Рейс 712

Глава 33

Ночь выдалась не простая. Клоду, Джоку и Дэне пришлось посадить самолёт с загоревшимся двигателем. К счастью, успешно. Они радовались, как дети. У Дэны по щеке скатилась слеза, ей захотелось ещё раз взглянуть на уцелевший самолёт.

Подбежав к смотровому окну, она сразу же увидела, как пассажиры спускаются по трапу, желая поскорее покинуть страшную машину. В душе Дэны согревалось тепло. Но вдруг взгляд метнулся в сторону – туда, где должен был стоять самолёт из прошлого.

Которого там не было. Оградительная лента лежала на холодном асфальте, а рядом… тела охранников.

В глазах женщины плескался чистый, неподдельный ужас.

– Дэна? – позвал её Клод, в голосе которого звучал смех. – Идём к нам! Чего там застыла?

– Вызови «скорую», – прохрипела она.

– Что? Есть жертвы?

– Самолёт испарился… кажется, люди пострадали.

Клод и Джок приблизились к окну.

Рейса 712 и вправду не было на своём месте. Но они всю ночь были на дежурстве. Как же это могло случиться?

«У этого самолёта есть лицо», – услышала Дэна голос Парадиса.

Он живой…

***

«Крысой» была Мария.

Она пришла к Антону за несколько часов до приезда полиции. Она незаметно пробралась в сестринскую, надела халат и маску. Так и оказалась в палате Антона.

Инструкции были четкие. Равилия позволила назвать адрес, чтобы от него быстро отстали. Они уже собирали вещи.

– Меня посадят теперь, – злился Антон. – Мы так не договаривались.

– Тебя депортируют в Россию, а там есть нужные связи. Не волнуйся, – холодным тоном говорила Мария. – Ты сам виноват.

– Я исполнял ваш чёртов приказ! Кто знал, что меня ударит током?

– Никто не знал. Да. Мы могли бы убить тебя, Антон, только на это уже нет времени. Просто знай: что бы ты ни сказал полицейским, вряд ли поможет. Мы меняем адрес, так что смело направь их туда. Требуй адвоката. Я посуечусь и пришлю тебе хорошего адвоката. По крайней мере, ты можешь отделаться всего парочкой лет.

– Что будет с Настей? – задал больной вопрос Антон.

Мария улыбнулась, но лицо, обколотое ботоксом, все равно походило на лицо восковой куклы.

– Настя нам нужна. И если не ты, так кто-то другой её поймает…

Мария была не далека от истины.

***

На паспортном контроле в Международном аэропорту имени Джона Кеннеди уже немолодая офицер уставилась на имя в паспорте и долго изучала данные. Затем посмотрела на старика, который совершенно спокойно дожидался её реакции.

Офицер СВР не выдавала своих эмоций, когда сработал сигнал «hit», чтобы не насторожить пассажира. Хотя пассажир наперёд знал, что его ждёт. Для этого он прилетел в США.

– Сэр, вам необходимо пройти на дополнительную проверку документов, – вежливо сказала она.

– Конечно.

Старика сопроводили в отдельное помещение, где нет выхода обратно в аэропорт без сопровождения.

Поскольку ночью исчез рейс 712, аэропорт был заполнен полицией. И, связавшись с Хьюго Пено, тут же получили ответ: «Через пять минут буду у вас».

Хьюго вошёл в помещение с Нонной Дерлинг, которую попросил быть рядом. Старик тут же встал к нему навстречу.

– Рад встрече, инспектор. Думаю, вы уже знаете, кто я.

Хьюго протянул руку и ответил на рукопожатие.

– Юрий Совков.

– Именно. Я готов сотрудничать с вами. Видел на днях новости и решил, что чип, созданный мной много лет тому назад вышел из-под контроля. Я готов рассказать, как он работает и как от него избавиться без вреда. Однако, инспектор, мне прежде придётся взять с вас обещание…

– Если это будет в моей власти…

– Понимаю, – кивнул Совков, улыбнувшись. – И всё же я рискну. Я стар и в своей жизни не совершил преступлений. Чип этот… недоразумение. Я бы не хотел остаток жизни провести за решёткой.

