Развод. Она не твоя

Глава 4

Мне потребовалось два дня, чтобы придумать весомую, а самое главное неподозрительную причину, для того чтобы наведаться к мужу на работу.

Учитывая, что таким я никогда не грешила, а если и приходила, то всегда с предупреждением и заранее договорившись о времени и деталях, то задача передо мной стояла не из легких.

Если предупредить – он подчистит все хвосты, которые могли быть, и приду я к девственно чистому кабинету, в котором не то, что улик, пыли и то не найдешь!

Если заявиться просто так, мол: здравствуй, милый, я пришла, то Семен сначала покрутит пальцем у виска, поинтересуется в себе и я, не больна ли я, все ли хорошо у меня с головушкой, а потом начнет задавать неудобные вопросы. И нет никакой уверенности, что я смогу ответить на них спокойно и не стану сыпать обвинениями. Тогда он поймет, что я что-то начала понимать и опять-таки примется подчищать хвосты. Или, если есть какой-то коварный план, включит турборежим и тогда последствия могут быть печальными.

Словами не передать, как тошно было испытывать такие мысли относительно человека, с которым прожила столько лет. Тут и стыд, и злость, и недоумение.

Я планировала вместе с ним вырастить дочь, построить домик где-то в закрытом поселке и встречать счастливую старость кверху попой над грядками или в гамаке возле мангала, на котором шкворчит сочный шашлык. А не вот это вот все.

Теперь я была вынуждена играть в шпионов, а заодно изображать из себя дурочку, страдающую провалами в памяти. После того, как я нашла упаковку из-под платья и решила действовать осторожно, мне приходилось старательно изображать, что все в порядке, что я уже забыла о том неприятном, и несомненно малозначительном инциденте в кафе, и что меня совершенно не напрягает этот идиотский запах, который, кажется, въелся мне в нос и всюду преследовал.

Я делала вид, что бодра, весела, ни в чем не подозреваю мужа и как прежде суечусь вокруг ребенка, не замечая ничего вокруг. Делала вид, что у меня все прекрасно.

И видать так сильно в этом преуспела, что муж снова расслабился. Исчезло настороженное выражение глаз, улыбка снова стала вальяжной и несколько снисходительной а-ля «мачо на прогулке». Он беспечно трепал меня по волосам или хлопал по заднице, если зазеваюсь и оставлю тылы неприкрытыми. В общем, вел себя как всегда, а я была вынуждена давиться словами, контролировать каждый жест и каждый взгляд, чтобы не выдать себя. Очень утомительно, но что поделать? Я должна была убедиться в обоснованности своих подозрений, прежде чем начинать активные боевые действия.

Поэтому пришлось попотеть, придумывая повод для визита, но внезапно он нашелся сам. Вернее, он был всегда на виду, просто непривычный…

Мы никогда не заморачивались со всеми эти свадьбами. Стеклянная, деревянная, оловянная… Какая разница? Главное, что нам вместе хорошо, что мы счастливы, а сроки не имеют значения. Поэтому никогда не отмечали, а порой и вовсе не вспоминали об этой дате.

Однако в этом году она подвернулась весьма и весьма кстати.

Пятнадцать лет – серьезный срок? О, да! Юбилей, так сказать.

Это ли не повод сделать любимому мужу сюрприз?

Чтобы не выглядеть глупо и поверхностно, я даже подарками обзавелась. Заказала торт домой, два билета на концерт, и новый комплект белья для себя. На тот случай, если придется вечером показывать, как сильно я ждала это событие, аж заранее приготовилась, как самая прилежная и восторженная жена на свете.

На самом деле все второпях, в последний момент, и хорошо, что Аринку удалось пристроить к матери, иначе бы весь план не имел смысла.

Я отвезла ее, потом заскочила в салон, чтобы навести красоту — праздник как никак, а затем рванула к мужу на работу намереваясь поздравить с важной датой, а заодно разведать ситуацию и по возможности разузнать о том, что это за волшебная помощница у Спиридонова, так сильно любящая детей.

