело. Но только не то, что связано с ней.

Вхожу в салон. Саша вскакивает, глаза расширены от испуга:

— Вик! Что случилось?!

Я пытаюсь улыбнуться, но выходит криво.

— Столкнулся. Неудачно.

Она тянется ко мне, почти бегом, берёт за руку и ведёт в подсобку. Открывает аптечку, хлопочет, находит перекись, вату. Осторожно касается моего лица.

— Зачем ты полез к нему? Он наверняка тебя провоцировал.

— Не сдержался. Прости.

— Спасибо, что защитил мою честь. Но я очень надеюсь, что больше это не повторится. Договорились?

— Постараюсь, — качаю головой, усмехаясь краешком губ, чувствуя, как по разбитой губе стекает капля перекиси. Жжёт, но в душе теплеет. Её забота — бальзам на душу.

Мы доедаем остывшую лапшу, выбрасываем мусор. Возвращается уют подсобки, приглушённый свет лампы делает всё мягким, почти домашним. Я замечаю, как Саша украдкой поглядывает на часы, но, кажется, тоже не спешит расставаться. Я тяну время — спрашиваю её о планах, о будущем салона, мы шутим, смеёмся, как будто драки не было, как будто остались вдвоём в этом тёплом мирке.

И тут раздаётся звонок. Мой телефон дрожит в кармане.

— Да? — отвечаю.

— Виктор Алексеевич, у Маши температура. Я дала ей нурофен, надеюсь, быстро подействует. Вы скоро?

— Да, уже выезжаю. Спасибо, что позвонили.

Сбрасываю вызов и поднимаю взгляд на Сашу.

— Уже уходишь? — в её голосе слышна нотка разочарования.

— Да, извини, придётся вернуться домой. Но я ещё загляну.