Роковая любовь

Глава 5

По дороге домой Антон был особенно хорош. У таксиста выяснял, где тут ближайшая трасса с девушками. Правда, на трассу Макс его не пустил. Так он в отместку не захотел к дому подъезжать. Настоял, чтоб вышли за три квартала.

Цеплялся по пути ко всем, особенно к девушкам (это ему казалось смешным) и к милиции (а это казалось мужественным). Когда начинала идти кровь, трогал больное место пальцем и пробовал выводить им неприличные слова на всем, что попадалось по пути (это ему казалось и смешным, и мужественным).

Максим одному удивлялся, когда ж это его дружок успел столько водки внутрь опрокинуть. И тут же сам себе все объяснил: пока он, не отрываясь, смотрел на Кармелиту, времени было более чем достаточно.

В комнату Максим хотел провести приятеля тихо. Тем более что свет в окнах был слабенький, авось родители уже спят. Но Антон — молодец, быстро разгадал эти коварные замыслы. Шумел так, что проснулись, кажется, не только родители, но и весь квартал.

В общем, пока дошли до двери, она была уже открыта.

Увидев это, Антон изобразил на лице гримасу, которая, по его мнению, должна была означать: «Мама, папа, я совершенно трезвый. У меня просто хорошее настроение…»

И на это, похоже, ушли последние его силы. Потому как, переступая через порог, Антон позорно растянулся во весь рост и во всю ширь прихожей. И тут же пояснил всем (вдруг кто не заметил или недопонял):

— Я упал!

— Вижу, — сказал Астахов. — Что здесь происходит?

— Папа! Здорово! Я стоп… спот… споткнулся и упал.

— Антоша… — Тамара достала из кармана халата салфетку, присела над сыном, утерла кровь. — Кто ж тебя так?

— Мы в ресторане ужинали… — пояснил Макс. — Там с цыганами подрались…

— Что значит подрались?! А документы? — Николай Андреич оттолкнул жену и сам навис над сыном. — Антон, где документы?

Антон помотал головой и пожал плечами, мол, о чем вы?

Астахов повернулся к Максиму:

— Ты видел у него документы?

— Да. Не волнуйтесь. Паспорт у него вот здесь, в кармане, я проверил. Все в порядке.

— Да нет, не паспорт… — Астахов вновь склонился над сыном. — Антон, где документы?

На этот раз Антон выдавил из себя:

— Не знаю.

И, посчитав свой долг выполненным, заснул.

Астахов обыскал сына. Кроме паспорта и нескольких купюр, ничего не нашел. Лицо его посерело. Николай Андреевич встал, запустил руку себе под халат слева, там, где сердце, помассировал. Набрал полные легкие воздуха. Задержал дыхание и медленно выдохнул, смешно надувая щеки. Сделал так несколько раз, потом сказал для себя, не для других:

— Ладно, утром разберемся. Поищем. Может, они и найдутся. Господи, только б никто их не увидел, только б не увидел.

Кармелита стояла перед отцом. Рядом, на столе, как вещественные доказательства ее крайнего распутства, лежали потерянная шаль да веревочная лестница. И то и другое — в свернутом виде.

Дочь чувствовала себя виноватой, действительно чувствовала. Было от чего…

— Ты знаешь, что пока тебя не было, Миро приходил? — спросил Баро самым язвительным тоном из всех возможных.

— Миро?

— Миро, Миро… И разве я тебе не велел дома сидеть? Что это за цирковые трюки? — Рамир кивнул на узловатую тряпичную лестницу.

— Папа, я уверена, что…

— Нет, доченька, это я уверен, что меня вся русская рома засмеет. Я просил тебя, чтобы ты жениха, как положено, встретила? А ты?.. Мало того, что ты из дома сбежала, так еще и пьяную драку затеяла!

— Они первые начали!

— Так. Прекрати это детство! Тебе уже восемнадцать! У твоих бабок в такие года по пять своих деток было!

— Но папа!