Мне удалось без проблем добраться до здания, в котором располагались офисы мужниной фирмы. То есть не мужниной, а той, в которой он работал, занимая весьма неплохую должность.

Охранника на проходной я помнила еще с прошлых редких посещений, поэтому нацепив самую счастливую и доброжелательную улыбку из своего арсенала, ринулась в бой.

— Здравствуй, Вениамин. Как дела?

Он растерялся, не признав жену одного из постоянных работников, а я, не позволив ему ни слова сказать, продолжала напирать:

— Как дела у Юленьки? Как учеба?

Юленька – это его жена. О ней я узнала в прошлый раз, совершенно случайно став свидетелем чужого разговора. Она хотела выучиться на детского психолога, потому что устала работать с цифрами и мечтала заниматься делом, которое будет по душе. Я еще посоветовала ей куда лучше пойти учиться и дала контакты одного очень хорошего специалиста, который мог посодействовать в этом вопросе.

— Учится, — кивнул он, так усердно скрипя шестеренками, что я даже на расстоянии слышала их надрывный скрип.

Ну же, балбес. Давай! Вспоминай!

Наконец, его лицо просветлело, а взгляд наполнился узнаванием:

— Здравствуйте, Мария! Каюсь, не признал сначала, — в искреннем раскаянии он прижал руку к своей груди, — выглядите просто божественно!

Нашелся, пройдоха. Но приятно, что уж греха таить.

Чуть подавшись к нему, я доверительным шепотом произнесла:

— У нас сегодня юбилей свадьбы. Иду к мужу, чтобы сделать сюрприз, — постучала по сумочке, намекая, что у меня там нечто распрекрасное и очень ценное, — ты можешь меня пропустить без звонка, а то сюрприз не получится.

— Ни слова больше, — он заговорщически подмигнул, нажал на кнопку и турникет приветливо распахнул передо мной стеклянные створки, — хорошего вам дня.

— И тебе, Вениамин, — я беспечно помахала ему пальчиками и, накручивая булками, обтянутыми очень узкой, но строгой юбкой-карандашом, устремилась вперед.

Первый пост преодолела.

Осталось только подняться на нужный этаж, добраться до кабинета мужа, а дальше уже придется действовать по обстоятельствам.

В любом случае, без информации из этого места я сегодня не уйду! Просто не имею права уйти! Потому что слишком многое стаяло на кону.

В приемной меня встретила Оксана Андреевна.

Она проворно стучала по клавишам, а когда подняла взгляд и увидела меня, тут же засуетилась:

— Мария Витальевна! Здравствуйте!

— Здравствуйте, Оксана Андреевна — приветливо улыбнулась я, — муж на месте?

Она покачала головой.

— Нет. У них собрание в малом зале. Должно скоро закончиться. Подождете?

— Конечно, — кивнула я.

С превеликим удовольствием. Когда еще выпадет шанс от души поболтать с человеком, который в курсе всего, что творится в этом месте.

— Может быть чай? Кофе? Какао? Есть холодный лимонад, — услужливо предложила она.

У меня внутри такой клубок нервов пульсировал, что не отказалась бы от чего-то более забористого, но пришлось соглашаться на то, что есть:

— Кофе, пожалуйста.

— Черный? С молоком?

— С молоком, но без сахара.

Пока она колдовала над кофемашиной, я неспешно прогулялась по приемной. Зачем-то посмотрела сертификаты в дорогих рамках, развешенных по стенам, выглянула в окно, в коридор. Потом заставила себя опуститься на кожаный светлый диванчик.

Если сейчас явится муж, то он должен увидеть сияющую счастливую женщину, предвкушающую юбилейный ужин с любимым мужем, а никак не мнительную истеричку, шныряющую взглядом по углам в поисках притаившихся любовниц.