Нонна отметила, что улыбка Совкова не самодовольная, а теплая и даже грустная. В голосе старика не было дрожи, паузы звучали естественно, фразы текли без поиска слов. Также от внимания Нонны не ускользнул тот факт, что Совков протянул руку первым и не избегал зрительного контакта. Для неё было важно, что его причина помочь – не альтруизм, а прагматичный страх тюрьмы.

Она посмотрела на Хьюго и кивнула, дав понять, что с Совковым будет легко.

– В таком случае, – вздохнул Хьюго, – далеко ехать не придётся. Мы уже в аэропорту. Только… есть загвоздочка.

Совков нахмурился.

– Чтобы избавиться от чипа, – начал Хьюго неуверенно, – нужен самолёт. А он исчез.

На лице Юрия появилось неподдельное удивление.

– Что значит «исчез»?

– Испарился. Как будто никогда не существовал.

– Но… может, это к лучшему? Нет самолёта – нет чипа. А нет чипа – нет и проблем.

– Есть, мистер Совков. Проблема есть, и она большая. Пройдёмте с нами, посмотрите на изображения скрытых камер. Вы будете поражены увиденным.

Через десять минут все трое сидели перед монитором и смотрели запись с камер.

Чёрно-белая картинка дрожала от ветра. На тёмной полосе стоянки замер опечатанный аэробус. Его длинный фюзеляж казался безжизненным. Желтая лента, перекинутая от двери до шасси, чуть колыхалась.

– Вот, смотрите, – тихо сказал техник, перематывая плёнку.

В правом углу кадра мелькнула тень подростка – худой силуэт в худи с капюшоном, оглянувшись, нырнул под ленту и скрылся в люке. Далее техник промотал плёнку вперед до того момента, пока не появилась вторая тень – уже девушки. Хьюго без колебаний узнал Настю. Она тоже смогла проскочить охранников и скрылась в люке. Кто был тем подростком, Хьюго догадывался. Только одного мальчишку тянуло к самолету в последнее время – и это Эндрю.

Через какое-то мгновение самолёт вздрогнул. В этот момент Совков поправил свои очки и с удивлением присмотрелся к изображению. Сначала еле заметно, будто в глубине корпуса пробежал электрический ток. Лента на двери затрепетала сильнее, потом сорвалась, ударилась о бетон и осталась лежать – странное зрелище, она легла так ровно, словно её аккуратно положили невидимые руки.

– Что за… – выдохнул Юрий.

По корпусу побежала серебристая рябь, разряд за разрядом.

– Такое нам уже приходилось наблюдать с мисс Дерлинг. Поверьте, это не спецэффект, – прокомментировал Хьюго.

Воздух у носа дрожал, как от палящего зноя, хотя ночь была прохладная. Дрожь усиливалась, и вдруг – фюзеляж начал растворяться. Сначала хвост, потом крылья, и последним исчез нос, как будто кто-то стирал самолёт с кадра невидимой кистью.

Вспышка, и двое охранников, появившиеся сбоку, рухнули на бетон. Один корчился, прижимая ухо, между пальцев блеснула кровь. Второй дёрнулся, будто его ударило током, и замер.

– Оба сейчас в больнице. Один оглох на одно ухо, другой в плохом состоянии, – снова сказал Хьюго.

Через пару секунд всё кончилось. На стоянке осталась лишь воронка из закрученной пыли и бледная дуга электричества, что дрожала в воздухе и медленно гасла.

В комнате стояла тишина.

Затем Юрий снял очки и потёр глаза и снова посмотрел на остановившийся кадр – пустая стоянка, тень от крыла, которого уже нет.

– Я проектировал его… чтобы он работал с метеорологическими данными, – наконец произнёс учёный, и голос звучал тихо. – Но я дал ему больше, чем должен был. Возможность «запоминать» маршруты, хранить фрагменты эмоциональных данных пассажиров… Чёрт, я ведь тогда гордился этим.