— Молчи! А где браслет древний, семейный?

Кармелита еще не успела привыкнуть к браслету, и потому лишь сейчас заметила, что нет его на руке.

— Потеряла! А я ведь просил… — Баро чуть не заплакал.

Дочке захотелось обнять отца, успокоить. Но побоялась. Сейчас он к себе не подпустит — прогонит.

Рамир чуть успокоился:

— И забери свои вещи. Вот это, — бросил в ноги веревочную лестницу, — развяжи да постирай. Да сейчас же! И вручную, а не всякими «суперлюксами». А шаль!.. Отец тебе выискивал, дарил. А ты ее, как половую тряпку… — Баро бросил шаль в ноги дочке, из нее вывалилась барсетка. — А это что такое?

— Это не мое. Это мужская барсетка…

— Вижу. Марш в ванную, а потом в комнату! Будешь сидеть под замком — пока не выпущу! И учти — дверь на балкон я уже закрыл.

Кармелита ушла, гордо вскинув голову: гвардия умирает, но не сдается.

Баро повертел барсетку в руках. Позвал Рыча, стоявшего за дверью:

— Эй, Рембо-герой!

— Что, Баро?

— Что это? — спросил Зарецкий, показывая на барсетку.

— Это мужская барсетка.

— Да вы что, все сговорились? Я вижу, что барсетка. Я спрашиваю: чья, откуда?

— Не знаю. Не помню, наверно, впопыхах схватил. Ошибка вышла… Спешили мы очень…

— Рыч, мы не воры. Ты что творишь? Тебя милиция мало таскала в операцию «Табор»?

— Баро! Да выбросьте ее, и всех делов.

Рамир фыркнул:

— «Выбросьте»! Там же чьи-то документы. Жалко человека. Нужно вернуть владельцу.

— Так где же его искать? Теперь-то? Там народу много было…

Баро открыл барсетку:

— Может, визитка есть? Или документы какие… Вот бумаги… Посмотрим, — Зарецкий развернул бумаги, начал читать. И не на шутку увлекся этим занятием.

Рыч стоял молча, ждал его. Баро оторвался от чтения и очень спокойно, слишком спокойно, сказал:

— Иди, Рыч, иди. Я разберусь с этим.

Рыч вышел.

Баро дочитал бумаги. Потом перечитал их заново. И еще раз. И еще.

Охнул. Закатил глаза. Ни к кому не обращаясь, сказал:

— Ничего себе документы… Это не барсетка, это бомба с начинкой.

Утро наступило очень быстро. По крайней мере, быстрее, чем хотелось бы. Если б не мать, Антон бы вообще не встал с постели. Но она подняла, в душ затолкала. И потом таблетками, рассолами отпоила и погнала к отцу в офис.

А Максим уже ждал его в приемной. Астахов велел, чтоб заходили только вдвоем.

Вошли.

Николай Андреич сделал вид, что не заметил их. Достучал что-то на компьютере, допил кофе.

Лишь после этого поднял голову и спросил:

— Ну… Где документы?

Антон ждал, втайне надеясь, что Максим выручит, что-то умное скажет. Но друг его молчал. Пришлось самому за все отдуваться:

— Я не помню. Я их в барсетку положил и…

— В барсетку?.. — иезуитски переспросил Астахов. — Документам цены нет — а он их, значит, вместе с мелочью в барсетку… Да еще в ресторан с ними поперся… Да еще с цыганами в драку ввязался! Ты… Ты… Ты вообще понимаешь, что в очередной раз меня подставил? Я тебе доверил важное дело. А ты… Ну, напряги свои мозги… Если они есть. Вспомни, где эта барсетка?

Напрячь мозги лучше получилось у Максима:

— Николай Андреевич… Я точно помню — в «Волге» барсетка еще была.

— Уверен?

— Да. Она на столе лежала.

Тут и Антон встрепенулся:

— Точно. Там еще и цыганка крутилась… Она, наверно, и взяла.