От волнения немного потряхивало, но внешне я была спокойна.

Села, как королева – спина прямая, шея длинная. Вся такая из себя красивая и деловая, и не имеющая ни малейшего повода для переживаний и тревог. Остальное спрятано за ширмой, за которую нет хода ни для кого.

Оксана приготовила кофе, на всякий случай выставила вазочку с зефиром и конфетами и заняла место за своим рабочим столом.

Я аккуратно сделала глоточек и поморщилась. Крепко и горячо. То, что надо.

Потом, посмотрела на сосредоточенную помощницу Абрамова.

Молчание, конечно, золото, но сегодня я пришла за информацией, поэтому:

— Как ваши ребята? Как муж? — поинтересовалась с доброжелательной улыбкой.

Еще с прошлых своих визитов к Семену на работу, я уяснила, что Оксана свято хранила конфиденциальность по рабочим моментам, но была жуткой болтушкой, когда дело касалось семьи. Стоило только задать самый невинный вопрос на эту тему, как открывался водопад слов.

Последующие десять минут, я была занята в основном тем, что слушала о ее семействе и кивала. Она говорила, говорила, говорила, распаляясь с каждой секундой все больше и больше, а я и подливала масла в огонь дополнительными вопросами.

А какие кружки порекомендуете для дочки, когда та подрастет?

А где бы отдохнуть с детьми?

А чего бы такого приготовить, чтобы не стоять три часа у плиты и при этом порадовать домочадцев.

Согласна, запрещенный прием, но что поделать.

Мне нужно, чтобы она разговорилась, расслабилась и ничего не заподозрила.

Разговор постепенно перешел на то, что приходилось крутится белкой в колесе, и порой от усталости было желание рухнуть прямо на пол.

— Я иногда приду домой, туфли скину, на диван сяду и все. Даже шевелиться не могу. А еще ужин, уроки с детьми… Что ни день, то битва. Впрочем, что я вам рассказываю, вы и так знаете. Все, как у всех.

— И не говорите-ка, Оксана Андреевна. Порой мне так хочется иметь личного помощника, — я тяжко вздохнула, потом посмотрела на нее хитро и с долей кокетства добавила, — в такие моменты, завидую своему мужу. У него есть вы! Такого помощника днем с огнем не сыщешь.

Кстати, я ни капли не преувеличивала. Она и впрямь была золотой работницей, успевающей все, всегда и везде. Семен называл ее «палочкой выручалочкой» и как коршун следил, чтобы никто не попытался переманить такой бриллиант.

— Муж вас очень ценит.

Она довольно зарделась. Похвалу всегда приятно получать, особенно честно заслуженную.

— Спасибо, я стараюсь.

— Мне кажется, Семену повезло больше всех в этой фирме. Помнится, у Измайлова была помощница – проблем не оберешься?

Муж как-то вскользь упомянул об этом. Я тогда особого внимания не обратила, а сейчас к слову пришлось.

— Ой, — Оксана махнула рукой, — она сама себя не помнила, не то, что должностные инструкции. Хорошо, что ушла.

— А у Тихонова? — я продолжала изображать крайнюю степень осведомленности, — в слове «договор» семь ошибок.

Косточки перемывать коллегам любили все, поэтому Оксана с готовностью включилась в игру:

— Нам приходилось все за ней перепроверять. Это был кошмар. Как принесет стопку документов, так ни одной строчки без ошибок не найдешь…

— А у этого…как его, — я пощелкала пальцами, якобы пытаясь вспомнить, — у Спиридонова? Вроде толковая, но такая молодая…

— Кто молодая? Юлия Васильевна? Ей до пенсии пять лет осталась. Но да, толковая. И жуть какая суровая. Мы ее Надзирательницей зовем. Всех построит, всем указания раздаст.

— В смысле пять лет до пенсии? — мне не удалось сдержать удивление, — я как-то видела их. Там никак не женщина предпенсионного возраста. Молодая. Темненькая такая. С длинными волосами.