Он провёл ладонью по лицу, но глаза не отрывал от экрана.

– Этот чип… он как губка. Он впитывает всё – страх, радость, тоску. И когда накопилось слишком много, он перестал быть просто куском кремния. У него появилась воля. – Совков кивнул на застывшее изображение. – Никогда не думал, что такая огромная машина сможет стать… живой. Но это… это ведь потрясающе!

– Самолёт забрал с собой двух людей, мистер Совков. Как нам быть?

– Боюсь… он вам их не вернёт.

Повисло долгое молчание, только тихо щёлкали реле сервера.

***

Бриджид Равилия села в кресло. Взгляд её был мрачным и сосредоточенным.

– Ну что там, Мария? Почему этот банкир тянет? Нам нужны деньги и срочно.

– Я уже звонила ему, чтобы поторопить. Он сказал, что всё готово, и утром сможет передать нам деньги. Но…

Равилия улыбалась до этого самого «но». Она знала, что как только получит деньги, уберёт Аллу Гущину, а может, и самого пилота тоже. Потом заживёт свободной жизнью где-нибудь на севере Америки, где её никто не найдёт. Однако это «но» ей не понравилось.

– Что, Мария? Говори!

– Мистер Бенедикт просит, чтобы вы присутствовали. Это необходимо.

– Это опасно, Мария. Уладь это дело. Я не приду в банк. Тем более, теперь, когда Антон разболтал обо всех наших планах. Нам необходимо быть осторожными.

– Но меня тогда тоже могут арестовать, – заметила Мария с присущей ей холодностью.

– Нет, – усмехнулась Равилия, встречая взглядом только что вошедшего Александра. – Ты – змея, Мария, которая уползёт и не заметишь.

Мария так, однако, не думала. Она была хорошей мошенницей, могла подделать даже подпись Бриджид, и, если всё будет удачно, она вполне может провести это дельце. Вдруг она улыбнулась, но не словам Равилия, а собственным мыслям. А что? Прибрать большую сумму денег к рукам ничего не будет ей стоить.

Вечером перед сном она рассказала о своей задумке Лучиано.

– Не будешь же ты в открытую подделывать подпись, – засомневался он.

– Здесь нужна чёткая стратегия. В этом времени выдумали что-то вроде электронной подписи. Может, из-за этого они тянут?

– Глупости. Равилия, как и мы, никто в этом будущем. У нас нет ни на что права. Вот в банке и тянут с переводом. Ты сама слышала, что Бенедикт сказал: надо открыть счёт, послать какой-то там запрос и… чёрт знает, что ещё надо сделать.

Она легла на подушку прямо и уставилась в потолок.

– Я придумаю. Увидишь, Лучиано, мы станем богатыми, как и раньше. Завтра утром обязательно всё изменится.

Засыпая, ни Мария, ни любой другой пассажир того злосчастного рейса не догадывался, что утро действительно переменит их мышление. Оно придёт тихо, как тень, и не позволит смотреть на мир по-старому.

***

Это утро началось с мелочей. Лампочка в коридоре мигнула. Стефан пообещал вечером поменять, затем уехал на работу. Кофе, сваренный на автомате, имел вкус, который Клара не могла описать. А где-то глубоко внутри, словно крошечный камешек упал в воду, разошлись круги тревоги.

Ничего необычного. Абигейл поднялась рано и уже лезла в холодильник за молоком. Летние каникулы наводили на неё скуку, отчего Клара расстраивалась, потому что не могла уделить дочери больше времени, чем хотела бы. Соседских детей поблизости не было. Она весь день проводила с Мирой и котом Смоки.

К ним присоединилась Лорен, но не надолго. Она съела банан, запила водой и собралась выйти.

– Настя так и не появилась. Не понимаю, что происходит.

Лорен задержалась в проёме. Она ничего об этом не слышала, а вот Клару разбудил шум среди ночи, и она говорила с Томми. «Я поеду за ней», – сказал он и покинул дом. Томми тоже до сих пор не появился.