Максим заступился за Кармелиту.

— Нет, я думаю, цыганка, — вряд ли. Народу много было. Вообще, нужно пойти в ресторан и там поискать.

— Так, — распорядился Астахов. — Оба, быстро, в ресторан… Все там перерыть. И достаньте мне эту барсетку. Хоть из-под земли, хоть из-под «Волги».

Антон повеселел. Такое развитие событий ему очень даже понравилось. Когда это было, чтоб отец его сам в ресторан отправлял, да еще подгоняя.

В «Волге» никаких следов вчерашнего дебоша не осталось. Антон произвел рекогносцировку на меню. Заказал пивка (два), рыбного ассорти (столько же). И только после этого огляделся вокруг:

— Да нету здесь никаких цыган…

— А ты думал, они тебя ждать будут, — съязвил, что для него непривычно, Максим.

— Конечно! С музыкой, с песней. «К нам приехал, к нам приехал Антон Николаич дорогой! Тоша-Тоша-Тоша, Тоша, пей до дна…» Ну, будем!

Пиво пошло хорошо. А семгочка — еще лучше. Жизнь начала налаживаться. Появилась полная уверенность в том, что процесс поиска барсетки идет в правильном направлении.

Если б еще Максим не нудил!

— Антон, да погоди ты со второй кружкой. Нужно у администратора спросить.

— Не знаю, как ты, а лично я еще не готов к беседе к ним.

— Антон, Антон, у тебя всегда так: то еще не готов. То уже слишком готов…

Нет, положительно — Максим сегодня расшутился.

Хотя в чем-то он прав — пора браться за дело. Где этот командор администратор?

— Эй, мсье командор! Партайгеноссе командир!

Спустя несколько секунд подошел администратор:

— Добрый день.

— Привет! Друг, скажи, пожалуйста, здесь вчера барсетку не находили?

— После вчерашней драки?

— Тут в героической битве барсетка потерялась. Ты случайно ее не видел?

— Случайно видел.

— Прекрасно. И где она? — Администратор не стал отвечать с ходу; для поддержания ритма беседы Антон положил ему в карман купюру.

— Ее цыгане унесли.

— Да?! И где их можно найти? Или по всей России, ай-нэ-нэ, кочевать придется?

— Не знаю. Я вообще-то не из их табора. Езжайте в Цыганскую слободу и там спрашивайте.

Тут уж Антон задумался. Он смутно предполагал, что вести переговоры с зубчановскими будет трудней, чем с командором администратором.

Заполняя паузу, в беседу вступил Максим:

— Думаете, вернут?

— Молодой человек, я и вам объясняю, если вы не заметили. Я не из табора, я из ресторана «Волга». Попытайте счастья. Если повезет — вернут.

— Спасибо.

— Удачи вам, ребята.

Максим посмотрел на Антона. За недолгий срок отсутствия в беседе тот уже и вторую кружку прикончил.

— Все, кончай пить. Поехали к цыганам.

— Эх, брателло! Эту фразу нужно говорить поэнергичней, — сказал Антон и сам без особого энтузиазма, вдруг лицо его просветлело. — Заодно цыганочку там найдем. Едем! Она за мной уже соскучилась. Ух, я ее…

И опять Максиму захотелось дать другу по морде. Что ж за дружба такая…

— Так, Антон… Давай я один поеду. Ты ж устал, небось. И ребра, поди, болят. Давай домой, а? А я уже один справлюсь.

— Не учи меня жить! Ну конечно… Я самое трудное сделал — все разузнал, а ты всю славу себе… Ладно, для друга не жалко.

Миро проснулся совсем рано. Точнее, сон перешел в то странное состояние, когда вроде бы и спишь, но все уже слышишь, чувствуешь. А вставать не хочется. Потом пришла мысль, что на сердце как-то удивительно легко и свободно, а вчера было плохо. Но тут же, разом, все воспоминания и обрушились: Баро, невеста, всадница, Люцита, Бейбут… Опять стало плохо.