Меня аж затрясло, а Оксана, наоборот, просияла:

— Вы, наверное, про Анну!

Да-да, ё-моё, про нее! Про змею эту косоглазую.

— Может быть, я, если честно, не знаю ее имени. Только подумала: надо же какая молодая и уже на такой должности.

А уж как детей любит…чужих. Прямо куда деваться.

— Это не помощница, — рассмеялась Оксана, — это его племянница. Она у нас практику проходила зимой.

— А я-то подумала…— я натянуто улыбнулась, делая вид, что мне тоже весело, хотя на самом деле поводов для веселья становилось все меньше и меньше.

Вранье Абрамова ширилось, множилось и пугало до дрожи.

— Если честно, — Оксана понизила голос до шепота и подалась немного вперед, — результаты у нее были далеки от выдающихся. И если бы не дядя – ее бы и на порог не пустили. Нам вообще показалось, что она сюда не за практикой приходила, а для того, чтобы задницей покрутить, да мужика себе присмотреть.

— Ужасно, — я сокрушенно покачала головой, — просто ужасно.

— Что поделать? — вздохнула Оксана Алексеевна, — мир так устроен. Состоявшиеся мужчины при желании легко открывают двери перед молодыми красивыми девочками. А уж если девочка из богатой семью, то и вовсе все на блюдечке с золотой каемочкой получит.

После этих слов она развела руками, мол ничего тут не сделаешь, остается только смириться и принять как должное.

Я все понимала. Закон джунглей. Женская красота и мужское эго. Все так, но… Но, мать вашу!

Я не потерплю никаких блюдечек и золотых каемочек по отношению к моей дочери!

Я закипала с каждым мигом все сильнее, но снаружи была все также доброжелательна и мила. При этом мозг надсадно работал в поисках объяснений, но их не было, кроме того, что нашла раньше.

Племянница значит…

Практиканточка…

Ну-ну, Абрамов. Ну-ну…

Не повезло тебе, что я оказалась рядом с тем кафе. Ой, как не повезло.

Чтобы Семеновской помощнице не показалось, будто меня очень интересует Анна, я свернула неприятный разговор и переключилась на рецепты. Вот срочно потребовался три тысячи сто двадцать пятый способ сварить борщ.

Оксана женщиной была отзывчивой, готовить любила, поэтому тут же забыла о несправедливости этого мира и принялась объяснять, как правильно потушить свеклу, чтобы в дальнейшем суп сохранил насыщенный цвет.

Я кивала, «запоминала», а сама продолжала размышлять на тему возможной измены мужа. Все внутренности сжимались в комок, когда представляла, что он мог с кем-то…за моей спиной… потом приходил домой, улыбался, врал в глаза. Целовал дочь этими губами…

Так. Стоп. Стоп!

А то сейчас попросту взорвусь и не сумею до конца сыграть роль счастливой жены, пришедшей поздравлять мужа с юбилеем. У нас ресторан. У нас концерт. Мне еще весь вечер придется делать счастливое лицо и прятать свои подозрения.

Когда где-то в коридоре раздались голоса, я пожелала себе удачи и принялась еще активнее расспрашивать Оксану про пампушки к борщу. Просто образцовая хозяюшка! Все для мужа, все для семьи. Добрая, заботливая. Ни разу не подозрительная. И не мечтающая откусить голову тем, кто обманывает.

Просто душка!

Слышишь, Мария?! Ты – душка! Поэтому будь добра улыбайся и отыгрывай невменяемое счастье.

Голоса все ближе, ближе…

Вместе с Абрамовым в приемную зашел никто иной, как Спиридонов.

Он первый обратил на меня внимание и растекся в улыбке:

— Мария, какими судьбами?

Похож на довольного кота.

На довольного, зубастого, лживого кота!