– Эти сны её доведут до…

Абигейл внимательно прислушалась, и Кларе пришлось замолчать. Когда девочка вернула в холодильник молоко, внутри моргнула лампочка. Лорен вздрогнула и посмотрела на Клару.

И та вдруг сказала:

– Мы уезжаем в Россию.

– Что? Клара, но…

– Сегодня. Да. Сейчас я вещи пойду собирать. – Она с нежностью посмотрела на Абигейл. – Милая, ты хочешь к папе?

– Нет, мама, не хочу. Я хочу остаться здесь.

– С папой нам будет лучше.

– Клара… – Лорен застыла на месте, ничего не понимая, но вдруг её внутри что-то толкнуло, и она вышла из дома, думая лишь о работе, а о Кларе странным образом забыла.

И это было началом перемен. Переворот только начинался.

***

– Ну и где она? – нервничал Рой, глядя на отца. Парень был в военной форме, аккуратный и красивый. Он согласился встретиться с матерью.

Патрику понадобилось немало усилий, чтобы уговорить сына прийти в это кафе. Они должны были позавтракать вместе. Патрик заказал выпечку и яичницу с беконом. Стол был накрыт, а Клариссы всё не было. Она опаздывала уже на полчаса.

– Я пытаюсь дозвониться, погоди.

Но попытки ни к чему не привели. Гудки шли, а Кларисса не отвечала…

А всё потому, что утром вдруг Кларисса поняла, что не хочет встречаться со взрослым сыном. Он ей чужой. Она не видела, как он рос, не знакома с ним. Она увидит парня, которого никогда в глаза не видела. Это не её пятилетний ребёнок. Пусть остаётся с Патриком.

С этими мыслями она поднялась с постели, оделась, а телефон оставила в комнате. От завтрака, который Сами приготовила по привычке, отказалась.

– Я сегодня стану другой, Сами! – воодушевленно сказала Кларисса. От депрессии не осталось и следа.

Сами удивлённо смотрела на тётю Клариссу и не находила слов.

– А мама где?

– Не знаю. Я её ещё не видела.

Когда Кларисса ушла, Сами пошла разбудить мать, но в комнате её не оказалось. Уже в тот момент в груди девушки кольнула тревога. Однако она не поняла, в чём дело.

А Кларисса, светясь, как полуденное солнышко, отправилась в салон красоты. Она перекрасится в блондинку, затем запишется в спортзал, накупит новой одежды и здоровой пищи. Она собиралась меняться. Не ради Патрика и не ради сына. Ради себя любимой. Кларисса отныне хотела жить для себя.

***

Телефон Ами звонил уже в третий раз, но каждый раз, когда она хотела ответить на звонок, Джун Со страстно начинал целовать её.

Сегодня они решили нежиться в постели всё утро, пока не придумают, что делать дальше.

Однако настойчивый звонок тревожил Ами.

– Подожди. А вдруг что-то срочное, – наконец сказала она, высвобождаясь из его объятий. На экране высвечивался номер Сами. Сестра никогда не станет звонить ей с утра пораньше без причины. Потому что она вообще не звонит Ами. – Я должна перезвонить сестре.

И первое, что она услышала – вопрос:

– Мама у тебя?

– Мама? С чего ей быть у меня?

– Утром я хотела позвать её на завтрак, но её в комнате не оказалось…

– Так она, наверное, в магазине, – нервно перебила её Ами. – Зачем мне звонить?

– Её нет в магазине, потому что я сейчас в магазине. Ами, она вещи забрала. Она ушла.

Ами замерла. Джун Со подсел ближе, чувствуя, что что-то серьёзное случилось.

– Ладно, если я что-нибудь узнаю, дам знать, – ответила Ами, а после набрала номер консьержа и спросила, приходил ли кто-нибудь к ней в квартиру. Но консьерж заверил, что никто не приходил и её не спрашивал.