Миро встал, тихонько, чтоб не разбудить отца. Вышел на свет божий. Посмотрел на солнце, сощурился. И сам себя, как кнутом, хлестнул попреками: «Что ноешь, ром? Иль не мужчина? Понравилась девушка, имя знаешь — так ищи, а не плачься!»

И решительно пошел к отремонтированной «газели».

Утро как утро. Халадо проснулся, нащупал спавшую рядом Грушу. Выполнил супружеский долг.

Встали. Груша выполнила свой супружеский долг — позавтракали.

Чтоб не молчать, Халадо завел старую пластинку:

— Мне сказали, что ты вчера опять на конюшню бегала?

— Да кто сказал? Дома я была…

— А ну встань, встань, встань, Груша. Дай я посмотрю в глаза твои бесстыжие!

— Э-э, Халадо, я даю, да не всем. Только мужу. Смотри!

— Опять этому дохлому конюху глазки строила, да?

— Да не нужен он мне вовсе!

— А кто же тебе нужен?

— Муж! Халадо нужен. И никто больше!

Кто-то постучал в дверь.

Вошел молодой красивый цыган. Вежливый. Поздоровался:

— Лачё дывэс!

— Лачё… — хмуро ответил Халадо.

Конечно же, это был Миро. Дом Груши он нашел быстро — ромы подсказали, почему ж не помочь человеку (может, родственник).

И в дом входил смело.

А вот как продолжить разговор, не знал. Где ж искать всадницу? Вот этот ром, наверно, ее отец.

Халадо не выдержал затянувшейся паузы:

— Что надо, ромалэ?

— Я Грушу ищу. Мне сказали, что в слободе только одна женщина с этим именем есть.

Тяжелым, ненавидящим взглядом Кузнец обжег сначала Грушу, потом — Миро.

— Ну и что тебе от Груши понадобилось? «Ревнует, боится за дочку-то. Ну, оно понятно — такая красавица!» — подумал Миро, а вслух сказал:

— Ты не бойся, отец, я с чистым сердцем пришел.

Халадо совсем рассвирепел, развернулся к Груше. Ух, каким же он страшным в такие секунды бывает!

А Груша растерялась, беды ждала от болтливого Сашки-шалапута. А она вдруг нагрянула с каким-то незнакомым красавцем. И ведь сказать-то нечего. Ой, прибьет Халадо, обоих и прибьет. Хоть было бы за что! Так не за что — вот чего обидно…

— Стало быть, ты уже начинаешь молодых кобелей приваживать, да?!

Груша наконец-то встряхнулась, оправдываться начала:

— Да я его первый раз вижу!

— Убью, дура! — Кузнец развернулся к Миро. — И тебя положу, чтоб к чужой жене не подъезжал!

Во всем этом крике один Миро остался спокоен;

— Тише, отец… Я не знаю, о чем ты говоришь. Мне другая Груша нужна, не эта. Вот, посмотри, моя, она еще браслет потеряла. Вернуть хочу.

Все еще горя глазами, Халадо схватил Миро за руку, внимательно рассмотрел браслет. И сразу узнал его. С тремя монетками… Это Зарецких, старинный. Раньше Ляля носила, а как умирала, почему-то отдала его барону, а не дочке своей — Рубине… А теперь, стало быть, Кармелита им разбрасывается.

На душе стало легче — зазря, выходит, на свою Грушеньку набросился.

Халадо широко улыбнулся, отпустил Мирову руку:

— Твоя Груша, парень, в другом тереме живет. Иди, ищи, авось найдешь…

Тут и Груша, успокоившись, съязвила по-бабьи:

— …приключений на свою шею!

— Почему? — удивился Миро.

— Когда найдешь, узнаешь.

— И на том спасибо, — откланялся парень.

«Повезло, — подумала Груша. — Во как с Халадо удачно получилось. Когда такая яростная ревность напрасной оказывается, в измену потом меньше веришь».