Потому что за этой белозубой улыбкой, я почувствовала что-то чужеродное. Что-то настолько неприятное, что зашевелились волосы на затылке.

Однако справилась. Поднялась с диванчика, прошлась ладонью по бедру, разглаживая складку, и шагнула навстречу:

— Здравствуйте, Перт Васильевич.

— Прекрасно выглядите, Мария.

— Спасибо.

Если Спиридонов был самой любезностью, то муж отреагировал на мое появление хмурым взглядом и как-то странно покрасневшими щеками.

— Маш, ты что здесь делаешь? — спросил растеряно и без намека на радость, — что-то случилось? Что-то с Ариной?

— Нет, любимый, просто соскучилась, — я подалась вперед и поцеловала его в щеку.

И руку готова дать на отсечение, он вздрогнул! И не просто вздрогнул, а как будто едва сдержался, чтобы не отстраниться.

— Ну ладно тебе, я же на работе…

Дело в работе? Или в Спиридонове, который наблюдал за нами, как змей за воробьями.

— Не ворчи, Сём, — проворковала я, беря его под руку, — в такой день нельзя ворчать.

— В какой? — не понял он.

Даже через плотную ткань костюма чувствовалось, как напряглись его мышцы. Муж нервничал, а я с легким укором продолжала:

— Ну, как же? У нас сегодня юбилей свадьбы. Пятнадцать лет.

— Ох, поздравляю, — с нескрываемым умилением встряла Оксана, — это очень внушительный срок! Счастья вам огромного, любви, взаимоуважения. Вы просто восхитительная пара.

Она щебетала, я улыбалась, чувствуя, как под моей ладонью все сильнее каменеет рука Абрамова.

Что не так, любимый? Переживаешь из-за того, что подарочек дорогой жене забыл купить? Или по какой другой причине?

— Спасибо огромное, — я поблагодарила помощницу мужа и запустила руку в сумочку, — у меня сюрприз.

— Маш, не стоило, — сконфуженно бубнил Семен, переминаясь с ноги на ногу.

Его смятение было так очевидно, что только слепой дурак не заметил бы этого.

Я не была ни слепой, ни тупой. Больше не была.

— Та-дам! — выудила билеты и потрясла ими перед бледной физиономией Абрамова, — два билета, на твою любимую группу. На сегодня.

— Маш…

— И это еще не все. На пять часов я забронировала столик в прекрасном ресторане, с видом на набережную. Насчет Аринки не переживай, она у моей мамы. Так что сегодняшний вечер принадлежит только нам.

Ну как тебе подарочек, Семен? Судя по тому, как задергалась щека – не очень.

— Маш, прости я совсем забыл про юбилей, — начал он, нервно облизав губы, — а меня сегодня Перт Васильевич пригласил…на важную встречу. Я уже пообещал, что приду…

Угу, охотно верю. На важную встречу его позвали. Как же.

Я перевела взгляд на Спиридонова и сложила руки в просящем жесте, изображая из себя бедную, расстроенную овечку:

— Петр Васильевич! Умоляю! Отпустите моего мужа на сегодняшний вечер. Сами понимаете, дата такая важная. Я готовилась, — провела руками вдоль своего тела, — прическу делала. Подарок выбирала. Маму напрячь пришлось. И нам так хочется побыть вдвоем. Да, Семен?

Муж как-то неказисто кивнул, а Спиридонов все так же улыбался. Широко, открыто и ненатурально. Я все так же делала вид, что не замечаю этого.

— Конечно, Мария, — наконец произнес он, мазнув насмешливым взглядом по Абрамову, — Но только ради вас.

— Спасибо! Вы самый лучший и чуткий начальник на свете. — пока я растекалась в благодарностях, муж стоял рядом, словно каменное изваяние, и молчал.

— Ну, бывай, Семен, — бодро произнес Спиридонов, — жалко, что не сможешь придти, но семья – святое. Так что в следующий раз… может быть. В общем, желаю вам хорошо отдохнуть. Мария, мое почтение…

Склонил передо мной голову, обозначая поклон, а с виду вся такая счастливая и легкая, внутри просто кипела.