На этом странности не закончились, потому что, потеряв интерес к нежности, оба – Джун Со и Ами – решили спуститься к завтраку, а заодно обсудить варианты того, куда могла отправиться Сара с вещами.

И тут их встретила Хва Ёнг. На лице сияла приветливая улыбка.

– Как я рада, что вы уже встали! А я наготовила столько вкусного. Позавтракаете? Не пропадать же еде.

Джун Со и Ами удивлённо посмотрели друг на друга, но решили не реагировать, ведь то, что Хва Ёнг в настроении, добра и заботлива, наполняло их сердца радостью. Любое неверное слово могло спугнуть эту нежность.

– Да, мы с радостью позавтракаем, если ты составишь нам компанию, – с улыбкой, мягко ответил Джун Со, положив руки матери на плечи. К его удивлению, она не только не сбросила их, но и похлопала по ним своей ладошкой. Джун Со оглядел просторную гостиную: – Мам, а где Ми Чи? И… папа?

– Ми Чи спит. Я пыталась её будить, но она не захотела вставать. В комнате накурено было. Я открыла окно. Может, свежий воздух приведёт её в чувства. Сегодня прохладно, свежо!

Джун Со слушал Хва Ёнг и ушам своим не верил. Та ли эта женщина?

– А папа?

– Он в саду.

Ами подняла брови. Обычно всё наоборот.

Они сели завтракать. Спустя десять минут Джун Со позвонили с работы и попросили срочно приехать. Он извинился и уехал, уговорив Ами дождаться его. Ами, впрочем, с лёгкостью согласилась. Как раз разбудит Ми Чи, и они чем-нибудь займутся. Например, поисками её матери.

– Может, мистеру Хьюн Ки отнести завтрак? Он ел?

– Он отказался, – Хва Ёнг пожала плечами. – Но если хочешь, отнеси ему чай и гренки.

– Да, я так и сделаю.

Ами услужливо приготовила чай и положила на тарелочку гренки, а рядом поставила варенье. Хьюн Ки всегда был к ней добр, и она чувствовала, что должна хоть как-то отблагодарить отца своего возлюбленного.

– Ами, – обратилась к ней Хва Ёнг перед тем, как та вышла в сад, – моему сыну очень повезло с тобой.

Растерявшись, Ами только лишь смогла кивнуть и улыбнуться. Что происходит с ней? Ещё вчера Хва Ёнг презирала её, а сегодня говорит, что Джун Со повезло. Она вышла и направилась по садовой тропинке к месту, где работал Хьюн Ки. Утро было действительно прохладным и тихим: росинки всё ещё держались на листьях, запах земли и пряных трав тянулся от грядок. Птицы перекликались, и казалось, будто этот день не способен принести ничего дурного.

Хьюн Ки работал в саду, его спина казалась широкой и надёжной. Он всегда встречал её приветливым словом, и Ами ожидала того же сегодня.

– Доброе утро! Я принесла вам чай и гренки, – мягко сказала она, протягивая поднос чуть вперёд. Её улыбка могла бы осветить целый мир.

Но в следующую минуту мир рухнул. Хьюн Ки выпрямился и искоса посмотрел на неё каким-то не своим взглядом, рука рванулась, и поднос перевернулся воздухе. Горячий чай попал Ами на кожу, и она взвизгнула от боли. Она даже вдохнуть не успела, когда пальцы его впились в её горло и силой впечатали в шершавую кору яблони.

В его глазах отразился холод, жестокий и чужой. От тепла, к которому она привыкла, не осталось и следа.

– Ты не подходишь моему сыну, – произнёс он низким, сдержанным голосом. Его дыхание пахло землёй и горечью. – Убирайся из его жизни, пока не поздно.

И вдруг в его лицо попала струя воды. Хьюн Ки ослабил хватку, затем вовсе отпустил Ами. Она упала на землю, тяжело дыша и поражённо глядя на то, как Хва Ёнг поливает мужа ледяной водой из шланга.

***

Лиса ничего не понимала. Утром проснулась, а Питера нет, хотя они договаривались вместе поехать к адвокату, а потом в школу. На звонки её он не отвечал. Пришлось ехать к адвокату самой.

Решив все важные дела, она заехала домой, но не обнаружила следов его пребывания. В груди тянуло холодком. Ещё ночью они мечтали, как построят новую жизнь вдвоём после суда. Питер пообещал сделать ей необычное предложение. Они даже заговорили о том, чтобы усыновить ребёнка. В его ласковых глазах было столько тепла.

И вот, он ушёл, ничего не сказав. Даже записки не оставил. Когда она позвонила в школу, секретарша сказала, что Питер там.

На такси Лиса добралась до школы и нашла Питера в столовой. Он разговаривал с поваром. Когда Лиса вошла, повар тут же оставил их наедине.

– Что случилось, Питер? Ты ушёл. На звонки не отвечаешь.

– Ничего не случилось, – грубо ответил он. – Я просто ушёл.

– Я что-то не так сказала? Почему ты так холоден?

– Лиса, прости, но… Я понял, что ошибся.

Она стояла на месте, словно громом поражённая.

– Что ты имеешь в виду?

– То и имею. Ты мне не нужна. Вокруг много молоденьких, а я цепляюсь за прошлое. Ты стара для меня, и родить ребёнка не сможешь. Нет… я хочу нормальной жизни. И с работы я ухожу. Больше ты меня не увидишь. Прощай!

Питер вышел, оставив Лису стоять посреди кухни, между холодных плит. Несколько мгновений её тело цеплялось за привычку держаться прямо, глаза смотрели в пустоту, не видя ни стен, ни дверей. И вдруг будто все силы разом покинули её – колени подкосились, и она опустилась на пол, прижавшись ладонями к холодной плитке. Слёзы брызнули внезапно, тяжело, беззвучно, душа рвалась на части от боли.

Она плакала, понимая, что самое тяжёлое – это не его уход, а её собственное решение снова довериться прошлому.

***

Она спала, но на этот раз ей не снились сны.

Пробудилась Настя от странного дрожащего гула. Создавалось ощущение, будто всё было заключено в металлический кокон. Первое мгновение она не понимала, где находится: кресла, узкий проход, мягкий свет ламп над рядами. Сердце болезненно толкнулось в груди. Нет, ей это не снилось. Она находилась в самолёте.

Резко выпрямившись, схватилась за подлокотники. Что произошло?

Шторки иллюминаторов были задёрнуты, но её не покидало чувство, что они в воздухе.

– Эндрю… – собственный голос прозвучал глухо, словно чужой.

Мальчишка зашевелился в кресле, поморщился, сбросил с головы капюшон и открыл глаза.

– Что?.. Где мы? – он сел прямо, прислушался и тоже напрягся. – Это… звук двигателей?

Самолёт гудел ровно, но в этом было что-то пугающее. Такого не должно было произойти. В салоне никого не было. Только они двое и бесконечный монотонный шум.

– Мы взлетаем? – Эндрю попытался встать, держась за спинку кресла. – Или… мы уже летим?

Настя покачала головой.

– Я… я не помню ничего. Как я оказалась в самолёте, чёрт?

Они переглянулись одинаково растерянные, пытаясь найти опору в глазах друг друга.

– Ладно, – подросток втянул воздух, стараясь взять себя в руки, потому что сам ничерта не помнил. – В кабине должен быть пилот. Самолёт же не сам себя управляет. Спросим.

Они медленно двинулись вперёд по проходу. С каждым шагом пустота вокруг давила всё сильнее: ни единого следа жизни, будто сотни мест заполнила тишина. Настя ощущала, как в груди нарастает паника.

Эндрю дёрнул дверь кабины, она поддалась.

Внутри они увидели приборную панель, мерцающие лампочки, ровный звук двигателей. И два пустых кресла.

– Господи, Боже мой… – выдохнула Настя и посмотрела в черноту перед собой.

Эндрю замер, крепко сжимая край двери, и в его глазах появилось то самое понимание, от которого холодеет кровь:

– Мы летим одни.