То ли от того, что этот старый перец вызывал у меня отторжение, и в его словах мерещился потайной смысл. То ли от того, что я кожей чувствовала разочарование собственного мужа, стоявшего рядом со мной, как кусок бревна.

— Хороший у вас начальник. Отзывчивый, — старательно пряча свои эмоции, улыбнулась я, — другой бы к черту послал. А этот отпустил…Надо в благодарность ему мой фирменный пирог испечь.

Семен поморщился, будто я сказала абсолютную глупость. Снял мою ладонь со своего локтя и направился в кабинет. Я за ним. Зашла внутрь, дверь аккуратно прикрыла и прислонившись к ней спиной, наблюдала за тем, как муж прошел к своему столу, раздраженно развязывая узел на галстуке.

— Сем, все в порядке? — спросила я, кое-как сдерживая сарказм.

Муж плюхнулся на кресло, запрокинул голову на подлокотник и, уставившись в потолок, тяжко вздохнул.

— Вообще-то не очень, Маш, — в голосе явное сожаление и укор, — обязательно было выставлять наши семейные дела на всеобщее обозрение?

Это что-то новенькое.

Когда это Абрамов начал стесняться наших семейных дел? Насколько я помню, для никого никогда не было проблемой ни позвонить жене в разгар дня, ни прилюдно меня поцеловать. Что изменилось?

— Ты стесняешься меня или наших семейных дел?

Он снова недовольно сморщился:

— Не говори глупостей. Просто было…неудобно.

— А, по-моему, было мило. И за нас все порадовались. Оксана вон чуть не прослезилась, да и Петр Васильевич за нас порадовался. Золотой мужик.

После этих слов, муж подорвался со своего места, подошел к окну и, заправив руки в карманы, уставился на улицу.

Ему явно больше хотелось провести вечер на деловой встрече со Спиридоновым, чем романтический ужин со своей ненаглядной женой. Настолько явно, что не заметить этого было просто невозможно.

— Ты должна была предупредить о своем приходе.

— Я хотела сделать тебе сюрприз.

— Надо было сделать его утром. Я бы тогда планы переиграл заранее и не попал бы в такую неудобную ситуацию.

— Что в ней неудобного? Петр Васильевич был очень благосклонен и отпустил тебя. Куда бы вы не собирались, но сегодня там прекрасно обойдутся без тебя. Так что расслабься и получай удовольствие.

Кажется, ему не понравилась моя фраза о том, что без него можно прекрасно обойтись.

— Это очень важная встреча! Для работы, для будущего! А вместо этого придется идти на какой-то концерт!

Вот по идее сейчас надо было оскорбиться, устроить ему скандал и уйти, обиженно хлопнув дверь, однако вместо этого я подошла к мужу и обняла его, прижавшись щекой к напряженной спине.

Даже не рассчитывай, Абрамов, что мы сейчас разругаемся, вечер накроется медным тазом и ты с чистой совестью рванешь к Спиридонову. Даже не мечтай.

Почему-то мне было принципиально удержать его рядом с собой в этот день. Стоило вспомнить холеную физиономию Петра Васильевича и его взгляд, больше похожий на рентген, как внутри меня просыпалась стерва, единственной целью которой было обломать им все планы, какими бы они ни были.

— Ну, Сем, не сердись, — проворковала я, крепче сжимая руки, — ты представить себе не можешь, как сильно я ждала этого дня. Ты и я, вдвоем. И больше никого. Отличный ресторан, отличный концерт. Мы в последнее время там мало времени проводим вместе.

— Я работаю, — сквозь зубы процедил он.

— Я знаю. Ты большой молодец, — я гибкой лозой сместилась вперед. Встала лицом к лицу с мужем, — Я тобой горжусь. И очень люблю…и скучаю…И ревную!

— К кому? — напрягся он.

— К работе, конечно. Мне хочется как прежде. Когда в целом мире никого кроме нас. И мне казалось, что тебе тоже этого не хватает. Или нет? — я отступила на шаг и обиженно затрясла губой, — если не хочешь со мной никуда идти, то просто так и скажи. Маша отвали от меня со своим юбилеем. Я сдам билеты и…

— Прекрати, — раздраженно сказал муж, — я такого не говорил и никогда не скажу. Просто… Просто ты же знаешь, как я не люблю менять свои планы.

— И сегодня в этих планах не было для меня места, — мне еще и слезу выдавить удалось, — ты бы даже не вспомнил о юбилее, если бы я не пришла.

Я не очень люблю все эти женские штучки и манипуляции. Но порой они очень полезны.

Например сейчас. Потому что муж смутился, начал что-то мямлить, растеряв весь свой боевой запал, а потом и вовсе рванул к столу. Дернул верхний ящик, чуть не выдрав его с корнем и достал оттуда небольшой кожаный чехольчик.

— Да все я помнил! Просто тоже хотел сделать сюрприз, а ты меня опередила!

Угу. Несомненно.

— Это мне? — жалко шмыгнув носом спросила я.

— А кому еще, — пробухтел муж, вручая мне презент, — с юбилеем, любимая.

Внутри чехольчика оказался браслет.

Я смотрела на ажурное переплетение желтых золотых звеньев, на алый камень похожий на каплю крови, и не дышала. Думала о том, что мне всегда больше по душе был белый металл с голубыми камнями, и Семен об этом прекрасно знал.

Почему же тогда золото с алым? Да потому что изначально этот подарок предназначался не мне.

— Тебе нравится? — спросил муж, наблюдая за моей реакцией.

Я сглотнула тяжелый, горький ком, перекрывший кислород, и вымученно улыбнулась:

— Очень. Так красиво…и неожиданно.

Семен самодовольно надул грудь:

— Не только ты умеешь делать сюрпризы.

— Это точно.

Да, дорогой мой муж, в сюрпризах тебе просто нет равных. Еще неделю назад я была уверена, что у нас все хорошо, и даже мысли не допускала, что в скором времени придется погрузиться в это болото.

— Примерь.

В душе расползался холод, но я послушно выставила руку вперед, позволяя застегнуть браслет на своем запястье.

Металл был холодным. Его прикосновение к коже показалось склизким, как мазок змеиного языка, а красные всполохи камней были похожи на кровожадный блеск демонических глаз.

Тут же захотелось снять и выбросить в мусорный бак. А еще лучше швырнуть в морду Абрамову, и сказать, чтобы дарил это тому, кому покупал.

Вместо этого я покрутила тоненькую изящную цепочку из ажурных звеньев и улыбнулась:

— Очень красиво. Спасибо.

Муж все-таки почувствовал натянутость момента:

— Ты недовольна?

— Довольна. Очень, — глаза запекло. Я не стала прятать подкатившие слезы и подняла взгляд на мужа, — просто растрогалась. Ты так давно не дарил мне ничего столько прекрасного, что я, кажется, отвыкла от таких подарков.

А ведь правда. Не дарил. Ни цветов, ни бриллиантов, ни банальных кружевных трусов.

У нас все в дело шло. То взять квартиру на этапе строительства, то машину поменять, то на счет, потому что «проценты хорошие и только дураки такую выгоду могут упустить», то ремонт. Последний раз полностью переделывали детскую, так что она из обычной комнаты превратилась в воздушное царство для нашей маленькой принцессы.

И со всеми этими тратами и накоплениями как-то не до меня было. Не до подарков.

А я и не спрашивала. Я же хорошая жена, умная, понимаю, что деньги надо в дело пускать, в семью, а не в фигню какую-то.

А потом бац! И золотой браслет с красными камнями.

И скользкое осознание того, что фигня все-таки была. Но не для меня.

— Не начиная, Маш, — проворчал Абрамов, — ты же знаешь, у нас все в деле.

— Знаю, — я снова улыбнулась. В этот раз получилось сделать это более открыто и душевно. Как будто я и правда все та же хорошая жена, полностью поддерживающая своего крайне делового мужа, — говорю же расчувствовалась. Дай мне минутку.

Я отошла к окну, достала из сумочки зеркало и принялась проверять макияж, оттягивая мгновение, когда снова придется взглянуть на Семена.

Надо успокоиться, взять себя в руки. Быть естественнее! Иначе он что-то мог заподозрить, а я пока была не готова к его подозрениям. Они мне не нужны. Мне нужна тишина, умиротворение и время!

Гребаное время чтобы во всем этом разобраться!

Запястье жгло проклятым браслетом. Не моим! Хоть муж и вручил его мне в качестве «сюрприза» на юбилей.

Возможно, это паранойя, но я чувствовала, что эта вещь предназначалась не мне, не для меня выбиралась и не моим подарком должна была стать.

Вспомнили змеиные глаза «помощницы» Спиридонова. Ей бы пошло золото с красным…

Пока я пыталась привести в порядок мысли и взять под контроль ненужные эмоции, Семен выключал компьютер и наводил порядок на рабочем месте.

Я наблюдала за ним в маленькое зеркальце, подрагивающее в моих руках.

Хмурый, собранный, недовольный. Злой!

Его телефон непрерывно моргал от потока входящих сообщений. Муж отвечал на них, с каждой секундой вскипая все сильнее и сильнее.

Интересно, кто бомбил его посланиями? Спиридонов? Его помощница или кто-то еще?

От подозрений сводило внутренности, сердце сжималось сильнее и больнее чем обычно.

Так и подмывало спросить, кому он с таким остервенением написывал, но сдержалась. Никаких скандалов, пока я не разберусь что к чему.

И вместо того, чтобы задавать неудобные вопросы, я громко захлопнула зеркальце, оповещая о том, что закончила наводить красоту.

Когда обернулась – телефон уже был в кармане у мужа, а сам муж торжественно произнес:

— Я готов.

Надо же какой молодец. Готов он…

— Я тоже, — я подошла к нему и потянулась за поцелуем.

Мне нужно было прикоснуться к нему, нужно было ощутить тело под своими ладонями, реакцию, отклик. Если в них есть обман – я почувствую.

Однако Абрамов отреагировал спокойно, обнял, поцеловал, все как полагается.

Только когда стояли, обнявшись, я боком чувствовала, как гудит телефон в кармане брюк.

— Кажется, тебя звонят.

— Ерунда, — отмахнулся он, — идем?

— Идем.

А дальше был «наш» вечер. Счастливый, мать его, юбилей.

Настолько счастливый, что у меня чуть физиономия не треснуло от того, как сильно и старательно я улыбалась, отыгрывая роль восторженной жены.

Жены, которая ни черта не замечает, как муж то и дело посматривал на часы, явно сожалея о том, что оказался не в том времени и не в том месте.

Жены, которая искренне верит, что он трижды выходил из зала в коридор исключительно для того, чтобы ответить деловым партнерам. А возвращался недовольным и раздраженным исключительно по причине того, что эти переговоры шли не так, как ему хотелось.

Жены, которой до умопомрачения нравится вычурное золото с хищными красными камнями.

Я не позволила себя сказать ни слова, никак не выразила своего настроения и, словно мягкий ручеек, обошла все острые углы и перекрыла все возможности сбежать, бросив меня в такой «важный» день.

И, кажется, муж был в глухой ярости от этого. Потому что, когда пришли домой, он сходил в душ и со словами «я устал» отвернулся к стенке.

А я лежала рядом с ним, таращилась в потолок и не понимала, что нас ждет дальше.